ови». В нем тоже рассказывалось о способе определения группы крови по методу «смешанной агглютинации».
Чтобы понять, чем занимались Кайнд, Додд и Перейра, надо вернуться в 1939 г. Тогда ученый Александр С. Винер и его сотрудник Херрман в Нью-Йорке изучали возбудителя воспаления легких – пневмококк 14-го типа. И пришли к удивительному выводу. Пневмококки, которые, по общепринятому представлению, никак не связаны были с группами человеческой крови, абсорбировали человеческую анти-А-сыворотку и анти-В-сыворотку точно таким же образом, как кровяные тельца групп А или В поступали с соответствующими сыворотками. Еще интереснее было другое обстоятельство. Если сначала смешать пневмококки с анти-А-сывороткой, то они свяжутся с анти-А-веществом из этой сыворотки. Если потом те же самые пневмококки, уже связанные с анти-А-веществом, соединить с красными кровяными тельцами группы А, тельца группы А также связываются или агглютинируют с пневмококками. Значит, пневмококки обладают не только свойствами групп крови, из-за чего действуют так же, как соответствующие кровяные тельца. Важнее было то, что анти-А- или анти-В-вещества сыворотки человеческой крови, судя по всему, умели соединяться сразу с двумя другими элементами, осуществляли двойную связь, то есть могли служить связующим звеном между различными клетками, бактериями и кровяными тельцами, если в этих элементах имелось то же самое групповое вещество. Вторая мировая война помешала Винеру проверить эту теорию на практике.
В 1955–1956 гг. англичанин Кумбс столкнулся с тем же явлением. Он тогда занимался трансплантацией кожи. Порой пересаженные участки кожи плохо приживались на новом месте. Кумбс размышлял: может, клетки кожи тоже содержат вещества определенных групп? Если да, то какую роль это играет при пересадке кожи? Он с двумя коллегами Бедфордом и Руйяром пришли к тому же выводу, что и Винер в 1939 г. Как и пневмококки, клетки кожи обладали определенными групповыми свойствами, такими же, как и кровь носителя этой кожи. В зависимости от группы крови, клетки кожи привязывали к себе либо анти-А-сыворотку, либо анти-В-сыворотку, а антисыворотка притягивала соответствующие кровяные тельца и агглютинировала их. Как будто анти-А- и анти-В-тельца имели две руки, одна хваталась за клетку кожи, вторая – за соответствующее кровяное тельце. Чтобы определить, к какой группе принадлежит клетка кожи, достаточно было смешать клетки кожи сначала с анти-А-, а потом с анти-В-сывороткой. Далее следовало подождать, пока произойдет соединение подходящих антител, удалить избыточную сыворотку и добавить знакомые тельца группы А или В. В зависимости от того, какие кровяные тельца притягивались и агглютинировали, клетка содержала кровь группы А или В. Кумбс назвал этот удивительный процесс, при котором связываются и агглютинируют между собой совершенно разнообразные клетки, «смешанной агглютинацией». Он написал об этом в журнале «Ланцет» и указал на то, что данный метод имеет огромное значение для изучения следов крови.
На замечание Кумбса тогда никто не обратил внимания, пока Стюарт Кайнд в 1960 г. не продолжил эти исследования. Он решил обращаться с высохшими частичками крови, плотно приставшими к ткани, как с неизвестными клетками. Чтобы установить их группу, Кайнд исследовал их таким же образом, каким Кумбс – клетки кожи. Для начала он хотел проверить, насколько метод вообще работает. Если да, то можно избежать громоздкого теста на абсорбцию по методу Хольцера. Не нужно было больше устанавливать, было ли ослаблено действие анти-А- или анти-В-сыворотки. Достаточно добавить сыворотку к неизвестным частичкам крови, дождаться абсорбции, а затем с уже знакомыми, известными кровяными тельцами выяснить, какие из них агглютинировали. Если агглютинировали тельца группы А, то перед нами – кровь группы А; если агглютинировали тельца группы В, значит, это кровь группы В. Если притянулись и агглютинировали тельца обеих групп, мы имеем дело с группой крови АВ. С анти-H-сывороткой Кайнд пока не стал экспериментировать. Он поместил частички материи, пропитанной кровью, в углубление предметного стекла под микроскопом, обработал горячими химикалиями, желая убедиться, что ткань сохранила свою прочную ячеистую структуру. Как по методу Хольцера, Кайнд добавил анти-A- и анти-B-сыворотку и оставил на 2–3 часа, чтобы сыворотка подействовала на «клетки» крови. Потом «промыл» изучаемый препарат физраствором для избавления от излишней сыворотки и добавил испытательные кровяные тельца. Под микроскопом Кайнд наблюдал, как и в каком случае происходит комкование и слипание. На примере сотен искусственно произведенных частичек высохшей крови из центра переливания крови в Шеффилде Кайнд доказал, что новый метод работает «невероятно надежно».
Год спустя Барбара Додд работала над этим же методом, поставив себе важную цель. Она полагала, что «смешанная агглютинация» подходит для установления групп крови в мельчайших, микроскопических следах крови, которые не могли быть исследованы ни одним из существовавших до сих пор методов. Додд работала именно с такими следами крови – их можно было различить и исследовать только под микроскопом.
Барбара Додд выделила из пятен крови на ткани отдельные волокна длиной не более 0,2 мм. Крови на таком волокне было ничтожно мало, но оно держало частички крови, как прочный каркас. Чтобы еще более укрепить эту связь, она обработала волокна формалином и кристаллическим фиолетовым красителем. Ей удалось «промыть» практически невидимые частички крови разогретой нейтрализованной сывороткой из крови кролика, чтобы удалить избыток упрочняющих химикалий. Затем Додд добавила анти-A- и анти-B-сыворотку в микроскопическом количестве по 0,1 мл. Она выждала сутки, «смыла» избыток сыворотки и провела тест с уже известными кровяными тельцами. Додд наблюдала агглютинацию или ее отсутствие через фазово-контрастный микроскоп при увеличении от 100 до 400 раз. Ей удалось определить группу по количеству не более 1 мг высохшей крови, в том числе она смогла определить группу 0 при помощи анти-H-раствора растения улекс европейский, он же английский дрок.
Научный отчет Барбары Додд повлиял на решение М. Перейра применить метод смешанной агглютинации в практической криминалистике в лабораториях Скотленд-Ярда. Перейра давно искала наиболее приемлемый, не слишком громоздкий и хлопотный, надежный метод изучения и идентификации следов крови. Выяснив, что смешанная агглютинация позволяет исследовать даже микроскопические остатки крови, что прежде было невозможно, она стала применять методы Кайнда и Додд на практике, упростив их. Многие стадии процедуры Перейра сочла избыточными, особенно этап с упрочивающими химикалиями. Убрав все лишнее, Перейра получила процесс, протекавший от начала до конца на предметном стекле под микроскопом.
К августу 1962 г. метод смешанной агглютинации распространился во всех криминалистических лабораториях мира. В Европе его успешно на практике проверили венгерский ученый Будвари и австриец Мареш. Последний указал на то, что подобному исследованию подлежат следы крови на любом носителе, не только на волокнах ткани. Любой след крови, будь он на автомобильной краске, стекле, бумаге, другом носителе, может быть перенесен на «каркас» из волокон, если его счистить крошечными частичками льняной ткани, натянутой на стеклянную палочку. Трудности возникают, лишь когда речь идет о нейлоновых волокнах. Нейлоновая ткань слишком гладкая и не подходит для клеточного каркаса, кровяные тельца пристают к нейлону с трудом.
В Эрлангене также осваивали метод смешанной агглютинации, когда 27 августа инспектор уголовного розыска Хебергер по телефону попросил Институт судебной медицины и криминалистики о помощи. Директор института Эмиль Вайниг давно мечтал о таком случае – это была реальная возможность в рамках сотрудничества серологов и следователей наконец-то применить метод на месте преступления. Как только был получен ордер на обыск дома, директор командировал в Райхельсхофен ученого Лаутенбаха. Хебергер устроил так, чтобы работа Лаутенбаха велась ночью, когда при обследовании больших площадей придется применять методы химической люминесценции, а при обнаружении следов крови свечение видно только в темноте.
24
Вечером 29 августа, в начале девятого, Лаутенбах и препаратор из Института в Эрлангене прибыли в Райхельсхофен, вооруженные всем необходимым для обнаружения и исследования следов крови. Лаутенбах был стройный брюнет лет тридцати, в Западную Германию перебрался из Тюрингии в ГДР лишь в 1953 г., чтобы изучать медицину. Проходил практику в хирургической клинике в Эрлангене, подрабатывал помощником патологоанатома и так «попал» в судебную медицину, защитив диссертацию о процессах изменения металлических ядов в мертвом теле. В то время это была практически новая тема, и Лаутенбах продолжил исследовать яды и после защиты диссертации. Параллельно он изучил все сферы деятельности директора Вайнига – от вскрытия и общей трасологии до судебной серологии.
В сумерках Хебергер с коллегами в сопровождении регионального прокурора постучались в дом бочара. Прокурор лично пожелал знать, как пройдет поиск следов крови, что лишний раз подчеркивало, как мало знали о серологии в западногерманской провинции даже в 1962 г.
Линдёрфер отворил дверь и сильно занервничал, когда ему предъявили ордер на обыск, но быстро взял себя в руки. На улице собирались соседи и ворчали на полицию, мол, делать им нечего, только порядочных граждан беспокоят.
В подобной обстановке Лаутенбах и его препаратор, вооружившись флаконом люминола и лампой, приступили к работе. Первый осмотр много не выявил. Лаутенбах, исходя из своего опыта, сосредоточился на поверхностях и предметах, до которых в доме чаще всего дотрагивались, – двери, оконные и дверные рамы, дверные ручки, перила, водопроводные краны. Далее он обследовал поверхности и предметы, через какие могли бы волочить тело убитой, и те, на которые могла бы попасть кровь во время драки, борьбы или перетаскивания тела, – лестница со всеми ее ступенями, полы, дверные пороги. Работа в темноте продвигалась тяжело и поначалу безрезультатно, пока наконец не появились первые бледно-голубые световые пятна, типичные для исследования при помощи люминола. Таких голубых люминесцентных пятен было много в разных местах усадьбы – на опоясывающей стенке колодца в помещении рядом с мастерской бочара, на водостоке в кухне и на ручке кухонной двери, ведущей в прихожую. На первом этаже пока больше ничего обнаружить не удалось, и группа поднялась на второй этаж. На лестнице, вероятно, следов крови не было, зато ступени, судя по всему, совсем недавно покрасили свежей краской. Жена бочара подтвердила, что в начале июня покрасила лестницу и прилегавшую к ней стену по указанию мужа. Фрау Линдёрфер, похоже, не сознавала, что таким образом дает показания против мужа. Первый поверхностный осмотр второго этажа поначалу тоже не принес результатов. Стены, двери, полы и водосливы в комнатах пропавшей Лины оставались без изменений, куда бы ни наносили эксперты люминол, пока луч фонаря не коснулся одного участка на деревянной двери, на которую прежде не обращали внимания. Эта дверь слева от кухни Лины вела на чердак.