ществующую в США государственную власть. В качестве защитника они пригласили калифорнийца Мура, сделавшего себе имя на защите американских радикалов, и он решил сыграть на политических страстях.
Так выглядела канва процесса, на котором судебной баллистике тех лет суждено было не только разоблачить себя, но и добиться в конце большого, кардинального успеха. В кратком процессе против Ванцетти она не сыграла еще решающей роли. Тем не менее заявление шефа массачусетской полиции капитана Проктора, что дробовые патроны, которые были у Ванцетти во время ареста, того же типа, что и гильзы дробовых патронов, найденные на месте преступления в Бриджуотере, привлекло внимание.
В основном же процессе против Сакко и Ванцетти, наоборот, пули, патроны, пистолеты и револьвер с самого начала приобрели решающее значение ввиду противоречивых и явно не внушающих доверие показаний очевидцев.
Безмолвная тишина царила в зале суда в Дедхэме, когда в начале июля 1921 года прокурор вызвал своих экспертов по стрельбе. Снаружи палило солнце. Почти не принося прохлады, дуновение ветерка проникало в помещение. Глаза двенадцати присяжных, утомленных от жары и многочисленных выступлений противоречащих друг другу свидетелей, снова стали внимательными, когда шеф полиции штата капитан Проктор стал на свидетельское место в качестве первого эксперта по стрельбе.
Несмотря на свой возраст, Проктора с некоторых пор не удовлетворяла больше работа в полиции. Его, как и многих других, охватило честолюбивое желание отличиться на ниве «науки о стрельбе». А так как все обнаруженные пули, гильзы, патроны и оружие конфисковал он, то он и оказался первым, кто смог их обследовать. Разумеется, для обвинения было очень важно выяснить, были ли те шесть пуль 32-го калибра, которые обнаружены в теле убитых, выстрелены из оружия того же самого калибра, что и оружие, изъятое у Сакко при аресте. Это касалось и патронных гильз. Бесспорно, выглядело подозрительным, что двадцать три патрона 32-го калибра, обнаруженные в кольте Сакко и его карманах, по типу, калибру и времени изготовления совпадали с гильзами от патронов, найденными на месте преступления.
Сначала Проктор несколько нервозно манипулировал с пистолетом Сакко и пулей. Затем он заявил ничего не подозревавшим слушателям, что исследовать огнестрельное оружие 32-го и 38-го калибров для него дело привычное: он рукой пропихивает пули через канал ствола, чтобы получить на них отпечатки нарезов, крутизны нарезки и других особенностей оружия. После этого он попытался протолкнуть пулю через ствол пистолета Сакко, но ему это не удалось. Рассердившись, он отказался от дальнейших попыток и сказал, что такое «проталкивание» излишне. Он, мол, четырнадцать раз стрелял пробными пулями из пистолета Сакко и извлекал их невредимыми из ящика с опилками и маслом, а затем сравнивал все эти пули с теми, что обнаружены на месте преступления. Лишь одна из этих пуль, а именно – та, что убила Берарделли и была помечена римской цифрой III, соответствовала по нарезам пробным пулям, выстреленным из кольта, принадлежащего Сакко. Пять других пуль 32-го калибра были, по словам Проктора, выстреляны из неизвестного пистолета марки «Сэвидж».
Представитель обвинения Уильямс спросил его: «Вы в этом убеждены?..» Не колеблясь, Проктор отпарировал: «Я убежден в этом так же, как и во всем остальном…»
Уильямс задал тогда решающий вопрос: «Значит, причинившая смерть пуля III выстрелена из кольта, принадлежащего Сакко?» – «По моему мнению, – ответил Проктор, – вид пули не исключает того, что она выстреляна из этого пистолета…»
Уильямс перешел к исследованию найденных возле убитых патронных гильз. И тут в атмосфере растущего в зале возбуждения Проктор заявил: «Патрон фирмы «Винчестер», помеченный буквой «W», выстрелен из одного пистолета, а остальные три патрона – из другого. Я сам сравнивал гильзу от патрона «W» с гильзами от пробных пуль, которыми я стрелял из пистолета Сакко».
Уильямс тут же поставил второй важный вопрос: «Считаете ли вы, что гильза «W» вылетела из пистолета Сакко?»
Лишь легкий шумок вентилятора нарушал мертвую тишину в зале. И в этой тишине Проктор, опять прибегнув к своему любимому выражению «не исключает», заявил: «Следы от ударника на гильзе «W» и на гильзах пробных патронов не исключают того, что гильза «W» выпущена из того же самого оружия».
Уильямс пригласил войти своего второго эксперта Чарлза Вэна Эмбура. Последний не был таким дилетантом, как Проктор. Девять лет он работал в арсенале в Спрингфилде, затем на предприятиях Кольта и Вестингауза, а в данный момент был оружейным техником на патронном заводе фирмы «Ремингтон» в Бриджпорте. Эмбур заявил, что он в присутствии Проктора производил пробные выстрелы из пистолета Сакко и сравнивал эти пули и гильзы с теми, что были обнаружены на месте преступления. Он тоже полагал, что пять пуль, обнаруженных на месте преступления, выпущены из пистолета марки «Сэвидж», а шестая (помеченная цифрой III) – из кольта 32-го калибра. Он специально замерял на них нарезы.
И снова последовал тот же решающий вопрос Уильямса: а не выстрелена ли пуля, меченная цифрой III, из кольта, принадлежащего Сакко?
Вэн Эмбур ответил: «Я склоняюсь к тому мнению, что пуля с цифрой III была выстрелена из этого автоматического пистолета фирмы «Кольт». И добавил: «На дне канала ствола у него имеется ржавчина, следы которой остаются на пулях».
Защитник Мур тотчас взялся за перекрестный допрос, но ему удалось лишь добиться от Вэна Эмбура признания, что револьверы марки «Кольт» часто ржавеют в указанных местах, так что ржавые пятна могут быть обнаружены не только в кольте, изъятом у Сакко.
Но затем Мур представил двух собственных экспертов, чтобы противопоставить их экспертам обвинения. Первым выступил Джеймс Бэрнс. Этот ставил себе в заслугу тридцатилетний опыт работы в качестве техника на патронных предприятиях фирмы «Картридж компани». Он тоже стрелял пробными пулями из пистолета Сакко. И в прямую противоположность экспертам обвинения он со всей определенностью заявил, что исключает возможность того, чтобы пуля с цифрой III была когда-либо выстрелена из пистолета, обнаруженного у Сакко. Нет, не было вообще никаких сопоставимых признаков. Она могла быть выпущена с таким же успехом из кольта, как и из пистолета «Баярд» иностранного производства. Ствол же, из которого эта пуля выстрелена, имел не следы ржавчины на своем дне, а весь проржавел насквозь. Что касается остальных обнаруженных пуль, то они могут относиться как к пистолету марки «Сэвидж», так и в равной степени к пистолетам марок «Стейр» и «Вальтер».
После Бэрнса Мур пригласил своего второго эксперта Дж. Генри Фицджеральда. Фицджеральд тоже держался с уверенностью, как человек, двадцать восемь лет занимавшийся оружейным делом. Он был решительнее других и категорически заявил: «Пуля с цифрой III не была выстрелена из пистолета, принадлежащего Сакко. Я не смог увидеть на ней никаких примет, которые можно было бы сравнить с приметами на пуле, выпущенной из данного оружия…»
Если посмотреть на это в аспекте более позднего опыта, то все это выглядело как тягостный спектакль. В то время как Уэйт еще бился в Нью-Йорке над выработкой самых элементарных основ научной баллистики, дилетанты и специалисты с сомнительной суммой знаний опять давали здесь экспертные заключения, которые должны были помочь решить вопрос о жизни или смерти подсудимого.
Проктор не обладал ни знаниями, ни опытом в простейших вопросах микроскопии. Вэн Эмбур довольно обстоятельно познакомился с различными методами экспертизы, применявшимися в Европе еще перед Первой мировой войной, лишь начав заниматься микрофотографией. Бэрнс и Фицджеральд не были знакомы с теми правилами и выводами относительно определения типа оружия, которые были разработаны как раз тогда Уэйтом. И ни один из них не имел ни малейшего представления о закономерности, с которой каждое оружие оставляет след на своих боеприпасах. Впечатление некомпетентности и неопределенности вряд ли скрадывалось тем, что Проктор и Вэн Эмбур более или менее камуфлировали свои выводы множеством оговорок, ибо ни прокурор, ни присяжные, ни защита, как это ни странно, не понимали этой тактики оговорок.
Не менее тягостное впечатление оставило препирательство экспертов, начавшееся вскоре из-за принадлежавшего Ванцетти револьвера марки «Харрисон энд Ричардсон» 38-го калибра. Дело в том, что на месте преступления не было найдено ни одной пули такого калибра, но застреленный чиновник Берарделли был вооружен револьвером именно этой марки. Подозрительным было и то, что сразу после грабительского нападения принадлежащий Бернарделли револьвер «Харрисон энд Ричардсон» бесследно исчез.
Обвинение инкримировало Ванцетти, что он поднял револьвер, валявшийся возле убитого Берарделли, и забрал с собой. Ванцетти же не смог дать удовлетворительного объяснения относительно того, откуда у него револьвер. Обвинитель Уильямс пригласил в суд в качестве свидетеля оружейного мастера Фицмейера из фирмы «Айвер Джонсон» и положил перед ним изъятый у Ванцетти револьвер. Было известно, что за несколько недель до смерти Берарделли сдавал свое служебное оружие в ремонт фирме «Джонсон» и впоследствии получил его обратно. Разумеется, Фицмейер не мог помнить о каждом отремонтированном револьвере в отдельности, но на револьвере с ремонтным номером Берарделли он поставил новый ударник. Осмотрев револьвер Ванцетти, он и заявил, что там имеется новый ударник. Тогда Мур, волнуясь, вызвал к свидетельскому месту своих экспертов по стрельбе. Оба они – и Бэрнс, и Фицджеральд – в один голос заявили, что не может быть и речи о новом ударнике в оружии Ванцетти. Ударник там так же стар и подержан, как и любая другая деталь этого револьвера. На лицах присяжных было написано, что Фицмейеру они доверяют больше, чем чересчур проворным экспертам Мура.
Никто не ощутил этого быстрее, чем сам защитник. Он почувствовал также, что совпадение обнаруженных у Сакко патронов старого образца с такими же старого образца гильзами, найденными на месте преступления, побудило простодушных присяжных больше доверять показаниям Проктора и Вэна Эмбура, чем Бэрнса и Фицджеральда. Поэтому в своей демагогической защитительной речи Мур, обращаясь к присяжным, сделал попытку отмежеваться от всех экспертов по оружию, в том числе и от своих собственных. Усталым голосом он воскликнул: «Если пришла пора, когда для решения человеческой судьбы надо пользоваться микроскопом, и если при пользовании микроскопом не кто-нибудь, а эксперты обвинения и защиты вступают в острые противоречия друг с другом, то как же должны колебаться простые люди вроде вас, прежде чем оборвать человеческую жизнь!»