Но через час в одном из верхних этажей Вен наткнулся на женщину лет 80 – Анну Мюллер, проживавшую одиноко в одной из комнат. В полдень 9 июня она поднималась по лестнице с кастрюлей в руках и встретила Люси. Та шла в туалет. Девочка предложила отнести кастрюлю в квартиру старушки, фрау Мюллер поблагодарила ее и двинулась дальше. Но в это время из квартиры Йоханны Либетрут вышел Теодор Бергер в одной рубашке и брюках, оглядел девочку, посмотрел вслед старушке, пока она не исчезла на верхнем этаже. Фрау Мюллер рассердил этот взгляд. Бергер как будто хотел этим сказать: «Ступай, старая, своей дорогой». Но старушка не придала этой внезапной встрече никакого значения, ведь Люси Берлин хорошо знала Бергера и звала его «дяденькой». Другая соседка, фрау Маровски, проживающая прямо над квартирой Йоханны Либетрут, заявила после некоторых раздумий: да, 9 июня между 13 и 14 часами она через открытое окно слышала детский голос, и ребенок кричал «Нет!». Голос доносился снизу. Но и она не придала этому никакого значения. Может, послышалось, мало ли. Наиболее достоверными представлялись показания портного Нёльте и его жены, живших прямо под квартирой Либетрут. 9 июня в 13.30 они услышали, как на пол упало что-то тяжелое и вроде кто-то долго колотил по полу руками и ногами. «Не иначе, Ханнхен (то есть Йоханна) упала с кровати», – предположил Нёльте.
Около полудня Ванновски и Вен вернулись на Александерплац, оставив в квартале коллег-полицейских и приказав им отныне следить за каждым шагом Теодора Бергера и Йоханны Либетрут. В конторе их ждали первые ответы на запросы о прежних судимостях Бергера. Старик Либетрут не преувеличивал: подлог, обман, мошенничество, нарушение неприкосновенности жилища, пьяные драки, нанесение телесных повреждений и увечий, сводничество и сутенерство. В 1896 г. в Гамбурге Бергер был приговорен к году тюрьмы и бежал. Ванновски все еще колебался. Показания Анны Мюллер не доказывали, что 9 июня Бергер еще встречался с Люси Берлин. Лишь ближе к вечеру, после допроса новой свидетельницы Гертруды Рёмер, он решил действовать. Гертруда Рёмер утверждала, что рано утром 11 июня, как раз в день обнаружения тела Люси Берлин в водах Шпрее, она видела на набережной у Рейхстага мужчину. Он нес большой четырехугольный пакет и вел на поводке черную собаку. По описанию Рёмер, мужчина походил на Бергера, а пес – на его собаку. Вероятно, она видела Бергера, когда он нес тело Люси Берлин к Шпрее и вел собаку, будто рано утром выгуливал ее. Тут уж Ванновски больше ждать не стал, он приказал полицейскому уголовного розыска Блюме арестовать Бергера и Йоханну Либетрут и доставить их на Александерплац.
В то же самое время поступило сообщение о том, что трое 14-летних подростков видели плывущий по Шарлоттенбургскому обводному каналу большой пучок волос. Вблизи Йоханнисштифт, который тогда еще находился южнее озера Плётцен, лодочники вытащили волосы из воды. Они обнаружили детскую головку и привязанные к ней крест-накрест две руки, к которым прилипли остатки красной шерстяной ткани и какой-то газеты. Это были голова и руки Люси Берлин.
Ванновски и Вен поспешили в Шарлоттенбург. Здесь среди толпы зевак они встретили начальника берлинской полиции, который примчался на обводной канал с другого происшествия – пожара на станции Путлицштрассе. Ванновски доложил об аресте Бергера, за что его, конечно, похвалили, но сразу упрекнули в том, что до сих пор не получено признание от задержанного. В ярости от легкомыслия фон Боррьеса, Ванновски изучил выловленный из канала узел, выяснил, что обрывки газеты – это выпуск «Берлинер моргенпост» № 130, и распорядился отправить останки в морг к Штрассману и Шульцу. Потом Ванновски кратчайшим путем вернулся на Александерплац, забрал Бергера и, несмотря на возмущения и протесты последнего, отвез и его тоже в морг. Там подозреваемого подвели к прозекторскому столу, на котором лежали голова и руки Люси Берлин. На заре уголовного розыска практиковался такой метод, впоследствии признанный варварским, конечно, однако многих убийц вид их жертвы заставлял признаться в содеянном. Бергер, как сказано в отчете, «побелел как мел и весь затрясся», но либо он был невиновен, либо слишком часто имел дело с полицией и научился держать удар и давать отпор. Через пару секунд Бергер сдавленно спросил: чего от него хотят? Зачем его сюда привезли? Он не имеет отношения к смерти этого ребенка! Трюк не удался, шок не подействовал, признания не последовало. Ванновски отвез задержанного снова на Александерплац.
Очередной спецвыпуск газеты сообщил о новой находке в Шарлоттенбургском обводном канале и, пользуясь случаем, снова подстегнул следствие. Население Берлина пристально следило за ходом расследования. Сапожник Эмиль Кин покончил с собой: вечером того же дня бросился в Шпрее в Гумбольдтхафене. Накануне в одном из полицейских участков он из тщеславия заявил, будто видел Люси Берлин с двумя студентами ветеринарной академии. И мучился от страха, что оклеветанные им студенты могут отомстить ему.
Нарастала всеобщая истерия, комиссаров Ванновски и Вена постоянно торопили. После полудня 15 июня начались допросы Теодора Бергера и Йоханны Либетрут. Пять часов Ванновски допрашивал Бергера о событиях с 8 по 11 июня. Пять часов пытался запутать, вытянуть показания и заставить признаться, что Бергер видел Люси Берлин в коридоре перед его квартирой. Бергеру не было еще и тридцати пяти лет, но выглядел он на все сорок пять и впечатление производил противоречивое. То возмущался и изображал простака и добряка, то был самоуверенным наглецом, то покорным, то льстивым, то кичился своей честностью и беззаветной любовью к детям. Но за пять часов допроса он не отступил от данных им показаний относительно своих дел и местонахождения в период с 8 по 11 июня. 8 июня Бергер проводил Йоханну Либетрут в тюрьму и на обратном пути на улице Унтер-ден-Линден увидел знакомого «мулата Альберта». На Фридрихштрассе им повстречалась одна «артисточка», и Бергер предоставил квартиру Йоханны для свидания «мулата Альберта». Затем он пришел в ресторан «У золотой коровы», где и провел ночь, а рано утром после драки отправился наконец домой. В 11.30 к нему заходила сестра и приготовила ему завтрак – картофель с селедкой. В четверть второго сестра ушла, а он завалился спать и проспал, как утверждает, до самого вечера. Позднее, выгуливая собаку, он встретил на Брунненштрассе какую-то девчонку, с которой и провел ночь в квартире Либетрут. Утром девчонка ушла неизвестно куда. Имени ее Бергер не помнил, внешность – лишь в общих чертах. Почти целый день 10 июня он проспал и только во второй половине дня узнал, что исчезла Люси Берлин. Немного погуляв, Бергер снова завалился спать и проснулся утром 11 июня, когда из тюрьмы вернулась домой Йоханна. И лишь от нее якобы он услышал, что найдено тело Люси. Показания Анны Мюллер о том, что он встретил Люси на лестнице в полдень 9 июня, Бергер назвал болтовней полуслепой и полуглухой старухи, показания соседей о странных звуках в квартире – выдумкой, показания Гертруды Рёмер – бредом лунатички и мелкой потаскушки. Хотя Бергер не смог ничем подтвердить свое алиби (даже не сумел описать случайную знакомую, проведшую с ним ночь в одной постели с 9 на 10 июня), к вечеру Ванновски понял, что никаких прямых улик и обвинений нет, – ничего, что позволило бы привлечь Бергера к суду.
Но когда Вен в 11 часов вечера сообщил коллеге о результатах допроса Йоханны Либетрут, Ванновски воспрял духом. Йоханну допрашивали в соседней камере одновременно с Бергером. Вену тоже пришлось потрудиться много часов, чтобы заставить Йоханну заговорить. Она долго и упорно молчала, пока он не сообразил, чем Йоханна, собственно, руководствовалась. Все оказалось просто: она собиралась замуж за Бергера, а тут встряла полиция, их арестовали, и вот все матримониальные планы Йоханны рухнули. В конце концов она сообщила следующее: утром 11 июня, вернувшись домой из тюрьмы, она застала Бергера спящим на кровати в своей спальне. На лестнице она уже узнала, что произошло с Люси Берлин. Бергер сразу сказал, что убийца наверняка Ленц, и Йоханна с ним согласилась. Но вскоре с разговора о Люси они перешли на другие темы, слово за слово – повздорили. Йоханна призналась, что очень ревнива. Сумочка с вышитой надписью «Сладких снов» и другие вещи в ее квартире лежали не на своем месте, и Йоханна заподозрила, что в ее отсутствие в квартире побывала другая женщина. Тогда Бергер сознался, что предоставлял ее квартиру в распоряжение «мулата Альберта» и его «артисточки». Вскоре они помирились. Однако, убирая квартиру после обеда, хозяйка открыла большую бельевую корзину под кроватью и обнаружила, что вторая корзина, поменьше, что хранилась в большой, пропала. Это была детская дорожная корзина. У Йоханны возникли новые подозрения, она опять стала упрекать Бергера в неверности. Когда он напьется, говорила Йоханна, ему сразу баба нужна, он тогда сущий кобель (Йоханна заявила об этом почти с гордостью). Она напирала на него, пока он не сознался, что 9 июня приводил в квартиру женщину, но у него не было денег, и пришлось подарить незнакомке дорожную корзину. Йоханна была в бешенстве. Бергер закрыл окно и велел ей прекратить кричать из-за корзины. Потом обнял Йоханну и вдруг заявил, что все обдумал и хочет жениться на ней. Она «страшно изумилась», в тюрьме она горько плакала, когда сокамерница похвасталась, что ее парень решил жениться на ней, как только она выйдет из тюрьмы. На что Йоханна призналась соседке: Бергер скорее десять лет отсидит в тюрьме, чем женится на ней. Теперь же Бергер заявил, что, если бы не суббота и поздний вечер, сей же час побежал бы подавать заявление на регистрацию брака, но вот в понедельник в 8 утра пойдет в ЗАГС, и Йоханна от счастья «забыла об их ссоре». Бергер действительно отправился в бюро актов гражданского состояния и подал заявление о заключении брака, и в последние дни Йоханна пребывала в радости, пока не появилась полиция и все испортила.
Спустя годы Ванновски рассказывал, что в тот момент, вечером 15 июня, когда Вен закончил свой доклад, оба комиссара переглянулись и подумали: не так ли и была убита Люси Берлин? И мысль эта была не новой. Ванновски она уже приходила в голову и занимала его с тех пор, как он впервые услышал о внезапном желании Бергера жениться. Но теперь появилась новая деталь – дорожная корзинка. Почему Бергер заговорил о своей любви и готовности жениться именно в тот момент, когда они с Йоханной поссорились из-за корзинки? Испугался, что пропавшая корзинка наведет на него подозрение? Не Бергер ли действительно убийца? Не заманил ли он ребенка с лестницы под каким-либо предлогом в квартиру? Может, выпил и овладел девочкой? Не об этой ли его манере не без гордости рассказывала Йоханна? Вероятно, девочка стала кричать и звать на помощь. Он изнасиловал Люси Берлин, задушил, а затем, чтобы скрыть следы преступления, расчленил. И наконец, части тела ребенка упаковал в дорожную корзинку и ночью или на рассвете отнес к Шпрее. Не потому ли Бергер решился даже жениться на Йоханне, лишь бы избежать разговоров о корзине? Ванновски возобновил допрос Бергера и неожиданно спросил его, знакома ли ему детская дорожная корзинка Йоханны Либетрут? Ему показалось, будто Бергер побледнел и вздрогнул. Но и теперь взял себя в руки и заявил, что никогда не видел такой корзины, чем скомпрометировал себя. Он столько лет прожил в квартире Йоханны, что не мог не знать о корзине! Очевидно, этот предмет представлялся Бергеру опасным? Или он был уверен, что Йоханна никогда не выдаст его?