А Хольцер исследовал кровь. Пятна были свежие, можно было рассчитывать, что в них еще сохранился агглютинин, поэтому поначалу Хольцер стал действовать по методу Латтеса. Но результаты были непригодны для расследования. Для следов крови на лестнице это было понятно, слишком они были размытые. На тапках войлок так основательно впитал кровь и сыворотку, что агглютинин едва ли можно было активировать. Но на брюках были два буро-черных пятна 4 х 6 и 4 х 3 мм с запекшейся коркой, здесь было с чем поработать.
И Хольцер применил собственный метод. Следы на лестнице и на сей раз не дали никакого убедительного результата. Для крови на тапках – на войлоке и на пористом кожаном покрытии – Хольцер использовал разные сыворотки группы 0 с анти-А- и анти-В-факторами. Первый тест на кожаной поверхности показал, что ни анти-А-, ни анти-В-факторы не ослабли. С пятном на войлоке произошло то же самое. Лишь действие анти-В-сыворотки незначительно сократилось, как это происходит при группе 0. Очевидно, речь шла о группе 0 – такова была группа крови убитого. Оставалось проверить несущую поверхность следов крови – войлок и кожу. Хольцер исследовал их и был неожиданно огорчен: и войлок и кожа сами по себе ослабляли анти-А- и анти-В-факторы тестовой сыворотки. Когда он повторил опыт с более сильной сывороткой, войлок и кожа снова ослабили и ее действие. Случай или неудача подбросили Хольцеру материал, который ставил под вопрос его метод. Он с надеждой приступил к исследованию последних следов крови, что были у него в распоряжении, – пятен на брюках Карла Майра. Хольцер выбрал сыворотку группы 0, которая не утрачивала своей силы в растворе 1:64, и стал двигаться шаг за шагом с предельной осторожностью. Когда завершилась абсорбция и Хольцер удалил избыточную сыворотку из кровавого следа, измерил оставшийся титр и, наконец, проверил поглощающую способность несущей поверхности – ткани брюк, – тогда он получил верные, несомненные результаты: сыворотку не ослабили ни анти-А-, ни анти-В-вещества. Ткань брюк не оказывала никакого побочного действия и не мешала эксперименту. Итак, следы крови на брюках Карла – кровь группы 0, а это группа крови убитого!
Для абсолютной уверенности Хольцер провел сравнительный анализ крови с брюк и крови из лужи на полу в хлеву. В обоих случаях это точно была кровь Франца Майра группы 0. Он также проверил известку и грязь со стены в хлеву, а также глину с пола – несущий материал никак не мешал реакции. Кровь на стенке хлева и в луже крови на полу оказались той же группы, что и пятно на штанах Карла Майра. Тогда Хольцер сообщил о результатах судебному следователю доктору Штеттнеру, добавив, однако, что обнаруженные им улики, разумеется, еще не доказывают, что Карл Майр убийца, но дают прочное основание для целенаправленного жесткого допроса.
Этого Хольцер мог и не добавлять, потому что Штеттнер оказался одним из немногих юристов того времени, который понимал всю значимость серологии и умел пользоваться ее изысканиями для расследования преступлений. Он прочитал отчет Хольцера, еще раз прошелся по протоколу дела и мгновенно сообразил, что` может означать обнаружение крови группы 0 на штанах Карла Майра. Штеттнер несколько раз допросил Адельгейду Штаудахер по поводу того, как она при помощи Баумгартнера внесла Франца Майра в спальню 10 ноября. Сам Баумгартнер сильно волновался, он многого не помнил, зато Адельгейда помнила все до мелочей. Она не отступила от своих первых показаний. Они вытащили Франца из хлева, внесли в спальню и положили на пол. Адельгейда сняла с кровати две подушки и положила под голову раненого. Потом Баумгартнер отправился за врачом, а она позвала Анну и Карла. Ей пришлось орать во все горло, прежде чем оба спустились в спальню Франца. Ни разу раненого не проносили мимо них. Приближались ли Анна и Карл к умирающему, лежавшему на полу? Этого Адельгейда не знала, но вряд ли они могли подойти вплотную, потому что подушки, на которых лежал умирающий, выступали далеко за пределы его головы, рук и груди. Кроме того, оба громко заявили, что не выносят вида крови, и скоро ушли. Когда Франц лежал на подушках, раны его уже не кровоточили, и кровь никуда не успела брызнуть.
Выводы Штеттнера из подобного положения вещей были простыми и четкими. Даже если согласиться, что Карл, по утверждению своей матери, спустился в войлочных тапках, а не в кожаных башмаках, кровь никак не могла попасть на его штаны, пока он находился в спальне умирающего. Все следы – это капли и брызги на правом ботинке, в том числе на изнанке. Как могли капли и брызги попасть на ботинок, когда раненый неподвижно лежал на полу? Поскольку кровь на тапках и кровь убитого – разных групп, тапки могут служить лишь косвенным доказательством. Гораздо важнее для Штеттнера были пятна крови на брюках, той же группы, что и кровь жертвы. Первый вопрос Штеттнера звучал так: как и при каких обстоятельствах брызги крови за короткое время, что Карл находился в спальне Франца, могли попасть на его брюки, да еще до 30 см от пола? Карл Майр не сумел ответить. Тогда Штеттнер задал второй вопрос: откуда на штанах Карла могли взяться брызги крови группы 0, если не в хлеву, пока он бил по голове своего сводного брата на рассвете 10 ноября? Как может Карл объяснить, откуда эти свежие пятна крови, причем человеческой, а не звериной, но крови не самого Карла, а человека с группой 0? Кто этот человек? Когда, как и где повстречался с ним Карл не позднее 9 ноября?
Карл Майр сопротивлялся допросам Штеттнера две недели. Дней десять понадобилось ему, чтобы понять – его могут спасти только показания о человеке с группой крови 0, и этот человек должен быть жив, а не мертв. Но таких показаний Майр дать не мог, потому что не было ни человека, ни встречи. Он притворился, будто не помнит, якобы из-за черепной травмы на строительстве дороги у него теперь проблемы с памятью. Наконец 3 декабря Майр решился признаться наполовину, а именно – в краже. Сообщником назвал некоего Йозефа Хечинга. Мол, этот Хечинг и есть убийца, а он, Карл, только украл деньги. Однако через 4 дня, 7 декабря 1931 г., он окончательно сдался и признался, что выдумал Хечинга по совету сокамерника в следственной тюрьме. Майр сообщил, что утром, около 6 часов 10 ноября ударил по голове Франца, когда они находились в хлеву одни, ударил сзади топором, который специально спрятал за несколько дней до этого. Сводный брат упал, и Карл нанес ему еще несколько ударов, пока не увидел, что Франц мертв. Карл забрал деньги, сберегательную книжку и, прихватив топор, по приставной лестнице забрался через закрома и сеновал на второй этаж. Там он спрятал деньги и сберкнижку в сене и ушел в свою комнату. Майр вытер топор тряпьем, хотя тот не слишком запачкался. Тряпье сжег в печке, а орудие убийства спрятал в «чулан» позади квартиры, около скалы. Никто не принял бы топор за орудие убийства. Войлочные тапки сунул под печь, не обратив внимания, что на них кровь. Не заметил и брызги на штанах и рукаве рубашки. Потом съел суп, прикинулся спящим и стал ждать, когда обнаружат труп. Все, что он и его мать говорили об их пребывании в комнате раненого, было враньем. Майр едва взглянул на раненого, потому что боялся, что тот еще жив и сможет опознать нападавшего. Почему он так поступил? Ну, он всегда ненавидел сводного брата. Но не собирался обворовывать Франца, о деньгах подумал, когда тот уже лежал на полу. Тогда Карл и взял деньги. А что мать? Она подстрекала сына на убийство или знала о его преступлении? На это Майр ничего не ответил.
8 марта 1931 г. двенадцать присяжных в Инсбруке признали Карла Майра виновным в убийстве с целью ограбления.
12
С 1932 г. абсорбция Хольцера стала основным методом установления группы крови, не вытеснив при этом полностью метод Латтеса. Теперь результаты исследований по методу Латтеса проверяли по методу Хольцера. У каждого из методов были недостатки, но и свои достоинства. Главным недостатком метода Латтеса оставалось то обстоятельство, что применительно к старым следам крови результат почти всегда был неверным.
Однако и метод Хольцера был не всесилен. Для реакции Хольцера имел значение размер следов крови. Как выяснилось, для реакции абсорбции достаточно пятна с ноготь величиной. Однако как раз именно группу 0, определение которой решило исход дела Майров, в некоторых случаях по методу Хольцера вычислить было трудно. Если титр тестовых сывороток не уменьшался, теоретически следовало предположить, что речь идет о группе 0, и в большинстве случаев так оно и было. Но порой групповые свойства свежей крови предполагают ослабление или вовсе исчезновение кровяных телец, как это происходит с агглютининами в сыворотке. Это означает, что пятно крови группы А может утрачивать свои свойства, и тогда может показаться, будто перед нами кровь группы 0. Мелочь, пустяк, казалось бы, но от этого зависит точность результата. Метод Хольцера оставался «методом выбора» для определения групп A, B и AB. А вот при определении группы 0 всегда возникали сомнения. Тут на помощь приходил метод Латтеса. Если вследствие реакции Латтеса агглютинировали тельца групп A и В, можно с точностью сказать, что перед нами группа 0. Однако тут многое зависело от везения, так что рутинное установление группы 0 пока оставалось проблемой без окончательного решения.
Метод Хольцера все еще проходил проверку, когда в октябре 1933 г. постоянные поиски новых данных в серологии вовлекли ученого в величайшее приключении в его биографии: он приехал в Нью-Йорк к Карлу Ландштейнеру, которому в 1930 г. (спустя тридцать лет после его открытия групп крови) вручили Нобелевскую премию.
Хольцер написал Ландштейнеру письмо и получил любезный ответ. Профессор Майкснер предоставил своему ассистенту три месяца отпуска. Хольцер взял в банке кредит в 150 долларов – тогда для него это была значительная сумма. На эти деньги он рассчитывал прожить три месяца в Нью-Йорке. Так началась история его нью-йоркского периода.
65-летний Ландштейнер принял молодого коллегу с отеческой заботой, с которой относился к тем, кто искренне был увлечен наукой и исследовательски одарен. Вместо трех месяцев Хольцер провел в США год – частично в лаборатории Ландштейнера и в животноводческих помещениях Института Рокфеллера, частично – в Департаменте здравоохранения в Олбани. Ему платили стипендию – 200 долларов в месяц, примерно половину этих средств он переводил специалисту, заменявшему его в тот год в Инсбруке. Хольцер наблюдал Ландштейнера за работой, его непрерывную научную дея