зотчетных страданий. Развивая эту идею, Ранк заявил, что самым сильным травматическим переживанием в веренице жизненных испытаний является отрыв от организма матери и погружение в неблагоприятную внешнюю среду. Согласно теории Ранка, именно травма рождения (а не, скажем, Эдипов комплекс) определяет последующие негативные стороны нашей психической жизни. Человек вечно бессознательно стремится туда, откуда был вытолкнут, – в благодатное материнское лоно. Но возврата нет, и это порождает всевозможные невротические расстройства.
Несомненно, рациональное зерно в этой теории есть. В самом деле, можно сказать, что до определенного момента внутриутробного развития плод пребывает в условиях полного блаженства. Температурный режим его существования стабильный и удобный: окружающая его среда той же температуры, что и его тело. Плавая в околоплодной жидкости, он обеспечивается кислородом за счет единой с матерью системы кровообращения. Правда, поначалу ничем не стесненный, он со временем начинает испытывать стеснение: организм растет, а окружающая среда – нет. Наступает момент, когда приходится покинуть удобное лоно. Это и есть критический этап развития, чреватый необходимостью перехода к новому состоянию.
Что же происходит в момент появления ребенка на свет? Отрываясь от организма матери, он теряет с ним природную связь и попадает в условия, резко отличающиеся от тех, в которых он существовал прежде. В известном смысле, эти условия – менее благоприятные, и погружение в них болезненно. Не привыкший к ощущению своего веса, ребенок из жидкой среды попадает в воздушное пространство, и сила тяготения наваливается на него громоздким грузом. На органы чувств, ранее получавшие лишь приглушенные стимулы, обрушиваются потоки звуков, света, прикосновений. Температура окружающей среды мгновенно снижается. А кислород вместе с кровью матери больше не поступает, приходится самому делать первые обжигающие глотки.
Вот как образно живописует эту перемену наш соотечественник, психолог Е.В. Субботский: «Вы говорите, ада не существует? Но он есть, и не там, не за порогом жизни, а в ее начале. Что если нас нагими поместить в холодильник вниз головой, заполнить пространство едким дымом, а затем ослепить прожекторами под громовые раскаты взрывов?»
А ведь нечто подобное испытывает новорожденный. Так происходит его первое столкновение с действительностью. И это болезненное столкновение. Значит, по крайней мере в чем-то Ранк прав. Хотя значение пресловутой «травмы рождения», он, похоже, преувеличил. Тем не менее его теория по сей день имеет явных и неявных сторонников. Так, французский акушер Фредерик Лабуайе, посвятил целую книгу описанию процедуры родов, которая минимально травмирует входящего в мир ребенка. Лабуайе рекомендует отсекать пуповину не сразу, а по прошествии 4–5 минут, чтобы дыхание нормализовалось постепенно. Он советует принимать роды в полумраке, соблюдая при этом тишину и еще целый ряд условий, снижающих описанный шок.
Надо, правда, признать, что рекомендации Лабуайе для подавляющего большинства родителей носят отвлеченный характер. Ибо современная техника приема родов даже в самых высококлассных медицинских учреждениях основывается совсем на иных правилах. Так что дети, которым еще предстоит родиться, появятся на свет так же, как и многие поколения их предков. Что, впрочем, едва ли очень плохо. Все мы родились на свет «по старинке», но немало среди нас людей уравновешенных, благополучных, счастливых, несмотря на пресловутую травму рождения. Поэтому, наверное, не надо преувеличивать негативное влияние первичного шока и сваливать на него всю вину за последующие недостатки воспитания.
Автор спорной теории, которого психоаналитики за вольнодумство изгнали из своего круга, перебрался в Париж, а затем в Нью-Йорк, где продолжал практиковать. Своей задачей он считал создание психоаналитического подхода к решению человеческих проблем без той «философии отчаяния», которая, как он чувствовал, была свойственна фрейдовскому анализу. В понимании Ранка, психотерапия – это аналитический метод, который наибольшее значение должен придавать сознательной воле и творческому импульсу как средствам. способным вернуть пациенту активность и уверенность в себе, разбудить творческие силы для решения поставленных в процессе психотерапии задач. Таким образом, Ранк фактически предвосхитил тенденции, которые спустя много лет стали заметны в психоанализе и составили основу такого влиятельного направления, как гуманистическая психология. Внимательный читатель также не может не заметить явной переклички теории травмы рождения и безумно модных в последние десятилетия фантазий Станислава Грофа о перинатальных матрицах.
Поздние работы Ранка – «Искусство и художник», «Миф о рождении героя», а также посмертно опубликованная книга «За пределами психологии» – далеко выходят за рамки психотерапевтической проблематики и охватывают широкий круг философско-мировоззренческих тем. В этих работах в свете психологических воззрений Ранка рассматриваются история человечества, разнообразные проблемы общественной жизни, источники творческого потенциала как художника, так и обыкновенного человека. В последние годы некоторые его труды, ранее на русском языке не публиковавшиеся, стали доступны и российскому читателю. Увы, они практически затерялись на фоне ажиотажной популярности Фрейда. А жаль, ибо фантазиями Ранк грешит не больше отца-основателя, а здравых идей у него если и поменьше, но тоже немало.
Г. Роршах(1884–1922)
Обложку изданного недавно в Лондоне психологического словаря украшает иллюстрация, вызывающая недоумение у непосвященных, – чернильная клякса причудливой формы. Зачем она здесь? Ведь справочник посвящен серьезной науке, а не причудам поп-арта!
Тем же, кто хоть немного знаком с психологией, даже не нужно ничего объяснять. Знаменитая клякса – одна из таблиц всемирно известного теста Роршаха – многими, в самом деле, воспринимается как символ психологического исследования. В наши дни этот тест – наиболее широко используемый в мире (только в США заархивировано несколько миллионов обработанных протоколов). Имя его создателя упоминается в психологических работах почти так же часто, как имена Фрейда или Юнга. Но вот о человеке, носившем это имя, даже профессиональные психологи знают очень немного. Жил давным-давно, вроде бы – в Швейцарии. Создал тест. Тем и знаменит.
На самом деле Герман Роршах – одна из самых ярких и примечательных фигур мировой психологии и между прочим… без пяти минут наш соотечественник! Он прожил недолгую жизнь, написал всего одну книгу. Но какую жизнь и какую книгу!
Герман Роршах родился в Цюрихе 8 ноября 1884 г. Его отец, Ульрих Роршах, был живописцем, и от него Герман унаследовал незаурядные художественные способности. По мнению знавших его людей, он очень неплохо рисовал и в юности даже намеревался сделать это своей профессией по примеру отца. Как бы невероятно это ни звучало, в школьные годы он даже получил прозвище Клякса. Возможно, в нем однокашники обыгрывали профессию его отца (в те годы большой популярностью пользовался роман Вильгельма Буша «Художник Клякса»), а может быть, оно отразило его увлечение кляксографией – излюбленной детской забавой той поры, ныне забытой. Так или иначе, интерес Германа к причудливым сочетаниям цветов и необычным формам, его яркое образное мышление, характерное для художественных натур, впоследствии получили неожиданное воплощение в его научных изысканиях.
В 1886 г. семья перебралась в Шаффхаузен, где Ульрих Роршах получил место учителя рисования. В этом живописном городке на Рейне прошли детские и юношеские годы Германа, здесь он в 1904 г. окончил кантональную школу.
Многосторонне одаренный юноша долго затруднялся в выборе будущей профессии. За советом он обратился к Эрнсту Геккелю, который в силу своих естественнонаучных предпочтений посоветовал ему оставить рисование своим хобби и посвятить себя наукам. После некоторых колебаний девятнадцатилетний Герман выбрал медицину. Высшее образование он получил, учась попеременно в нескольких университетах (обычная практика для традиционного германского стиля образования) – в Невшателе, Цюрихе, Берлине и Берне. В феврале 1909 г. Роршах успешно сдает государственные экзамены, а в ноябре 1912 г. защищает диссертацию «О рефлекторных галлюцинациях и родственных им явлениях» и получает степень доктора медицины.
В те годы в Западной Европе жило немало русских. Это были студенты, соблазнившиеся престижем европейских университетов, эмигранты-социалисты, дискутировавшие в кофейнях планы будущих мятежей, и просто обеспеченные обыватели, тяготевшие к европейскому образу жизни. В студенческие годы во время каникулярных путешествий Роршах познакомился во Франции с одним пожилым русским, который, будучи горячим поклонником Толстого, пробудил у юноши интерес к русской культуре. Движимый этим интересом, в Цюрихе Роршах сошелся со многими россиянами, завел обширные знакомства, принялся изучать русский язык. Среди его новых знакомых были такие примечательные фигуры, как Константин фон Монаков, основатель Цюрихского института изучения мозга (энциклопедии называют его швейцарским невропатологом, обычно забывая упомянуть о его русском происхождении), и Евгений Минковский, ставший впоследствии знаменитым парижским психиатром. В 1906 г. по приглашению своих друзей Роршах побывал на каникулах в России.
По словам биографа Роршаха, Генри Элленбергера, он был таким большим поклонником России, каких редко можно было встретить в Западной Европе. Русским языком он овладел в совершенстве, читал в подлиннике Пушкина, Толстого и с особым внимание – Достоевского, к творчеству которого относился с большим интересом и о котором незадолго до смерти намеревался написать специальную работу. Характерно, что Достоевский пользовался особым вниманием и З.Фрейда, чьи идеи оказали на Роршаха большое влияние. Интерес к психоанализу привел Роршаха в швейцарское психоаналитическое общество (в 1919 г. он был избран его вице-президентом). Плодом этого интереса стал ряд примечательных публикаций, ныне совсем затерявшихся на фоне главной книги Роршаха, – его статей в «Вестнике психоанализа»: «Рефлекторные галлюцинации и символика» (1912), «Пример неудавшейся сублимации и случай забывания фамилии» (1912), «Часы и время в жизни невротиков» (1912), «О выборе друга у невротика» (1913), «Психоанализ рисунка у шизофреника» (1914) и др. Несомненное влияние на круг интересов Роршаха оказали такие пионеры швейцарского психоанализа, как Эуген Блейлер и К.Г. Юнг, под чьим руководством он еще в студенческие годы изучал психиатрию в Цюрихской университетской клинике Бурхгёльцли. Тесные контакты он поддерживал Оскаром Пфистером, Людвигом Бинсвангером и многими другими видными деятелями психоаналитического движения.