Дядька Степан вернулся один. Усевшись в машину, он достал мобильный телефон и долго разговаривал с каким-то Тимофеем. Закончив разговор, он дал команду Маллою свернуть с дороги и двигаться по грунтовке, которая уходила в сторону ближайшей балки.
— План меняется, орелики. Будем прорываться напрямую, — махнув в сторону ближайшего лесочка, сказал дядька Степан.
— Вы меня пугаете, дядя, — меланхолично заметил Маллой. — Осмелюсь заметить, что у нас не тачанка с пулеметом, и за спиной не сотня лихих мужичков, а тяжелораненый человек.
— Что ты задумал, дядька Степан? — с тревогой в голосе спросил Иван.
— А что тут думать, Ваня, — услышал он в ответ уверенный голос родственника. — Я сначала хотел переправиться через Донец в районе Лисичанска. Но добираться туда далековато. А учитывая, что ехать придется по пересеченной местности — растрясем танкиста. Поэтому пойдем в лобовую атаку — переправляться будем здесь неподалеку, в районе Счастья. А дальше, не прячась, рванем по основной дороге, в сторону Харьковской области.
Как понял Иван, план дядьки Степана заключался в том, чтобы объехать только несколько ближайших блокпостов украинских войск, стоящих на самой передовой. А затем выехать на основную трассу и под видом доставки «груза 200» двигаться в нужном направлении, уже не скрываясь.
По грунтовой дороге они ехали около часа. Хотя заросшую травой тропинку дорогой можно было назвать только условно. Она то поднималась вверх по косогору глубокой балки, то петляла между редкими кустами шиповника или густыми зарослями терна. Направление указывал дядька Степан, ориентируясь по понятным только ему указателям. Когда «скорая», надрывно урча мотором, выехала на очередной косогор, он дал команду Маллою остановиться. Выскочив из кабины, дядька Степан опять достал мобильный телефон и начал звонить загадочному Тимофею. Не прошло и пяти минут, как из-за ближайшей лесопосадки вывернул неприметный «жигуленок». Каково же было удивление Черепанова и Маллоя, когда из него навстречу им вышел еще не старый мужчина в форме полковника медицинской службы украинской армии.
— Где тебя, Тимофей, черти носят! — набросился на него дядька Степан. — Здесь каждая минута дорога, а он прохлаждается неизвестно где.
— Не ори, Степан, — спокойно ответил полковник, здороваясь со всеми за руку. — Я уже в курсе ваших проблем, а детали расскажете по дороге.
Уверенным шагом он направился в сторону «скорой» и занял место рядом с водителем. «Так, — подумал про себя Черепанов, — еще один командир на нашу голову».
К блокпосту украинской армии они подъехали минут через тридцать, после того, как их «скорая помощь» вывернула на трассу из-за очередной лесопосадки. Тимофей попросил Маллоя не останавливаться, а только притормозить возле солдата, махнувшего им полосатым жезлом. Когда «скорая» замедлила движение, Тимофей деловым тоном поинтересовался у бойца, где находится их командир. Вытянувшись перед полковником по стойке «смирно» и отдав честь офицеру, солдат махнул рукой в сторону коричневого вагончика.
— Как говорят в американских фильмах, «надеюсь, полковник, вы знаете, что делаете», — тихо сказал Маллой, направляя машину к вагончику, возле которого стояло несколько солдат. При виде машины с надписью «груз 200» они замолчали, а когда из кабины появился полковник, вытянулись по стойке «смирно» и расступились.
Тимофей не спеша прошел мимо солдат и скрылся за углом вагончика. В это время дядька Степан выбрался из «скорой» и, спокойно закурив, сделал несколько шагов в сторону. При этом он как бы в невзначай оставил двери фургона широко открытыми. Тяжелый запах тут же распространился вокруг машины. С сочувствием глянув на них, бойцы двинулись в сторону выезда с блокпоста.
Черепанов посмотрел на часы. Казалось, Тимофей ушел уже час назад, но стрелки часов показывали, что прошло всего лишь полторы минуты. «Полковник» вышел из-за угла вагончика таким же размеренным шагом. Не спеша забравшись в кабину, он по-хозяйски махнул в сторону выезда с блокпоста. Они не успели даже подъехать к шлагбауму, как солдаты начали его поднимать, открывая проезд для «скорой».
И только когда блокпост остался далеко позади, Иван нарушил молчание и спросил:
— Ну, и как нам это удалось?
— Да все очень просто, — с готовностью ответил дядька Степан, протягивая Тимофею бутылку с «дезинфекцией». — У нас этот номер называется «взять на испуг». Наш «полковник» никуда не заходил. Он только свернул за угол, а вы, ну и, конечно, стоявшие там солдатики, додумали ход дальнейших действий сами. А когда Тимофей вышел из-за угла, он всем своим видом показал, что разговор с командиром в вагончике состоялся и можно ехать дальше.
Тимофей в это время оторвался от бутылки и довольно рассмеялся:
— Степан, пора мне уже звание заслуженного артиста присваивать, не меньше…
Через Донец они переправились без особых приключений. Опять сработала надпись на стекле «груз 200» и вид важного полковника медицинской службы на переднем сидении «скорой» помощи. На другом берегу реки Тимофея уже ждал его «жигуленок». Коротко кивнув Черепанову и Маллою, «полковник» о чем-то пошептался с дядькой Степаном, хлопнул его по плечу и уехал.
Иван, сменив за рулем Маллоя, надавил на газ, выжимая из старого уазика все, на что он был способен. Был будний день, стрелка часов приближалась к двенадцати, и, наверное, поэтому дорога была забита до отказа. И чем дальше они уезжали от Луганска, машин становилось все больше и больше. О событиях на юго-востоке страны напоминали только колоны военных грузовиков, которые двигались в сторону Донбасса. Проезжая мимо них, Черепанов успевал заметить испуганные лица солдат, которые издалека видели надпись на их машине. Она была для них первым сигналом того, что война близко. И что дорога, по которой они едут, может оказаться для многих из них дорогой в один конец.
Задумка дядьки Степана с надписью «груз 200» срабатывала безотказно. Водители уступали им дорогу, местные жители смотрели с испугом и сочувствием, гаишники провожали пристальным взглядом. И только уже ближе к вечеру, оставив где-то справа от себя Харьков, Черепанов увидел в зеркало заднего вида машину ГАИ, которая некоторое время ехала за ними, а затем, обогнав на прямом участке дороги, быстро умчалась вперед. Но интуиция Ивана не подвела. Уже через пару километров он увидел сотрудников милиции с автоматами на плечах. Один из них поднял полосатый жезл и указал ему в сторону обочины.
— Что будем делать? — спросил Иван, глядя на своих попутчиков.
— Сидите на месте, — спокойно ответил ему дядька Степан. — Меня хлебом не корми, только дай пообщаться с родными ментами. Да и пропуск у меня всегда с собой.
С этими словами дядька Степан вытащил из-под сидения свою черную сумку и придвинул ее ближе к двери. Выйдя из машины, он двинулся навстречу гаишникам. В коротком белом халате и все в тех же трусах-шортах с обезьянами на пальмах он больше был похож на пляжного продавца пахлавы, чем на санитара. А когда его родственник поднял руки, приветствуя «родных ментов», Иван даже улыбнулся, пытаясь уловить обрывки их разговора.
Видно, слова дядьки Степана не убедили патрульных — поправив ремни автоматов, они направились в сторону их уазика. Обогнав милиционеров, дядька Степан с готовностью распахнул перед ними задние дверцы «скорой». Увидев забинтованный обрубок человеческого тела, те замерли, словно после удара током, а когда им в нос ударил еще и запах гниющего мяса — попятились назад. Один из них, уронив фирменную кепку на дорогу, сложился пополам в приступах рвоты.
— Ну вот, а вы мне не верили, — дядька Степан вытянул из своей сумки бутылку водки и протянул ее одному из милиционеров. — Держите, мужики, только этим и спасаемся. Ну, так мы поехали?
К Опошне они подъезжали уже в темноте. Взяв у дядьки Степана бумажку, на которой был записан адрес и телефон жены танкиста Валентины, Черепанов набрал номер. Их ждали… В трубке сразу же раздался взволнованный голос женщины. Валентина объяснила, как лучше проехать к дому и сказала, что будет ждать их на улице. К удивлению Черепанова, в ее голосе он не услышал жалостливых ноток — женщина говорила спокойно и уверенно. «Может, она не знает, что ее сейчас ждет?» — подумал Иван и перед тем, как отключиться, на всякий случай сказал:
— Вы бы детей куда-нибудь отвели.
— Не переживайте, я все знаю. Дети у соседей, — все так же спокойно ответила Валентина.
Городок оказался небольшим, и они без труда нашли нужную им улицу. Возле калитки одного из домов была заметна одинокая фигура женщины с накинутым на плечи белым платком.
Носилки с раненым в дом заносили Иван и Маллой. Когда они проходили мимо Валентины, та сняла с плеч платок и бережно укрыла им тело своего мужа:
— Вот ты, Коленька, и дома. Все будет хорошо.
В одной из комнат была приготовлена кровать, застеленная белоснежными простынями. Бережно переложив на нее тело раненого танкиста, Иван наклонился над ним, чтобы поправить сбившийся платок. И в это время он заметил, как веки Николая задрожали, а губы что-то прошептали. Наклонившись поближе, Иван услышал всего лишь два слова:
— Держись, браток…
* * *
В обратную дорогу они выехали только рано утром. Валентина не отпустила их, пока не накормила и не уложила спать. Усталость быстро взяла свое, и, уже засыпая, Черепанов слышал тихий голос Валентины, которая все говорила и говорила что-то своему Коленьке в соседней комнате…
От грустных мыслей его отвлек голос дядьки Степана, который из салона уазика перебрался на соседнее с водителем место.
— Вот ты, Ванька, у нас в роду самый умный, — тоном, не допускающим и малейших возражений, произнес он. — Так ты мне, парень, ответь — за какую такую Родину этот танкист свою жизнь положил? Он же родом не из Донбасса, мог бы здесь у вишневых садочках и отсидеться. А он вернулся и в ополчение пошел наравне со всеми. И танк свой направил на тех, кто пришел нас усмирять. А может, среди них был его земляк, одноклассник, друг детства?