В тот День Вознесения, в мае 1908 г., в четверг, Маргарита воспользовалась выходным днем, по железной дороге доехала до Винвайлера, ближайшего более или менее крупного населенного пункта, и оттуда отправилась обратно домой пешком. Путь ее проходил через так называемую Фалькенштайнскую долину мимо деревни Фалькенштайн, мимо руин старинной крепости с тем же названием, через поля и перелески – обратно в Рокенхаузен. Работодатель напрасно ждал свою экономку в тот вечер. Домой она так и не вернулась. Окружной архитектор обратился в баварскую королевскую жандармерию в Рокенхаузене, и на следующее утро, в 8 часов, жандармы Отт и Калль отправились на поиски. В Фалькенберге двое свидетелей заявили, что вчера видели экономку. В верхней части деревни ее встретил «земледелец» – мелкий крестьянин Филипп Шлихтер. Он вспомнил, что видел вчера около 15 часов «тощую девицу», она спрашивала дорогу на Рокенхаузен. Дочь Шлихтера, Анна, на одной из полян в нижней части деревни около 15.30 заметила, как некая особа собирает цветы, прикрываясь зонтиком от солнца. Значит, Маргарита Фильберт пропала между Фалькенштайном и Рокенхаузеном. Отт и Калль прошагали все возможные тропы. Напрасно. Организовали поисковую операцию в Рокенхаузене. Созвали всех местных жителей и полицию на поиски. Обыскали окрестные леса, и около 15 часов один мальчик сообщил, что обнаружил труп пропавшей женщины на государственном участке леса Шельменкопф. Отт и Калль поспешили туда, где в окружении зевак нашли несчастную Маргариту Фильберт с юбками, задранными на голову, и голой нижней частью туловища, прикрытой листвой.
Послали известить шефа жандармов вахмистра Мюльбауэра и участковый суд в Винвайлере. Те, в свою очередь, доложили прокурору Зону в Кайзерслаутерне, и в 19 часов он, участковый судья Хофбауэр и врач прибыли в Шельменкопф на место обнаружения трупа. Зон незадолго перед тем прочитал книгу Гросса «Руководство для судебных следователей» и привез с собой опытного врача доктора Хеннига и старшего лесничего Хуммеля как эксперта. Вахмистр Мюльбауэр проводил приезжих господ от Фалькенштайна к лесу в Шельменкопфе. По дороге он сообщил, что приподнял юбки, закрывавшие голову покойной, и обнаружил, что головы-то на месте нет, – отрезана, похоже, ножом, и нигде поблизости от тела ее не нашли.
В 20 часов комиссия прибыла на место обнаружения тела, которое теперь охраняли жандармы. Здесь все еще толпились любопытные. Маргарита Фильберт лежала на небольшом склоне, метрах в 48 от лесной дороги. Вероятно, она шла по этому пути через лес, близ заброшенной охотничьей избушки. Маргарита лежала на спине, немного завалившись на бок, левая нога согнута, правая – вытянута. Черные чулки и ботинки нетронуты. Верхняя одежда цела, юбки – верхняя и нижняя – задраны наверх, серо-коричневая юбка закрывала голову, красно-коричневая нижняя юбка задрана до плеч, белая блузка в голубую полоску пропитана кровью от перерезанного горла, других повреждений или грязи на теле не было. Правую руку плотно обхватывала черная кожаная перчатка, с левой руки такую же перчатку явно пытались стянуть, словно убийца искал на руке жертвы кольцо. Сумочка, шляпа и зонтик пропали. Прокурор Зон не знал, как квалифицировать преступление – убийство на сексуальной почве или убийство с целью ограбления. Окружной архитектор Зеебергер утверждал, что его экономка никогда не носила с собой более двух марок наличными. Мог ли преступник по добротной одежде Маргариты принять ее за богатую даму, у которой есть чем поживиться?
Быстро смеркалось, прокурор Зон вынужден был прекратить осмотр места преступления и велел накрыть труп двумя лошадиными попонами. Утром 31 мая, в воскресенье, в 6 часов утра комиссия снова собралась около тела, на сей раз прибыл еще и «фотохудожник» Генрих Бёртцель, поскольку своим профессиональным фотографом полиция не располагала. Бёртцель сделал несколько снимков, пока Зон, Хофбауэр, Хуммель и врач еще раз осмотрели место обнаружения тела. В пальцах убитой над сдернутой перчаткой были найдены волосы разного цвета, их изъяли и завернули в бумажный сверток. Встав на колени, члены комиссии обыскивали землю вокруг трупа. Прокурор Зон подозревал, что Маргариту Фильберт убили не здесь, а сюда притащили после смерти, отчего и юбки задрались вверх. Лесничий Хуммель следов волочения не заметил, но на одежде жертвы нашел листья боярышника колючего и черники. Кусты боярышника росли неподалеку, но это был другой сорт. Хуммель, превосходно знавший свой государственный участок леса, указал на то, что боярышник колючий и черника растут на холме в 45 метрах от тела, рядом с лесной дорогой. Зон послал туда двоих жандармов – искать следы крови и отрезанную голову. Тело погрузили на телегу и отвезли в Фалькенберг, в дом церковной общины. Туда же прибыл врач Королевского земельного суда доктор Цан. При содействии цирюльника Мюллера (он часто оказывал услуги «подобного свойства») Цан провел вскрытие тела. Выяснилось, что преступник сначала задушил свою жертву, а потом обезглавил. Была ли женщина изнасилована? Этого Цан точно определить не мог, поэтому по распоряжению Хофбауэра все половые органы жертвы были отправлены в Вюрцбург в Университетскую клинику. Института судебной медицины тогда еще в Вюрцбурге не было. Одежду убитой собрали в коробку и на телеге старосты общины отправили в Винвайлер. Тем временем жандармы действительно обнаружили на лесной дороге следы крови, уже впитавшиеся в землю, а также кусты боярышника колючего и черники. Но ни головы убитой, ни ее сумочки и прочего имущества не нашли.
Прежде чем уехать из Фалькенберга, Зон и Хофбауэр уполномочили заместителя вахмистра Шмидта из Винвайлера проверить всех ранее судимых и «прочих подозрительных личностей» в деревне. Шмидт «своих людей знал» и навестил в первую очередь нескольких поденщиков и батраков, за которыми числились преступления на сексуальной почве, и обыскал их жилища. Но у всех оказалось прочное алиби. У кого корова отелилась, и они не вылезали из хлева, кто провел время в веселой компании. И Шмидт отправился к главе местной администрации Петеру Фишеру, чтобы справиться о прочих подозрительных личностях. Фишер думал недолго. Если преступление совершил не пришлый, то в деревне на это мог бы быть способен только один человек – фабричный рабочий и «земледелец» Андреас Шлихер. Почему именно он? Да тут все просто: он вроде как браконьерствует и вообще – «паршивая репутация у парня».
Заместитель вахмистра Шмидт хорошо знал этого Андреаса Шлихера, его давно подозревали в браконьерстве, хотя ни разу на этом деле не поймали. «Шлихеру 40 лет, протестант, женат, отец пятерых детей» – значилось в докладе Шмидта. Шлихер жил в скромной усадьбе с двумя разрозненными пашнями и зарабатывал на жизнь, главным образом, как подсобный рабочий в так называемых медных кузнях. Он был по уши в долгах, груб, агрессивен и злобен. Кроме Шлихера, в Фалькенштайне жили и еще личности, склонные к насилию, Шмидт знал еще, по крайней мере, дюжину других рабочих и крестьян, которые не гнушались браконьерством. Но Фишер указал на то, что пашня Шлихера почти примыкает к той дороге в лесу, по которой должна была пройти Маргарита Фильберт. Шмидт и Фишер отправились к Андреасу Шлихеру и нашли того в рабочем комбинезоне в коровьем хлеву, сразу за кухней, пока его жена и дети обедали в столовой. Шлихер, коренастый, коротко стриженный брюнет с усами и сточенными щербатыми зубами, заворчал, когда его оторвали от работы. Но в итоге добровольно рассказал о том, как провел День Вознесения. В 13 часов он надел воскресный костюм и ботинки и отправился на свои участки в местностях Драйморген, Шиндернборн, Херценталь и Хинтерм-Хан, осмотрел свои пашни и в 15 или в 15.30 вернулся домой. Шлихер утверждал, что его видела соседка Филиппина Флур. После этого он из дома больше не уходил. А Маргариту Фильберт вовсе не встречал. Об убийстве же услышал только вечером в пятницу 29 мая. Не посещал ли Андреас и свою пашню близ Шельменкопфа? Нет. Жена Шлихера, Каролина, на все вопросы Шмидта лишь пожимала плечами. Она и от природы была неразговорчива, а тяжелая жизнь, трудная работа, постоянная забота о хлебе насущном, грубый секс и бесконечные роды превратили ее и вовсе в тупое существо. Каролина не поднимала головы от своей тарелки и лишь после долгих расспросов пробормотала, что, коли муж утверждает, будто находился дома, значит, так оно и есть.
Шмидт осмотрел руки Шлихера от плеча до кончиков пальцев – никаких повреждений и ран не было. Тогда он потребовал для осмотра одежду Шлихера. В протоколе, который Шмидт переслал в суд в Винвайлере, значилось: «На одежде Шлихера не обнаружено ни малейших следов крови. У Шлихера имеются складные и стационарные ножи, так же без всяких признаков крови».
После обеда Шмидт навестил соседку Шлихеров Филиппину Флур и заметил, что молодая женщина, прежде чем ответить на его вопросы, удостоверилась, что соседи Шлихеры не наблюдают за ее домом. Потом она подтвердила, что действительно видела Шлихера в указанное время в воскресной куртке около дверей его дома и не заметила ничего особенного. Она, вероятно, была напугана, но алиби есть алиби. Расстроенный Шмидт зашел тогда в местный трактир «У дикого охотника» и расспросил трактирщика Генриха Фишера, не видал ли тот чего. Хозяин дождался, пока разойдутся все посетители, и поведал жандарму, что и он считает убийцей Андреаса Шлихера. Один из гостей, Герман Кляйн, всего пару часов назад признался, что Шлихер подбивал его ограбить одного старика. Другой пахарь, Мартин Фишер, заявил, что Шлихер соврал, будто не выходил больше из дома в День Вознесения. Между 20 и 22 часами Шлихер выбрался из леса и прокрался в деревню. А больше Мартин Фишер ничего не скажет, потому что, как и многие в деревне, боится этого Шлихера, и пока тот на свободе, все будут держать рот на замке.
В страхе жили обитатели Фалькенштайна. И на каждом шагу теперь замечал Шмидт этот страх. Мартин Фишер сбежал от заместителя вахмистра через заднюю дверь, когда Шмидт снова пришел взять показания. В то же время Отт и Калль прочесывали лес в Шельменкопфе с собакой-ищейкой, вычерпали местный пруд, везде искали голову. Но 1 июня нашли лишь крошечный фрагмент плоти с волосами, предположительно, с головы убитой. Отт лично привез находку в Винвайлер. 2 июня Шмидт отыскал единственную свидетельницу, готовую открыто дать показания. 28 мая некая фрау Забарофф из Имсбаха собирала мох в лесу и около 17 часов слышала, как кто-то громко звал на помощь как раз там, где пашня Шлихера примыкает к дороге из Рокенхаузена. Больше Шмидт ничего узнать не сумел. Страх, кого ни спроси – все боялись.