Они проехали дальше. По правую и левую сторону дороги высились двух— и трёхэтажные, разнообразных архитектурных проектов элитные особняки, за высокими заборами которых угадывались совсем не рядовые их обладатели. Тишина, зелень, спокойствие царили на этом островке благополучия и комфорта. Вдалеке, метрах в шестистах слева от дороги, среди невысокого дубового бора, синело большим круглым пятном тихое озеро.
— Приехали, — Валентин Николаевич негромко посигналил у зелёных кованых ворот аккуратного двухэтажного дома. Машину здесь тоже знали хорошо, и ворота мгновенно распахнул похожий на предыдущих бойцов молодой парень в форме, но уже другого покроя и цвета. Он вежливо поздоровался с прибывшими и остался у входа. Вопросов тут не задавали, и, видимо, так было заведено давно.
— Как дежурство? — панибратски, но с начальственной ноткой в голосе спросил Валентин Николаевич.
— Всё штатно, — коротко ответил парень, — какие будут указания?
— Никаких, управимся сами. Я ненадолго, почистим «кондишен» — и поедем.
Они прошли в дом. Миновав по коридору третью комнату, Валентин Николаевич достал из кармана связку ключей и открыл дверь. Это, видимо, был загородный кабинет его начальника: большой тёмный стол и кожаное кресло, стеллажи с книгами и папками, два больших серых сейфа, на окнах решётки и сигнализация.
Подробней рассмотреть обстановку Черепанову не дал Валентин Николаевич. Он сразу подошёл к компьютеру, соединённому кабелем с длинным плоским экраном, стоящим тут же, на столе, и включил его. Шторы на окнах были опущены, но свет пробивался внутрь, отчего в комнате царил загадочный полумрак.
— Поставьте, наконец, свой чемоданчик на пол и подойдите сюда, — Валентин Иванович уже сноровисто ввёл необходимый код и нашёл нужный Ивану файл.
— Садитесь и читайте материалы на вашего Лукьянца. Даю пять минут на ознакомление и запоминание. Время пошло.
И сам Валентин Николаевич сел на хрустящий диван у стены, искоса наблюдая за Иваном.
Черепанов внимательно вчитывался в документ, открытый на мониторе. Всё, что там было написано, так или иначе можно было применить к любому «угольному генералу» их времени. Уж Черепанову, выросшему в Донбассе, работавшему журналистом и депутатом, это ли было не знать. Стандартный для среднего директора полукриминальный путь в послеперестроечное время и стандартный набор совершённых нарушений. Не более. Причём больше предположительных, чем доказательных. Возможно, не такой уж важной птицей оказался его друг, или ребята из органов занимались более «перспективными» объектами. Шутка ли, одних депутатов Верховной Рады каждого созыва 450 душ, а ещё их помощники и советники. А члены правительства, министры, замы, замы замов. А губернаторы и мэры с их аппаратом, а новорусские, вернее новоукраинские миллионеры и миллиардеры, а …да мало ли. Работы невпроворот, а тут какой-то директор из захудалого шахтёрского городка. Приоритеты тут явно расставлять умели.
«Короче, взяли тебя на понт, дорогой Владимир Иванович, — про себя подумал Иван, заканчивая читать документ. — Прямо не досье, а резюме безобидное. Такое не в прокуратуру отправлять, а в службу занятости. Практически чист, как младенец, по сегодняшним временам. Вот ему будет облегчение, ему и семье, да и дело теперь сдвинется, можно командовать на шахте без опаски».
Иван решил еще раз прочитать и запомнить один самый скользкий эпизод и уходить, когда по коридору раздались чьи-то шаги.
— Сидите спокойно, я на секунду. Скорее всего, это Саня, второй дежурный, что-то хочет сказать, — и Валентин Николаевич, быстро поднявшись, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой массивную дверь.
О чём говорили в коридоре, слышно не было, и Иван, дочитав нужный абзац, автоматически закрыл файл. К его удивлению, тот не был открыт и вынесен отдельно, и на экране высветилось полное меню с папками, каждая из которых пестрела заголовками министерств, ведомств, политических партий и множеством знакомых фамилий. Это была база копий досье, собранных в данном сервере. В спешке, а может, учитывая, что Иван не останется один, Валентин Николаевич не скрыл остальных материалов.
Искушение получить такие сведения было слишком велико, но и подставлять друга Риты и её саму тоже не хотелось. Будь у Ивана больше времени на размышления, он бы никогда не сделал то, что сделал сейчас. Какой-то бесконтрольный охотничий азарт овладел им. Ещё с юношеских времён увлекшись журналистскими расследованиями, он выработал привычку всегда иметь при себе диктофон и флешку — на всякий случай, мало ли когда понадобится. Диктофон сейчас заменил многофункциональный модный телефон, а флешка была пристегнута в специальном незаметном кожаном футляре на поясе. И этот пояс на конспиративной квартире он очень кстати перетянул в надетые сейчас брюки костюма наладчика. Причем сделал это совсем не преднамеренно, а скорее случайно, поскольку брюки оказались великоваты и слегка болтались.
Повинуясь скорее азарту, чем разуму, Иван профессионально вставил флешку во внешний порт и за несколько секунд скачал на неё всю информацию. Восстановил всё, как было, и быстро спрятал флешку назад в пояс.
Он даже не успел испугаться, когда через мгновение в кабинет вернулся Валентин Николаевич. В руках он держал большую плетёную корзину с грибами.
— Ну как, прочитали? — и он, почти не глядя, закрыл файл и выключил компьютер.
— А, это Санёк мне грибов вчера насобирал и передал для домашних. Люблю, знаете ли, пожарить с картошечкой, лучком, тёртым сыром и сметанкой. Жена их замечательно готовит, пальчики оближешь. Так, — он резко сменил тему, — время, свою работу вы сделали, «кондишен» почистили, пора назад. Остальные вопросы решим на квартире.
И они вышли тем же путем к автомобилю. Воздух вокруг был чист и светел, а солнце уже клонилось к закату.
— Эх, на недельку бы сюда, да забыть про все, — заводя машину, мечтательно промолвил Валентин Николаевич, — лес, рыбалка, охота. Но покой нам только снится, ведь так?
И, посигналив три раза клаксоном на прощанье, они выехали в предусмотрительно открытые ворота.
Ивану казалось, что бухающее в груди сердце заглушает работающий двигатель.
— Надо успокоиться, — дал он себе команду. Всё решим в гостинице, в гостинице, в гостинице. Главное — позвонить Лукьянцу и рассказать о досье. Пусть он сразу останавливает шахту. Да, и перезвонить Матвееву. И поблагодарить Риту. И новая мысль, та, которую он безнадёжно сейчас гнал из головы: что делать с материалами на флешке?
* * *
Синий «москвич», громыхая своими запчастями, по проселочной дороге направлялся туда, где сквозь косой дождь просматривался вентиляционный ствол шахты. Лысая резина буксовала временами на глинистых подъемах, но водитель, уверенно переключая передачи, нисколько не сомневался в том, что нет преград для его автомобиля. Неровный звук двигателя усиливался баском дырявого глушителя, и спокойствие всех фазанов в округе было безнадежно нарушено.
Фёдор бормотал под нос «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”», работая педалями и рычагом с такой самоотдачей, будто он сам был двигателем старенького автомобиля.
Потемнело неожиданно быстро — низкие тучи лишили землю солнечного света раньше, чем положено, но это было и к лучшему.
Старые часы светились фосфорными стрелками, и Федор, взглянув на них, убедился, что движется по графику.
«До ствола еще минут сорок ехать, потом пешочком, всё складывается» — его мысли сейчас были направлены только в одну сторону — сделать всё по разработанному плану.
«Москвич» остановился в посадке. Через несколько минут возле него стоял не житель посёлка, а рабочий шахты — сапоги, грязная роба, каска — всё как положено. Будыка накинул через плечо сумку с инструментом и двинулся в сторону вентствола. В темноте он без труда ориентировался по знакомым многие годы приметам и довольно быстро вышел к цели. Двор освещался желтым тусклым светом прожектора, но за углом гаража было темно, хоть глаз выколи, — вот здесь и можно переждать.
Ремонтная смена зашла в клеть, и, когда начался спуск, Матвеев, стоя за спиной Николая Будыки, ощутил давно забытое чувство, близкое к невесомости. Столько раз он в своей жизни спускался в шахту, и это было обыденно, а теперь, спустя годы, к горлу подкатил ком.
Торможение, лязг дверей, и горняки размеренным шагом людей, делавших это сотни раз, направились в сторону электропоезда.
— Вон там, налево иди, дядь Вась. Я через полчасика буду. — Колю в темноте можно было различить только по голосу.
«Староват я стал, действительно раньше как летучая мышь ориентировался в темноте, — давай, сынок, время пошло».
Бригада поехала на участок, а Матвеев побрел в другую сторону, поглядывая на часы. Воздух в шахте особенный. Здесь он может быть разным — жарким и пыльным, свежим и прохладным, в зависимости от того, где ты находишься, но запах шахты везде одинаковый — Кондратьич по нем соскучился. «Вот как бывает, ты меня чуть не убила, а я рад опять быть здесь», — Матвеев разговаривал с шахтой и при этом совершенно не чувствовал себя сумасшедшим. «Не получится у тебя в этот раз. Делай что хочешь, но людей ты не получишь, прожорливая дырка. Который час?»
Полчаса пролетели как минута, и одинокий фонарик коногонки появился вовремя.
— Ты, Николай?
— Я, Кондратьич. У меня всё готово. Метров десять от клети лежит лом. Может, поднимешься с нами? Рискованно это, вдруг ты прав окажешься.
— Я точно знаю, что прав, а если быстро устранят неисправность и вас опять спустят? Нет уж. Делаем, как договорились. Мне три-четыре часа продержаться, а потом здесь ничего не будет, я от клети далеко не уйду, а до лавы — вон сколько. Ты самоспасатели положил?
— Там же, три новых. Один на тебе — не забудь.
— Что со временем?
— Пора начинать. Ну бывай, — Николай развернулся и пошёл в обратную сторону. Теперь всё зависело только от слаженности их действий. Через десять минут Кондратьич достал газовую зажигалку, из которой предусмотрительно заранее удалил кремень, нажал на спуск газа и поднёс её к датчику.