И все же этой информации хватало уже хотя бы для того, чтобы различать человеческие и звериные волосы с места преступления. У человеческих и звериных волос различные кутикулы. У животных «черепичная кладка» покровных клеток крупнее и беспорядочнее. У разных видов животных – характерные формы покровных клеток на кутикулах, разная толщина коры и сердцевины. Не все виды животных были еще изучены, но точно было известно, что сердцевина волоса у животных гораздо прочнее, чем у человека. Сердцевина человеческого и звериного волоса отличается и клеточной структурой. У человека она беспорядочна, если сердцевина вообще присутствует, у животных же сердцевина имеет четкую и типичную структуру из круглых или овальных клеток, выстроенных одна за другой. В толстой сердцевине выстраиваются множество таких клеточных цепочек и иногда, как у кроликов и зайцев, скручиваются в спирали. К 1909 г. волос человека и животного уже различали с уверенностью, особенно если было достаточно сравнительного материала.
Однако возникали новые вопросы. Например, обнаружены на месте преступления человеческие волосы, но чьи они – мужские или женские? С головы, с подбородка, с интимных мест? В ту пору, когда женщины не стриглись коротко, волосы с женской головы было легко распознать по длине и концам, сеченным из-за частого расчесывания. Мужские волосы были короче и носили следы ножниц. Только что стриженные волосы на концах были острые, с резкими краями, шершавые, через два дня концы начинали закругляться, через 30 дней становились совсем закругленными. Но и стриженые волосы после долгого расчесывания секутся и расслаиваются на концах, что весьма затрудняет анализ. Волосы из бороды или усов давали наиболее достоверный результат при анализе и возможность однозначно идентифицировать их мужское происхождение. Выяснилось за десятилетия исследований, что волосы из бороды в диаметре толще других волос – 0,14–0,15 мм, на голове средний диаметр волоса – 0,06–0,08 мм. Все другие волосы с человеческого тела почти ничем не отличались у мужчин и у женщин. Одно время полагали, что волосы с женских гениталий в диаметре 0,15 мм, а мужские – 0,11 мм, но в итоге пришлось признать, что в интимных местах волосы могут быть разной толщины, и диаметр их со временем меняется. Корни волос различались в разных местах: в интимных зонах и под мышками корни короткие и толстые, их диаметр превышает их длину, в отличие от волос на голове и подбородке, чьи корни всегда меньше в диаметре и длиннее. Как и в случае с различением человеческих и звериных волос, всегда имело большое значение количество волос, найденных на месте преступления. Чем меньше материала для исследования и сравнения, тем меньше возможность идентификации.
Гораздо проще было установить, выдраны ли эти волосы, выпали сами, разорваны, разрезаны, извлечены из тела насильственным путем. Здесь преуспели особенно немцы Остерлен и Георг Попп. Выпавшие волосы легко узнать по их корням: их выталкивает, исторгает из себя волосяная луковица. Корни при этом высохшие и сморщившиеся. У вырванных волос корни влажные, закругленные и расширяющиеся книзу. Разорванные пополам волосы тянутся, как резина, рвутся в самом тонком месте, и разорванные концы «волнятся» и скручиваются. Несомненно, исследование волосяных повреждений было наиболее успешным из всех видов анализов волос, но это не самое важное. Гораздо важнее, что волосы, обнаруженные на теле жертвы убийства, нападения, изнасилования, ограбления и транспортной аварии, могут указывать на совершенно конкретного человека – на виновника происшествия.
До 1870-х гг. врачам казалось, что легко сравнить цвет, кутикулу, толщину сердцевины волоса с места преступления с образцом волос подозреваемого – и вот мы уже знаем, его ли это волосы или нет. Но уже в 1879 г. Вирхов в своей экспертизе использовал весьма осторожную формулировку: «Ничто не противоречит тому, что исследуемые волосы принадлежат обвиняемому. Однако они не имеют таких типичных признаков, какие позволили бы однозначно отнести эти волосы к обвиняемому». С тех пор много раз пытались доказать наличие в волосах определенных признаков и типичных характеристик, которые свидетельствовали бы о принадлежности этих волос одному конкретному человеку. Как выяснилось, и на голове одного человека волосы могут быть разной толщины, с различными кутикулами, различной толщиной сердцевины и ее наполнением, с различными формами корней и кончиками, точно так же на одной голове могут расти волосы разной окраски, и определить средний цвет волос человека можно лишь после сравнения нескольких растущих рядом волос – блондин, брюнет, шатен, светлый шатен, темный шатен. Сколь ненадежной ни была бы экспертиза волос по цветовому признаку, но именно на ней на рубеже веков было основано расследование смерти австрийки Терезы Пухер. Волосы из руки убитой сравнили с волосами подозреваемого, и эксперт пришел к выводу, что это волосы из его бороды. Заключение основывалось на том, что в волосах с места преступления и в волосах подозреваемого исключительно необычно сочетаются фрагменты с темными и со светлыми пигментами. В любом случае эксперт, к счастью, все же заметил, что «сравнение волос с места преступления не может с абсолютной уверенностью идентифицировать их принадлежность». В итоге выяснилось, что подозреваемый невиновен, и в убийстве признался другой. Даже исключительного совпадения, стало быть, недостаточно, чтобы полностью идентифицировать принадлежность волос, если материала для исследования мало. Из этих и схожих соображений ученые решили полагаться на результат исследования только крупных прядей волос и сначала определять свойства волос с места преступления и сравнительного материала и выводить общее значение и для того, и для другого, и только тогда начинать сравнение. В 1902 г. один из последователей доктора Лендера, вошедшего в историю криминалистики после расследования дела с топорами в Варзинской лощине, окружной врач Хаазе сравнил пучок волос с головы убитой женщины с пучком волос, зацепившимся за край кармана задержанного. При этом Хаазе сравнил соотношение между общим количеством волос, содержащих сердцевину, и волос без сердцевины. И выявил полное совпадение. На сей раз задержанный действительно оказался виновным в убийстве. Но и этот метод казался недостаточно надежным. Каждый отдельный случай нуждался в перепроверке и вызывал сомнения. Ученые пришли к мысли, что, может, неповторимые особенности волос каждого человека зависят от внешних факторов воздействия – от типичных частичек грязи до искусственной завивки и окрашивания. На рубеже веков и позднее в Германии, Франции, Австрии и Италии вышло множество исследований по искусственному окрашиванию волос серебром, марганцем, железом, висмутом и солями кальция и о методах определения красителей химическим путем. Ученые надеялись хотя бы в этом найти возможности идентификации волос. Но еще и в 1909 г. идентификация волос была делом трудным и ненадежным. А криминалистика нуждалась в методах исследований волос, хотя бы для того, чтобы такой анализ мог методом исключения сузить круг поиска для детективов и не увести их по ложному следу.
6
Таковы были знания и опыт ученых, на которые мог рассчитывать и опираться доктор Бальтазар, когда 19 июля 1909 г. исследовал в парижском морге волосы из руки убитой Жермены Бишон.
Более тщательный осмотр в морге подтвердил выводы, сделанные им в квартире Урселя. 9 рубленых ран были нанесены лезвием топора, 48 – обухом. Вскрытие перенесли на следующий день, но оно вряд ли дало бы новые сведения о совершении преступления. Бальтазар сосредоточился на волосах. Он хотел доказать, что это женские волосы, а именно волосы убийцы, а не жертвы. Остальное сейчас было не так важно.
Часов в 11 утра Бальтазар и его жена Марселла Ламбер аккуратно извлекли волосы из пальцев убитой и поместили в раствор соды, чтобы очистить от грязи и крови. В таком виде волосы оказались в патологоанатомической лаборатории. В 14 часов Марселла Ламбер промыла каждый волос спиртом. Затем волосы были распределены на стеклянной пластинке в желатиновом растворе и по отдельности помещены в канадский бальзам. В распоряжении Бальтазара было теперь несколько дюжин волос. Он измерил их длину. Самый короткий был 15 см, большинство – значительно длиннее. Итак, волосы были женские. Исследование под микроскопом показало знакомые признаки человеческих волос: гладкую кутикулу, слабую, прерывистую или вовсе отсутствующую сердцевину. Все волосы были не острижены, с сечеными концами, типично женские. Исследование корней показало, что волосы были вырваны с корнем или оборваны на половине. Некоторые хранили еще частицы волосяной сумки. Но были и те, что выпали сами. Многие были оборваны у самого корня. Их явно тянули, из-за этого утончилась сердцевина, вытянулась кора, разъединились частички кутикулы, и наконец, типичная деформация на концах – «волнистость». Бальтазар измерил диаметр каждого волоса в нескольких местах и вычислил средний диаметр поперечного среза, толщину волоса – от 0,08 до 0,06 мм, то есть – 0,07 мм. Единственный волос имел в диаметре 0,11 мм и вряд ли был с той же головы, что и другие. При определении цвета волос Бальтазар столкнулся с тем же явлением – единственный волос отличался по цвету от остальных. В целом если смотреть невооруженным глазом, волосы были от светло-русого до светлого. Исследование под микроскопом показало смешение коричневых и светлых пигментов, при этом в некоторых волосах светлый пигмент доминировал, так что волосы были почти цвета «блонд». Однако и в светлых волосах присутствовали коричневые пигменты, определявшие общий тон всех волос, поэтому Бальтазар решил, что волосы все же с одной головы. Единственный волос, отличавшийся от других увеличенным диаметром, и по цвету был особенный – с темно-каштановыми пигментами, иногда почти черными.
Бальтазар и его ассистентка вернулись из лаборатории в морг, чтобы теперь срезать прядь волос убитой для сравнения с пучком, найденным в ее руке. Из-за множественных рубленых ран отрезать прядь с головы Жермены Бишон оказалось не так-то просто. В лаборатории повторились процедуры по очистке срезанных волос и осторожная подготовка к исследованию. Бальтазар измерил толщину волос. Они оказались необычно толстыми – от 0,08 до 0,12 мм. Значит, волосы, найденные в руке покойной, никак не могли быть ее собственные. Кроме единственного волоса с диаметром 0,11 мм, который подходил по толщине к волосам убитой. Волосы Жермены Бишон как раз были темно-каштановые с черным отливом. Вот и снова совпадение с тем единственным волосом, а заодно – разительное несовпадение с другими волосами из руки убитой – светло-русыми. Темные волосы Жермены Бишон, как волосы большинства молодых людей, содержали светлые элементы, но у нее они были крайне редки и слишком разрозненны; они никак не могли оказаться в одной пряди в таком количестве. Заключение Бальтазара звучало так: в руке убитой обнаружены женские волосы, принадлежащие, за исключением одного-единственного волоса, не жертве, а ее убийце.