Белек был уверен, что напал на след. Однако описание неизвестной было столь скудно, что едва ли был шанс найти ее когда-нибудь. Оставалась надежда на водителей такси Квебека. Еще в аэропорту Белек попросил Гийометта организовать опрос водителей такси, и вскоре к Гийометту явился шофер Грановски.
Грановски рассказал инспектору следующее. Его коллега рассказал Грановски еще вечером 9 сентября, вскоре после первого сообщения о катастрофе, что утром отвозил в аэропорт странную даму с пакетом. Имя этого водителя – Поль Анри Пелетье. Гийометт послал к нему своего сотрудника. Выяснилось, что Пелетье забрал пассажирку, полную брюнетку средних лет с темными глазами, около вокзала Пале. При ней был пакет, всю дорогу она молчала. Дама собиралась вернуться в город на этом же такси, и Пелетье помог донести ее пакет до окошка, где оформляли груз. Он вспомнил, что пакет весил 28 фунтов. На обратном пути дама пожелала сойти у отеля «Шато Фронтенак», но около самого входа в отель изменила свое намерение. Пелетье проехал немного дальше, и там она вышла и направилась в сторону Нижнего города. Дама говорила по-французски с акцентом, который выдавал в ней обитательницу одного из бедных кварталов Квебека.
От сообщения Пелетье толку было мало. Предстояло почти без надежды на успех искать женщину без особых примет в Квебеке, пусть даже в Нижнем городе. И снова проверить родственников пассажиров – нет ли у кого-нибудь такой родственницы или знакомой?
Время поджимало. Судебный врач Марсо назначил дознание на 14 сентября. Приходилось констатировать, что это не несчастный случай, а взрыв, виновник его неизвестен, и обвинение предъявлять пока некому. Полиция опасалась реакции общественности, ведь до сих пор речь шла о несчастном случае. Нельзя допускать никакого социального взрыва, это сильно повредит расследованию.
Перед самым началом дознания Белеку позвонил Гийометт и сообщил, что при проверке родственников погибших выяснилась важная деталь. Речь шла о ювелире Альбере Гюэ, чья жена Рита Гюэ, урожденная Морель, находилась среди жертв катастрофы. Гюэ, 32 лет, был женат на Рите с 1937 г., имел дочь четырех лет и держал небольшой ювелирный магазин в Квебеке. За незаконное хранение оружия 24 июня 1949 г. Гюэ был оштрафован на 25 долларов и провел ночь в полицейском участке. История ареста Гюэ по-своему пикантна. Вечером 23 июня он подкараулил 18-летнюю хорошенькую официантку из кафе «Монте-Карло», когда она шла на работу, и угрожал ей пистолетом. Девушка позвала на помощь полицейского, который и проводил ее до кафе. Но страстный Гюэ тоже вскоре заявился туда. Там полицейский и арестовал его. Официантку звали Мари-Анж Робитай. Гийометт подумал, не могла ли она быть «той другой женщиной», ради которой… В общем, это происшествие свидетельствовало о том, что Гюэ наверняка имел любовные связи на стороне. Как удалось установить, Мари-Анж Робитай жила с родителями в доме № 205 по улице Короля, но в данное время находилась в кафе «Монте-Карло».
Белек немедленно встретился с Гийометтом, и оба направились в «Монте-Карло». Мари-Анж Робитай, без сомнения, была хороша собой, с ярко накрашенными губами и прекрасной фигурой, привлекательность которой подчеркивала форма официантки. Увидев инспекторов, она занервничала, вероятно, сразу сообразила, о чем пойдет речь. Знает ли она Гюэ? Да. Давно ли? Познакомились весной 1947 г. Когда она виделась с Гюэ последний раз? Давно, и больше не увидится. Могли ли их отношения побудить Гюэ к поступку, который он совершил 23 июня? Мари-Анж замялась и уточнила, обязана ли она отвечать. Она уже давно вернулась к родителям и желает, чтобы ее оставили в покое.
Ответ показался Белеку двусмысленным и странным, но он заверил девушку, что не намерен копаться в ее личной жизни, хотел бы только уточнить, не знаком ли Гюэ с довольно полной черноволосой дамой. Мари-Анж поспешно ответила на вопрос, ей хочется поскорее покончить с этим разговором. Она полагала, что речь может идти о Маргарите Питр с улицы Монсеньора Гавро, 49. Можно уже вернуться к работе?
Белек и Гийометт покинули кафе. Если удастся незаметно показать шоферу Маргариту Питр и он узнает ее, то, по крайней мере, появится первая версия. Сразу после дознания они пригласили к себе Пелетье, он был готов помочь. Разработали такой план: Пелетье поедет на улицу Монсеньора Гавро, 49, позвонит в квартиру Маргариты Питр и спросит, не заказывала ли она такси. Может, она сама откроет дверь или ее позовут, и, прежде чем извиниться за ошибку, он сумеет рассмотреть ее.
План не удался. Когда Пелетье позвонил, дверь открыла соседка. Мадам Питр еще не вставала, и таксист не увидел ее. Тогда решили посадить Пелетье в полицейскую машину и ждать, пока Маргарита Питр выйдет из дома. Одновременно двум сотрудникам поручили собрать данные о ней.
15 сентября произошло то, чего так опасался Белек, – квебекские газеты опубликовали сенсационные сообщения о катастрофе над Кап-Турмант. Предположений было множество. Одни обвиняли в несчастье коммунистических агентов, другие считали катастрофу делом рук сумасшедшего. В монреальской «Ле Канада» появилась статья Эдмона Шаса, которому, вероятно, удалось разузнать кое-что в аэропорту Ансьен-Лоретт. Он написал о таинственном пакете и о загадочной брюнетке, которая сдала этот пакет для доставки самолетом. В заключение добавил, что полиция идет по следу этой дамы. Белек не знал, что думать. Статья Шаса могла либо преждевременно насторожить подозреваемую, либо наконец выманить ее из «норы».
15 и 16 сентября Маргарита Питр не выходила из дома. Сведения о ней не содержали ничего примечательного. Она жила со своим вторым мужем Артуром Питром и время от времени работала официанткой. Питр была родом из Квебека, ее девичья фамилия – Рюэ, у нее два брата: Жан-Мари Рюэ и Женеро Рюэ. Женеро – часовщик, передвигается на костылях либо в инвалидном кресле, работает в захудалой мастерской на улице Святого Франсуа. Обычная жизнь, ничего интересного. Каким образом эта женщина могла быть причастна к взрыву самолета?
Подробные сведения об Альбере Гюэ тоже не давали оснований серьезно подозревать его в данном преступлении. Гюэ родился в 1917 г. в семье железнодорожника. В детстве он, вероятно, подавал большие надежды, и при этом страдал болезненным самолюбием. Во время войны служил в арсенале Квебека и подрабатывал торговлей часами и дамскими украшениями. После войны это стало его основным занятием. В арсенале он познакомился с Ритой Морель и вскоре женился на ней. Сначала торговал как коммивояжер, затем открыл магазин в Сет-Иле, вскоре продал его, а в 1948 г. стал владельцем своего нынешнего магазина на улице Святого Спасителя. Там знали о его любовной связи с девушкой 16 или 17 лет.
Однако никто не слышал о Мари-Анж Робитай. Чаще упоминали имя Николь Коте. Очевидно, и Рита Гюэ знала о связи мужа, но надеялась, что со временем его увлечение пройдет. Гюэ проводил свою жену 9 сентября до отеля «Шато Фронтенак». Когда он с дочерью Лизой на руках услышал о гибели жены, то опустился в кресло и заплакал. Три дня провел около гроба погибшей и после похорон в церкви Святого Рока прошел мимо толпы любопытных, заливаясь слезами.
Белек, Гийометт и Мат насторожились – слишком уж демонстративное горе. Но за это человека невозможно обвинить. А пресса между тем шумела все больше, уже по всей Канаде.
12
В этой ситуации неопределенности внимание было приковано к лаборатории в Монреале, где Франшер Пепен и Бернар Пекле уже шесть дней изучали обломки «ДС-3-Д280» в поисках следов бомбы.
Франшер Пепен был химиком и уже многие годы занимался исследованием взрывов. К сентябрю 1949 г. химию использовали для расследования преступлений, связанных со взрывами, уже более полувека, хотя сама история этих преступлений гораздо старше. С появлением в Европе черного пороха около 1300 г. началась череда убийств с помощью взрывчатых веществ. Во времена Ренессанса коробочка с порохом стала опасным оружием. Подарок, украшенный драгоценными камнями и замаскированный под ювелирную шкатулку, приносил смерть открывавшим коробочку. При открывании возникала искра и приводила к взрыву пороха в шкатулке.
Шла ли речь о политических убийствах, актах личной мести, убийствах с целью обогащения – взрывчатка со дня ее появления стала орудием преступления. И каждое новое изобретение в области взрывчатых веществ вскоре попадало в руки убийц. Черный порох, пожалуй, в последний раз масштабно использовался как орудие убийства в 1875 г. 11 декабря в немецком Бремерхафене прогремел чудовищный взрыв. Взорвался груз коммерсанта Уильяма Кинга Томаса, когда его подвезли на телеге с лошадью для погрузки на пароход «Мозель». Телега внезапно вынужденно затормозила, груз взорвался, взрыв унес жизни более сотни пассажиров, собравшихся для посадки на корабль. В это время Томас находился на борту парохода. Впоследствии он покончил жизнь самоубийством, но сначала признался в своем ужасном замысле. Партия товара, в которой была спрятана бочка с порохом, предназначалась для перевозки на пароходе «Мозель» в Нью-Йорк. Часовой механизм взрывного устройства был настроен так, чтобы взрыв произошел в открытом океане, после того, как Томас сошел бы с корабля в Саутгемптоне. Он хотел взорвать и спалить судно, чтобы получить повышенную страховку. После того взрыва в Бремерхафене химики изобрели множество новых взрывчатых веществ. С 1799 г. известна гремучая ртуть, взрывающаяся при ударе, толчке или трении. С 1818 г. ее стали применять как воспламенитель в пистонах. Спустя 30 лет итальянцу Собреро из Турина удалось создать нитроглицерин – маслянистую жидкость без запаха, которая при малейшем сотрясении вызывала взрыв огромной силы. Если выразить взрывную силу в цифрах, то для черного пороха она составит 1350 единиц, а для нитроглицерина – 145 900.
Через несколько десятилетий шведскому инженеру Нобелю удалось превратить жидкий нитроглицерин, который из-за своей крайней чувствительности в жидком состоянии был почти неприменим, в транспортабельное взрывчатое вещество. Нобель смешал нитроглицерин с кизельгуром. В 1875 г. последовало изобретение динамитного желатина, мощнейшего бризантного взрывчатого вещества, плотного, пригодного для разрезания. Динамитный желатин, он же гремучий студень, получается при растворении в нитроглицерине (93 %) нитроцеллюлозы в виде пироксилина или коллоидинового хлопка (7 %). Так Нобель создал важное вспомогательное средство для горнорудной промышленности, но одновременно дал в руки преступникам новое оружие, которое в соединении с гремучей ртутью использовалось, начиная с покушения на императора Франции Наполеона III в 1858 г. и заканчивая убийством в Сараеве австрийского кронпринца Франца-Фердинанда и его жены. Пышный декор политических убийств скрывал тысячи других преступлений, совершенных при помощи динамита. Одновременно изобретали и новые взрывчатые вещества. С 1885 г. применялась пикриновая кислота, которую открыл за несколько десятилетий до того химик Хаусман. Она обладала колоссальной взрывной силой. Ее производные: мелинит, лиддит, шимоза – использовались в Первую мировую войну для наполнения гранат. К 1890 г. химик Хойсерман установил, что желтоватое кристаллическое вещество под названием тринитротолуол, которое создал его коллега Вильбранд в 1865 г., тоже обладает огромной взрывной силой. Тринитротолуол стали применять в гранатах и авиабомбах. В Германии его называли тринитротолуол, во Франции – толит, в США – ТНТ. Почти сразу же появилась нитроцеллюлоза, пироксилинон – белая масса безобидного вида, получаемая при нитровании целлюлозы. Из-за взрывной силы пироксилина в 79 975 единиц пришлось его смешивать со спиртом и эфиром, желатинировать и снижать взрывную силу, чтобы можно было использовать как бездымный порох в ружейных патронах. Несколько лет спустя, в 1916 г., швейцарский химик Штетбахер экспериментировал с кристаллическим порошком, похожим на сахар и полученным из формальде