В 1863 г. немецкий ученый Шёнбейн предложил другой метод исследования крови. Он заметил, что краситель красных телец – гемоглобин – содержит определенный фермент. Под воздействием перекиси водорода этот фермент дает белую пену, поскольку в результате реакции с гемоглобином перекись водорода стремительно распадается на кислород и водород. Гемоглобин притягивает кислород, потому что среди его основных свойств – не только окрашивать кровь в красный цвет, но и переносить кислород, этот жизненно необходимый элемент, из легких человека и животного по всему организму и снабжать им все органы. Реакция гемоглобина и перекиси водорода оказалась столь чувствительной, что обнаруживала следы крови даже там, где их тщательно вымыли и где их невозможно было бы заметить под лупой. Однако впоследствии выяснилось, что перекись водорода подобным же образом реагирует не только с кровью, но и с такими субстанциями, как ржавчина, слюна, сперма и некоторые материалы для чистки обуви. В общем, метод Шёнбейна тоже оказался не вполне надежным.
Схожая история произошла и с методом исследования крови, который в тот же период предложил голландец ван Деен. Он экспериментировал с вытяжками из латиноамериканского гваякового дерева и обратил внимание, что гваяковые вытяжки окрашиваются в голубой цвет, если их смешать с терпентиновой смолой (скипидаром или живицей), содержащей кислород, и с кровью. Снова сыграло свою роль свойство гемоглобина притягивать кислород. Гемоглобин забирал кислород из терпентина и переносил его на гваяк. Даже старые, многолетние следы крови синели при данной реакции.
На рубеже XIX и XX веков двое ученых, О. и Р. Адлеры, придумали еще один способ идентификации и исследования следов крови. В качестве главного реагента они использовали препарат бензидин от фирмы «Мерк», который, вступая в реакцию с кровью, также давал синий цвет. Но и бензидин так же вступал в реакцию со ржавчиной и солями йода, поэтому и этот способ не мог считаться абсолютно достоверным и нуждался в проверке.
Самый ранний достоверно-надежный метод идентификации крови возник в середине XIX века. Людвиг Тейхман-Ставларски в Кракове добился установления наличия крови в следах с помощью химической реакции с раствором поваренной соли и ледяной уксусной кислоты, которые в результате реакции оседают на объективе микроскопа. Если все это еще нагреть, то в результате получаются кристаллы, и их можно наблюдать только в крови. Ученый назвал их кристаллами гемина, а гемин – это составная часть гемоглобина. Точно было установлено одно – если такие кристаллы образуются, то здесь находится кровь. Но метод однозначного определения следов крови был изобретен лишь в конце XIX века, когда впервые удалось исследовать такие следы с помощью прибора под названием спектроскоп. Он открыл новые, ранее неведомые возможности для естественно-научных дисциплин, будь то органика или неорганика. Спектральный анализ, изобретенный немцами Бунзеном и Кирхгофом, оказался наиболее надежным для исследования крови. Еще до Бунзена и Кирхгофа было известно, что луч солнечного света, пропущенный через стеклянную линзу, рассеивается и на поверхности образует цветной рисунок в виде радуги со всеми цветами от красного до фиолетового – спектр. Бунзен и Кирхгоф обнаружили, что всякий материал химического или минерального происхождения, способный испускать свечение, образует свой собственный спектр, типичный лишь для него одного. Если нагреванием или электрическим разрядом заставить светиться любую субстанцию – твердую, жидкую или газообразную, – то каждый материал даст свой особенный спектр, отличный от общего спектра солнечного луча. Всякий раз на поглощающем экране будут другие линии, полосы, пучки и переплетения. Но и те субстанции, которые не имеют собственного свечения, «заявят о себе», если пропустить через них свечение другого раскаленного материала. Каждая субстанция, лишенная собственного свечения, поглотит, абсорбирует частички пропускаемого через нее чужого света, и в спектре появятся разрывы в форме черных линий – линии спектра поглощения. Эти линии в спектре, их положение и свойства выдают сущность поглотившей свет субстанции. Спектральный анализ позволяет исследовать крошечное количество любого материала – его качества, вид и составные элементы. Использование спектрального анализа в исследовании следов крови показало, что и у гемоглобина совершенно особые, типичные для него полосы поглощения. Конечно, спектральный анализ крови на рубеже веков был редкостью, однако можно утверждать, что у криминалистов того времени был в арсенале метод, позволяющий выявить подозрительные следы крови. Многие судебные медики на основе спектрального анализа пытались из положения и формы кровавых следов делать выводы о том, как было совершено преступление. Французы Флоренс и Фрикон выстроили целую гипотезу, как выглядят следы крови в случае, если кровь капает, брызжет, размазывается или если ее следы пытаются смыть. Так, закругленные или зазубренные по краям пятна крови свидетельствовали о вертикальном ударе или направлении падения, либо о скошенном. Если кровь капает под прямым углом на вертикальную поверхность, следы будут совсем другие, нежели если кровь брызжет с силой вправо или влево, сверху или снизу. Когда кровь капает вертикально на горизонтальную поверхность, то в зависимости от высоты каждый раз остаются разные следы. Множество было описано вариантов, вплоть до того, какой след оставит кровь, по капле падающая в одно и то же место. Кровь из поврежденной артерии явно отличается от крови из множественных колотых ран. Кровавый след волочения отличается от следов крови на транспортном средстве, сбившем, переехавшем или отбросившем человека в сторону. Однако на рубеже веков еще не умели достоверно определять, кому принадлежит кровавый след – человеку или животному. И эту проблему срочно нужно было решать. Ну кровь, и что? А чья она? И криминалисты оказывались в тупике. Всякий подозреваемый, у которого обнаруживали следы крови, уверял, что это кровь не убитого, а какого-нибудь животного, мол, испачкался на скотобойне. И наоборот, любой браконьер утверждал, что кровь на его одежде – не звериная, а его собственная. Носом пошла – таков был привычный аргумент. Иногда, правда, удавалось идентифицировать под микроскопом кровь из носа по частичкам носовой слизи, однако отсутствие их не означало, что это кровь не из носа, потому что и в крови из носа частичек слизи может не оказаться. Французский исследователь Баррюэль долго пытался идентифицировать происхождение крови по ее запаху. Так, он утверждал, будто бычья и коровья кровь, вступая в реакцию с серной кислотой, издает типичный запах хлева, а мужская кровь – запах мужского пота.
Полвека ученые исследовали кровь с помощью калиевого щёлока, спирта и микроскопа, исходя из того, что у и людей, и у млекопитающих животных эритроциты дисковидной формы (только у верблюдов и лам – эллиптической) и не имеют клеточного ядра; у прочих же позвоночных, от птиц до рыб, напротив – эритроциты овальные и с клеточным ядром. Поэтому, как только под микроскопом видели круглые тельца без клеточного ядра, делали вывод, что это кровь человека или млекопитающего животного. Овальные же тельца с клеточным ядром свидетельствовали о том, что это кровь рыбы или птицы. Неплохо, но недостаточно. По-прежнему криминалисты не в состоянии были отличить кровь человека от крови рогатого скота, собаки и прочих домашних животных. Свежую кровь идентифицировать было легко – у человека и у животного эритроциты разной величины: у человека в среднем 0,0078 мм в диаметре, у крупного рогатого скота, например, 0,006 мм, у козы – 0,0035 мм. Но уж если даже в свежей крови так разнятся величины эритроцитов и из-за этого так сложно определить, чья это кровь, то когда кровь высыхает, эритроциты вообще съеживаются и полностью утрачивают изначальную форму. Даже если удается растворить их и вычленить из спекшейся массы, изначальные форма и размер не восстанавливаются. Оттого любые сравнительные измерения невозможны. Что же касается лейкоцитов, белых телец, то они представлялись и вовсе непригодными для каких бы то ни было сравнительных исследований.
В тот день, когда Езерих был уполномочен обследовать квартиру Йоханны Либетрут, эти затруднения были постепенно преодолены, не прошло и трех лет. Возник этот научный перелом буквально в одну ночь. 7 февраля 1901 г. Пауль Уленгут, ассистент в Институте гигиены при Университете Грайфсвальда, объявил в «Германском медицинском вестнике», что нашел способ отличить человеческую кровь от звериной, даже в ничтожно малых количествах. Поначалу, разумеется, никто этому не поверил. А у него была своя предыстория. Немец Эмиль Беринг в 1890 г. обнаружил, что в жидкой субстанции крови (то есть в сыворотке) животных, которым осторожно ввели крошечное количество дифтерийных бацилл, образуется «антивещество», способное помочь людям, заболевшим дифтерией. С этого момента началась настоящая гонка по производству исцеляющих сывороток, а заодно появилась новая наука – серология, изучающая серум, или сыворотку крови. Уленгут, исследуя сыворотку крови, летом 1900 г. наблюдал странный феномен. Он ввел кролику большое количество куриного белка и вскоре смешал сыворотку крови этого животного с очищенным куриным белком, без желтка. Сыворотка кроличьей крови выдала такое «противодействие» куриному белку, что белок буквально вышибло из раствора, и он в виде мутного осадка опустился на дно. Когда же Уленгут смешал сыворотку кроличьей крови с таким же очищенным белком чайки, голубя и индейки, ничего подобного не произошло. Только когда Уленгут ввел кролику белок из голубиного яйца, в крови образовалась сыворотка, выбросив в осадок голубиный яичный белок. Уленгут решил ввести кролику порцию куриной крови и выяснить, образуется ли в кроличьей сыворотке «антивещество» против белка, из которого строится сыворотка куриной крови. Уленгут действительно получил сыворотку, она вызвала белковый осадок в виде хлопьев, «преципитацию» или «осаждение», как только ученый добавил в нее сыворотку куриной крови. Однако та же сыворотка не вызвала никакого осадка при смешении с кровью человека, рогатого скота, собаки или свиньи. Тогда Уленгут ввел другому кролику кровь рогатого скота и получил сыворотку, которая осаждает белок. Значит, существуют различные виды белка и разные виды крови. Через несколько месяцев Уленгут смог синтезировать специальную кроличью сыворотку крови, которая «осаждала» белок в крови человека, гуся, собаки и многих других животных. При помощи такой кроличьей сыворотки Уленгут теперь мог в лабораторных условиях определить, кому принадлежит кровь – человеку или какому-либо определенному животному. Однако был изъян и в его методике: у родственных видов, вроде лошади и осла, например, различить кровь не представлялось возможным, поскольку сыворотка крови у них строилась из практически одного и того же белка. То же самое обнаружилось у человека и обезьяны.