Никто не знал, что подвигло Карла Ландштейнера в 1900 г. экспериментировать с разделением и смешением кровяных телец и сывороток крови разных людей. Это были одни из тех многочисленных экспериментов на периферии неизученного, которые совершают от желания узреть пока еще незримое. Одним зимним днем Ландштейнер взял образцы крови у себя самого и своих коллег – доктора Штёрка, доктора Плечнига, доктора Стурли, доктора Эрдхайма и своего лаборанта Зарича – и на центрифуге отделил сыворотку от кровеносных телец. Потом он разделил сыворотку из крови доктора Штёрка на шесть пробирок. И в каждую из шести пробирок с сывороткой добавил тельца из крови каждого участника эксперимента. В первой пробирке, где в сыворотку доктора Штёрка были добавлены его же кровяные тельца, ничего не произошло. В пробирке, где Ландштейнер смешал собственную кровь с сывороткой Штёрка, тоже ничего не изменилось. Кровяные тельца и сыворотка оказались совместимы. Но в прочих четырех пробирках, куда была добавлена кровь Плечнига, Стурли, Эрдхайма и Зарича, произошла агглютинация, заметная даже невооруженным глазом. Ландштейнер провел такой же эксперимент с сывороткой собственной крови, результат был аналогичный. Сыворотка крови Ландштейнера была совместима с кровью доктора Штёрка и самого Ландштейнера, но немедленно произошла реакция агглютинации с кровью Плечнига, Стурли, Эрдхайма и Зарича.
Совершенно по-иному обстояло дело с сывороткой крови доктора Плечнига. Совместимость наблюдалась у Плечнига со Штёрком, Ландштейнером, Заричем и самим Плечнигом, но с кровью Стурли и Эрдхайма произошла агглютинация. С сывороткой Зарича опять все было по-другому. Его сыворотка была совместима с его же кровью, а также с кровью Штёрка, Плечнига и Ландштейнера, но агглютинировала кровь Стурли и Эрдхайма. Наконец сыворотка крови Стурли и Эрдхайма дала третий вид реакции. Она оказалась совместимой с кровяными тельцами Штёрка, Ландштейнера, самих Стурли и Эрдхайма, но агглютинировала с кровью Зарича и Плечнига.
Со сколькими бы участниками Ландштейнер ни экспериментировал, он приходил к одним и тем же выводам. В итоге Ландштейнер решил, что у разных видов крови и разных видов сыворотки определенные свойства, отчего разные виды крови либо совместимы, либо нет. Разделение этих свойств и качеств, судя по всему, подчинялось определенной закономерности. Сыворотка крови одной группы, обозначенной как группа А, агглютинировала кровяные тельца другой группы – группы В, но никогда не агглютинировала кровяные тельца той же группы А. Сыворотка всех людей – носителей группы крови В никогда не агглютинировала кровь той же группы, но вступала в такую реакцию с группой А. Третья группа человеческой крови, группа С, агглютинировала кровь и сыворотку групп А и В, при этом сама сыворотка группы С никогда не «сворачивалась» и не «комкалась» при реакции с сывороткой группы А и В. По этой логике кровь Ландштейнера и Штёрка принадлежала к группе С, у Стурли и Эрдхайма – к группе А, у Плечнига и Зарича – к группе В.
Из этого следовало, что в крови человека существуют в основном два вида кровяных телец со своими особенными признаками и свойствами – А и В. Но в сыворотке крови некоторого количества людей имеется таинственный фактор, действующий против телец группы В и несовместимый с ними, так что остаются только тельца группы А. В сыворотке крови других людей есть фактор, направленный против телец группы А, совместимый лишь с тельцами группы В. В сыворотке еще одной группы людей существует фактор, несовместимый ни с А, ни с В. Значит, сделал вывод Ландштейнер, существует три группы крови – А, В и С. Фактор в сыворотке крови, вызывающий «комкование», «сворачивание» кровяных телец, Ландштейнер назвал агглютинин, а свойства разных групп крови – агглютиноген.
Весной 1902 г. два доктора – уже упомянутый Адриано Стурли и Альфред фон Декастелло – обнаружили четвертую группу крови. У четырех человек сыворотка крови не «сворачивала» ни тельца группы А, ни тельца группы В. В их крови не было агглютинина и сосуществовали тельца как группы А, так и группы В. Стурли и Декастелло обозначили эту группу «группа без типа». Через несколько лет эту группу снова открыли чешский медик Ян Янский и американец У.Л. Мосс. Они внесли в серологию путаницу, поскольку те группы, что Ландштейнер назвал латинскими буквами, обозначили цифрами. Только в 1911 г. гейдельбергский профессор фон Дюнгерн и его варшавский ассистент Людвиг Хиршфельд предложили унифицированную систему нумерации групп крови, приемлемую для всех. Группа С, предложенная Ландштейнером, превратилась теперь в группу 0 (нулевую), а группа «без типа» стала называться группой АВ. Итак, полная классификация групп крови с тех пор выглядит так: A, B, AB и 0.
Как часто бывает в истории науки, в 1901 г. никто, конечно, не сумел оценить значение открытия Ландштейнера ни в Вене, ни за ее пределами. Его биограф Пауль Шпайзер спустя 60 лет писал, что доктор был удостоен «лишь сочувственной улыбки». Мысль, что ученый обнаружил в человеческой крови простое, закономерное взаимодействие и противодействие определенных сил и веществ, показалась тогда бредом. Разумеется, Ландштейнеру не поверили. Никто не понял, что он открыл причину смертельных исходов при переливании крови. Человеку нельзя переливать кровь другой группы, кроме группы АВ («без типа»); разные группы крови при взаимодействии вызывают неминуемую агглютинацию.
Тем не менее, несмотря на это непонимание и недоверие, в той же Вене одному молодому человеку пришло в голову, что открытие Ландштейнера может совершить переворот в криминалистике. В Институте судебной медицины Венского университета в 1901 г. работал ассистент Макс Рихтер. Он родился в 1867 г. в Праге и был всего на год старше Ландштейнера. Уже несколько лет Рихтер пытался изыскать новые возможности и методы исследования крови. Весной 1902 г. он встретился с Ландштейнером. Группа АВ еще не была открыта. Методы установления группы крови только разрабатывались. Рихтер пристально следил за экспериментами Уленгута и знал, что тот уже изобрел способ отличить человеческую кровь от звериной. Однако пока никто не сумел доказать, что данные следы крови принадлежат именно жертве преступления или подозреваемому. Отличить кровь одного человека от крови другого никто не мог. Однако теперь, благодаря открытию Ландштейнера, появилась возможность хотя бы в большинстве случаев установить, говорит ли подозреваемый правду. Если обнаруженные следы крови агглютинируют с кровью подозреваемого, то это означает, что данные следы и кровь подозреваемого – разных групп, следовательно, следы крови на месте преступления не принадлежат подозреваемому. Только бы в засохших следах крови сохранились антифакторы сыворотки, вызывающие реакцию агглютинации с группой А и В.
Летом 1902 г. Макс Рихтер провел первые в истории криминалистики эксперименты по установлению группы крови в следах крови. Он пока не ставил целью точное определение – А, В, АВ или 0, лишь проверял реакцию.
В ноябре 1902 г. Рихтер делал доклад о своей работе в Карлсбаде на 74-м симпозиуме немецких естествоиспытателей и врачей. К сожалению, к нему отнеслись так же, как ранее к Ландштейнеру. Всех присутствующих занимало открытие Уленгута. Исследование групп крови, ее индивидуализация казались фантастикой и были тогда явлением маргинальным. Разочарованный Рихтер вернулся в Вену.
Берлинский «Медицинский журнал» опубликовал его эссе о группах крови. Номер вышел 1 февраля 1903 г. Но на эту публикацию обратили еще меньше внимания, чем на доклад в Карлсбаде. Рихтер сдался, опустил руки и в дальнейшем отошел от судебной медицины и криминалистики. В 1909 г. его пригласили в Мюнхенский университет на кафедру судебной медицины, но Рихтер, избалованный венским научным сообществом и притом весьма неумелый дипломат, погряз в интригах и играх баварской университетской и министерской бюрократии. Он проиграл борьбу за лучшее образование для баварских судмедэкспертов и уволился из Мюнхенского университета в 1914 г. Затем работал курортным врачом. Без судебной медицины и криминалистики жизнь его потеряла смысл, и в итоге Рихтер покончил с собой.
Такова была первая попытка применить в криминалистике открытие и исследование групп крови, так же толком не замеченная, как и само открытие. Ландштейнер был слишком замкнут и скромен, чтобы бороться за свое открытие. Он продолжал исследования без огласки, в рамках программы, и оценить его открытие смогли лишь последующие поколения. Совершенно незаметно для научной общественности Ландштейнер открыл еще несколько основных принципов, без них впоследствии криминалистическая серология была бы немыслима. Он создал несколько моделей, которые иллюстрировали, как анти-А- и анти-В-факторы присоединяются к кровяным тельцам, против каких они направлены: анти-А-фактор – к тельцам группы A, анти-B-фактор – к тельцам группы В, анти-А- и анти-В-факторы – к тельцам группы АВ. Кровяные тельца, так сказать, нагружаются «враждебными» факторами. Это происходит и в том случае, если кровяные тельца в высохших или почти испарившихся следах крови не различимы как таковые, отчего их «комкование» с определенными антифакторами невозможно увидеть. Данная связь, «нагружение», этот удивительный процесс «любви – ненависти» можно распознать по косвенным признакам. Если соединить сыворотку с высохшими следами крови, потом снова удалить ее, то станет очевидно, что сыворотка утратила свои антифакторы, она «отдала» свои факторы высохшим кровяным тельцам. Если, например, сыворотку, содержащую анти-А-факторы, соединить с высохшим образцом крови группы А и вскоре снова выделить сыворотку, ее противодействие тельцам группы А пропадет. Это легко проверить, если соединить выделенную сыворотку со свежим образцом крови группы А. Никакой агглютинации не произойдет.
В дальнейшем Ландштейнер даже доказал, что этот процесс «нагружения» (агглютинации) обратим – надо снова «взорвать» анти-А- и анти-В-факторы сыворотки красными кровяными тельцами путем теплового воздействия.
Ценность и этих экспериментов в 1904 и 1905 гг. еще никто не оценил. Разочарованный Ландштейнер начал другие исследования. В 1908 г. в Вене вспыхнула эпидемия детского полиомиелита, и Ландштейнер вынужден был заняться изучением этой болезни. Вместе со своим ассистентом он наблюдал протекание полиомиелита на обезьянах и пришел к выводу, что этот недуг не является следствием нескольких разнородных инфекций, у полиомиелита – один-единственный вирус-возбудитель. Затем последовали и еще несколько фундаментальных исследований. Но все они принесли ученому лишь разочарование. Во время Первой мировой войны Ландштейнер три года служил в одном из венских военных госпиталей и надеялся продолжить свою работу в мирное время. Когда же и эти надежды не сбылись, в 1919 г. с женой и двухлетним сыном он покинул родную Вену, переселился в Гаагу и стал патологоанатомом в одной из городских клиник. Спустя два года на него наконец обратили внимание в Фонде Рокфеллера в Нью-Йорке. Саймон Флекснер, один из инициаторов американского научно-исследовательского движения, собственного, независимого от европейского, позвал Ландштейнера в Нью-Йорк. В 1921 г. Ландштейнер покинул Европу и возобновил свои исследования групп крови в Новом Свете. Никто в Европе не вознаградил его труд материально, никто не выразил никакого сожаления, и, наверное, его фундаментальные исследования никогда бы и не были применены в криминалистике, если бы не нашелся еще один человек, который, как Макс Рихтер в 1902 г., с жаром и энтузиазмом молодости распознал возможности, которые открывали работы Ландштейнера по индивидуализации крови для криминалистики.