— Съезжу к фирмачам. Вчера с поминок все ушли разом, гурьбой, может, кто что заметил… Они ведь собирались с Дашей в Питер, вы в курсе?
— В первый раз слышу. А сессия? Странно. Зачем, деточка? — вопросила Варвара Григорьевна, входя в свою комнату; Даша так и продолжала сидеть, поджав ноги, на диване. — Зачем вам Петербург?
Она старательно записала в тетради:
«Боря предложил, он хотел меня отвлечь».
— Это прекрасно, конечно, но на какие деньги? — Мысли бабушки работали в том же направлении, что и у сыщика. — И потом, убегать от врага? На Бориса не похоже. — Она стояла в дверном проеме, стройно вытянувшись, — настенные часы пробили три удара, — вдруг на глазах одряхлела, растерянно озираясь. — Кто меня позвал?
Валентин и Даша, также подошедшая к двери, глядели непонимающе.
— Кто из вас меня позвал?
— Мы не…
— Нет, не вы. Он.
— Кто?
— Он умер, я чувствую.
— Да кто?
— Мой внук.
Пристрастие к «красненькому»
Автомобиль притормозил, заехав на кромку тротуара. Валентин вышел, обогнул, склонился к окошечку.
— Хочешь послушать, как фирмачи врать будут?
Даша утомленно пожала плечами.
— Боюсь тебя одну в машине оставлять, понимаешь? Мне это место не нравится… — Он вдруг с беспокойством обернулся: кто-то выглядывает из-за белой шторки полуовального окна второго этажа… Серж. «Я его не сразу и узнал!» Угрожающая гримаса на красивом лице внезапно сменилась почти любезной улыбкой.
— Не нравится, — повторил Валентин. — Вот что. Подождешь меня в вестибюле, там удобные кресла. И охрана.
В просторных сенях слон Сема неожиданно легко и стремительно подскочил к ним, рванув пистолет из кобуры под мышкой.
— Стоять на месте!
— Ты что, парень, взбесился?
— Стоять, говорю!
Валентин усадил Дашу в креслице возле зеркала, пошел к лестнице под прицелом, повернул голову.
— Тебе приказали меня пристрелить?.. Давай! — И начал подниматься по ступенькам; сверху — бархатный бас бывшего актера:
— Сема, отставить!
Бизнесмен стоял на баллюстраде, отбрасывая гигантскую тень от тускло пламенеющего за спиной светильника.
— Валентин Николаевич, проходите!
— Да ну вас к черту! Дашу напугали.
Как бы не так! Даша рассмеялась беззвучно; она следила за происходящим сверкающими от возбуждения глазами.
— Ему можно доверить девочку?
— Ему-то? — Серж усмехнулся. — Ему — можно.
— А кому нельзя?.. Что у вас тут происходит?
— А Сема, между нами, большой дурак.
— Ну а все-таки?
— Плохой вы актер, Валентин Николаевич.
— А вы, я слыхал, хороший.
Какую-то секунду под красным светильником они смотрели глаза в глаза; коммерсант сдался первым, пояснив:
— Рэкетиры одолели.
В главном кабинете восседал в своем углу Дмитрий Петрович; Серж удалился в свой.
— О, кого я вижу! Милости просим.
— Милости? Меня Сема ваш чуть не пристрелил.
— Наш страж, понятное дело, не магнат ума. — Дмитрий Петрович подумал и повторил фразу компаньона: — Рэкетиры одолели.
— Что за рэкетиры?
— Пусть вас такие пустяки не беспокоят. Присаживайтесь.
Валентин выдвинул кресло и уселся посреди комнаты, как для перекрестного допроса.
— У вас дело какое или просто зашли навестить друзей?
— Я предупреждал: убийца на свободе и добивается какой-то цели всеми средствами. Вчера исчез Боря.
В наступившей паузе фирмачи переглянулись чуть не украдкой и разом развели взоры. «Соучастники! — подумалось с несомненной уверенностью. — Но в чем?..»
Серж спросил:
— Как это «исчез»?
— Не ночевал дома, не явился утром на экзамен, у знакомых его нет. Между тем сегодня они собирались с Дашей в Питер.
— Откуда вы знаете?
— От Даши.
— Ну, один уехал.
— Так ведь ради нее и предполагалась поездка.
— Если молодой человек вляпался в какую-то историю, — располагающе вмешался Дмитрий Петрович, — при чем здесь мы?
— При том, что вы все вместе ушли с поминок. С кем из вас он уехал?.. Учтите, господа, у меня есть возможность узнать у музейных дам.
— Он уехал со мной, — сообщил Серж.
— Куда вы ездили?
— По просьбе Бори я его высадил у Ярославского вокзала.
— У Ленинградского? Он собирался билеты в Питер купить.
— Какая разница? Вокзалы рядом.
— Вы очень желали поговорить с Борей… Не отрицайте, я еще на Рождество заметил. Звонили ему домой, так? Он не подходил к телефону. Прошу вас прояснить ситуацию.
— Я хотел уточнить — помните? — его версию о самоубийстве Марины.
— Даша слышала в квартире чужой голос, я рассказал вам.
— Вот меня и интересовало, почему он так настаивал на своей версии.
— И почему же?
— Те же психологические причины: подавленность после смерти мужа, нервный взрыв… Теперь, после ваших открытий, его мнение переменилось.
— Да ну?
— Не понимаю, чего вы добиваетесь! — вдруг вырвалось у Сержа.
— Истины. Манон Леско была убита.
— Как?.. — удивился Серж. — Забавно!.. В молодости я играл кавалера де Грие, но мне бы и в голову не пришло… Однако тонкое наблюдение, меткое! Говорите после этого, что вы знали ее один день.
— Марина была прелестной, корыстной и порочной?
— Не надо о покойнице…
— Хорошо. О чем вы еще вчера разговаривали с Борей?
Серж усмехнулся с сарказмом.
— О преимуществах «мерседеса» перед «фиатом».
— Того «мерседеса», который Марк Казанский продал Дмитрию Петровичу? — брякнул Валентин по какой-то странной ассоциации.
— А в чем дело? — встрял купец. — Все законно, документы оформлены. И вообще, Серж прав: чего горячку пороть? Юноша уехал в Питер один.
— Он непременно предупредил бы свою бабушку. — Валентин помолчал. — Если б был жив.
После долгой и какой-то жутковатой паузы Серж сказал:
— Возможно, он уже мертв.
— Что? О чем вы?
— Он говорил, что его преследует, ему угрожает один человек.
— «Дракончик»?
— Мне больше ничего неизвестно.
— Но почему угрожает? За что?
— Вам лучше знать. Вы же сыщик? Или историк? Кто вы, Валентин Николаевич? Откройте тайну.
— Серж, не увлекайся, — зажурчал Дмитрий Петрович. — Человек горит убийством. Только, повторяю, мы тут ни при чем.
— Вы оба являетесь владельцами фирмы «Страстоцвет», на презентации которой Марина встретила своего будущего убийцу.
— Ай-яй-яй! — купец жалостливо, по-бабьи покачал головой. — Страсти-то какие!
Прозвучало как будто издевательски (да и весь разговор отдавал язвительным душком), но Валентин не взорвался, он почувствовал в богатой этой комнате с лепными потолками дыхание чудовища — страха всепоглощающего, смертельного. И будто бы боятся бизнесмены именно его — сыщика-историка.
— Я ваши игры раскрою, — посулил бесстрастно-нагло, но они смолчали. — Сейчас необходимо выяснить следующие обстоятельства. Во-первых, что это за комедия разыгралась тут с Семой?
Отворилась двустворчатая дверь со стоном, пожаловал господин средних лет, усатый, бородатый, в безукоризненной «тройке» и с кейсом.
— Добрый день, судари мои! — Поклонился, скользнув цепким взглядом по лицам присутствующих; те отозвались рассеянно. — Вы заняты, как погляжу?
— Проходи, Сигизмунд, располагайся, — откликнулся купец. — Вы ведь ненадолго, Валентин Николаевич?
— Это зависит от вас.
— Да, да, мы понимаем. Позвольте представить: Сигизмунд Осипович — наш адвокат, Валентин Николаевич — частный сыщик. — Бизнесмен подумал. — По происхождению историк. Так вот. Вчера, когда мы на похоронах с Сержем были, к нам в контору какое-то хулиганье подвалило. Вот Сема сегодня и перестарался, нервы. Этот мир становится слишком нервным и непригодным для достойной жизни…
— Из какой группировки? — деловито прервал Сигизмунд купеческое причитание.
— Да не знаю я.
— Местный охранник меня сегодня встретил пистолетом, — пояснил Валентин, внимательно глядя на адвоката.
— Я, пожалуй, подожду в холле, — заявил тот, поднимаясь с кресла. — Разговоры у вас интимные, крутые…
— Пожалуйста, останьтесь. У меня к вам тоже есть вопрос.
Сигизмунд уселся, глядя обреченно.
— Я расследую убийства Курковых.
— Кого?.. Ах да, Алексей Васильевич. Но почему во множественном числе?
— На Рождество убита и его жена.
— Вот как? Я абсолютно не в курсе и ничем помочь вам не смогу.
— Двадцать восьмого ноября вы присутствовали в «Страстоцвете» при сделке?
— Был, но в седьмом часу ушел.
— Куда?
— Я уж и не помню… — На лице его вдруг выразилось понимание. — А, вы намекаете на набережную, так сказать. Я встречался в ресторане с клиентом… точно! Деловая память.
— А чем занимались?
— Сделкой.
— А конкретно?
Сигизмунд вопросительно взглянул на Сержа, тот кивнул.
— Деньги считали.
— И сколько насчитали?
Снова вопросительный взгляд — кивок.
— Двести тысяч долларов. Казанский сложил их в кейс — вот в такой. — Адвокат постучал пальцем по своему темно-красному чемоданчику на коленях.
— Оригинальный цвет, — заметил Валентин.
— О, Марк — человек оригинальный, даже экстравагантный… — Сигизмунд улыбнулся в глубине растительности. — Питает пристрастие к «красненькому»… не к винцу, нет, не пьет. Я вот тоже соблазнился, и что вы думаете? Замок дрянь, уже ремонтировал.
— Сожалею. Вы помните, во время сделки кто-нибудь покидал кабинет? Хоть на минуту.
— Клясться не буду, но, по-моему, нет. — Адвокат обежал взглядом компаньонов. — Вы моим клиентам что-то инкриминируете?
— Я не понимаю, из-за чего убит Алеша.
— В наше сумасшедшее время? Господи! Из-за чего угодно, с собутыльником, например, повздорил.
— И Марина с собутыльником?
— Прискорбно так шутить. Прекрасная женщина, роскошная; романтическая! И каким же способом ее умертвили?
— Выбросили из окна.
— Дилетантство!
— Естественно, не в уголовном мире Марина жила — в светском, благопристойном. В котором вдруг обнаружила убийцу.