Давний интерес к России еще более усилился у Роршаха после того, как он познакомился с Ольгой Штемпелин, также изчавшей медицину в Цюрихе (весной 1910 г. они обвенчались). В 1909 г. с целью знакомства с родителями невесты Роршах предпринял второе путешествие в Россию, несколько месяцев прожил в Казани, посетил Челябинск, Самару, Курган, Уфу. Он вел психиатрические приемы как в частном порядке, так и в государственных учреждениях. У него сформировались тесные контакты с российскими коллегами, впоследствии им на немецком языке опубликовано 29 рецензий на работы русских психиатров.
В 1913 г. Роршах в третий раз приехал в Россию, намереваясь здесь постоянно поселиться. Один из пионеров российского психоанализа Н.А. Вырубов, возглавлявший подмосковный пансионат Крюково, предложил ему должность психотерапевта, в которой Роршах проработал с декабря 1913 г. по июль 1914 г. Жалование его было небольшим, но все же вполне приличным, и, вероятно, не материальные соображения в итоге побудили Роршаха оставить работу в России и навсегда вернуться в Швейцарию. Сам он мотивировал этот шаг тем, что находил весьма ограниченными возможности для своей научно-исследовательской деятельности в России.
Исследовательские интересы Роршаха простирались в разных сферах – от неврологических изысканий под руководством фон Монакова до аналитических этюдов в юнгианском духе. Прославившие его опыты по истолкованию форм впервые были проведены в 1911 г. С помощью своего давнего школьного товарища Конрада Геринга, в то время работавшего учителем, Роршах обследовал школьников города Тургау с помощью чернильных пятен причудливой формы. Этот материал не был оригинален, в ту пору его в разных целях использовали многие – например, А.Бине, который, однако, считал кляксы лишь хорошим стимулом для творческого воображения и соответственно строил свои эксперименты. Роршах пошел гораздо дальше, однако не сразу. После нескольких опытов в Тургау он забросил кляксы, чтобы вернуться к ним много позже. Его неожиданно заинтересовали совсем другие проблемы.
В психиатрической клинике Роршах столкнулся с необычным пациентом, неким Бингелли, который, как выяснилось, проходил принудительное лечение по приговору суда. Бингелли был основателем религиозной секты, и ему в вину вменялось исполнение ритуальных церемоний, включавших развратные действия, в частности – инцест. Роршах чрезвычайно заинтересовался проблемой сектантства в его связи с сексуальными перверсиями. Он провел тщательное изыскание в области истории швейцарских сект, проследив ее с ХII века. На эту тему он задумал написать обширное исследование, но не закончил его. В печати появились лишь три статьи на эту тему, которые только после его смерти с дополнениями из его черновых записей увидели свет в виде отдельной книги. О ее существовании не догадываются даже многие знатоки теста Роршаха, хотя в наши дни проблема извращенного сознания сектантов кажется даже более актуальной, чем столетие назад.
В 1917 г. Роршах вернулся к своим исследованиям восприятия причудливых пятен. Результаты многочисленных опытов были им обобщены в ныне всемирно известной книге «Психодиагностика» (кстати, сам этот термин ввел в обиход именно Роршах). Опубликовать книгу оказалось делом нелегким – с 1919 по 1921 г. рукопись была отвергнута несколькими издательствами. Обивая пороги издателей, Роршах продолжал дорабатывать свой тест, критически пересматривал многие свои идеи и к тому времени, когда книга все-таки увидела свет в издательстве «Ханс Хубер» с огорчением отмечал, что многое в ней следовало бы сказать иначе. Парадоксально, но 80 лет спустя тест Роршаха используется в практически неизменном виде, не претерпев сколько-нибудь значительных модификаций с момента публикации в 1921 г., и считается едва ли не безупречным психологическим инструментом. Остается только догадываться, до какого совершенства довел бы его создатель, проживи он чуть дольше.
Роршаху не была суждена прижизненная слава. Тираж в 1200 экземпляров «Психодиагностики» почти полностью пылился невостребованным на складе издательства, когда в апреле 1922 года Герман Роршах скоропостижно скончался от перитонита. Вместе с ним, по словам Блейлера, умерла надежда целого поколения швейцарских психиатров. Зато остался великолепный инструмент, по сей день символизирующий суть психологической науки – стремление проникнуть в неизведанные глубины душевного мира.
К.Л. Халл(1884–1952)
Кларк Халл – один из крупнейших деятелей психологической науки ХХ столетия. В 1936 г. как наиболее достойный представитель научного сообщества он был избран президентом Американской Психологической Ассоциации. А в середине века именно Халл был самым цитируемым в мире американским психологом. Самые значительные его работы увидели свет в 30–50-е годы. Увы, советская психология в ту пору принуждена была обособиться в своей «самодостаточности», поток переводов иссяк. Так что отечественные психологи старшего поколения знают про Халла понаслышке – его наряду с прочими «буржуазными» учеными принято было поругивать по принципу «Не читал, но осуждаю». Крупнейший исследователь и теоретик, создатель гипотетико-дедуктивной концепции поведения, Халл понимал психологию как науку, а в силу этого и новым поколением отечественных психологов оказался проигнорирован. Однако тем, кому в психологии интересна не только ее затейливо-прикладная сторона, будет небезынтересно познакомиться с этим ярким ученым и его идеями.
Кларк Леонард Халл родился 24 мая 1884 г. Местом его рождения справочные источники называют городок Экрон в штате Нью-Йорк. Эти данные не совсем точны. Экрон – ближайшая географическая точка к месту его рождения. На свет будущий психолог появился в бревенчатой хижине бедного фермера, в нескольких милях от захолустного провинциального городка. Впоследствии этот путь мальчику приходилось ежедневно проделывать, чтобы попасть в школу. Однако полноценного школьного образования ему получить не удалось. Он был очень слаб здоровьем, часто болел и постоянно из-за этого пропускал занятия. Но способности и трудолюбие позволили ему освоить школьную программу настолько, что в возрасте 17 лет ему самому было предложено попробовать себя в роли учителя. Мало оплачиваемая учительская должность в провинциальной школе часто оказывалась вакантной, и одаренный сельский паренек охотно воспользовался представившейся возможностью заработать лишний доллар.
Но его амбиции простирались гораздо дальше. Юный Халл мечтал сделать карьеру и выбиться из нищеты. Профессия горного инженера открывала для этого неплохую перспективу. Именно на инженера он поступил учиться в Мичиганский университет и успешно освоил эту профессию. Судьба, однако, распорядилась иначе.
В возрасте 24 лет Халл тяжело заболел полиомиелитом, который превратил его в инвалида. Всю последующую жизнь он сильно хромал и вынужден был постоянно носить металлический корсет (который, кстати, сам для себя сконструировал). Вкупе с врожденной близорукостью, которая неуклонно прогрессировала, это заставило забыть о профессии, требовавшей хорошей физической формы. Но Халл не сдался. В вопросе переквалификации он определился без колебаний.
Еще в юношеские годы он познакомился «Основами психологии» У.Джемса и проникся глубоким интересом этой области знания. Образование он продолжил в том же Мичиганском университете, переключившись на психологию. Университет он закончил лишь в 1913 г., получив степень бакалавра. А доктором стал только в возрасте 34 лет, защитив в Висконсинском университете работу, посвященную формированию понятий.
Ранние исследования Халла отличались весьма разнообразной проблематикой. Первым его проектом было исследование влияния курения на эффективность умственной и двигательной деятельности. Если бы эта работа осуществлялась в наши дни, по крайней мере некоторые результаты наверняка появились бы в новостях Интернета под заголовком «О пользе перекуров». Гипотеза о безусловном вреде курения, ныне считающаяся доказанной, в те дни еще дожидалась своего часа, и курильщики предавались своей привычке с удовольствием. Последнее, по мнению некоторых современных психологов (вероятно, курящих), значительно снижало наносимый табаком вред – по крайней мере, человек, курящий с осознанием причиняемого себе вреда и терзающийся от этого безотчетным чувством вины, тем самым вред только усугубляет. Интересно, что сказал бы на это Халл, доживи он до наших дней? Но в его научной биографии это исследование осталось лишь эпизодом.
Одним из предметов его научного интереса стал стремительно входивший в моду психоанализ. Нет, деловитый и рассудительный Халл, тяготевший к естественнонаучному мышлению, не пленился фрейдистскими мифами. Однако и механистическую схему поведения, характерную для раннего бихевиоризма, он находил ограниченной и впоследствии предпочел ее «оживить», введя заимствованные из психоанализа понятия тревоги, влечения (драйва) и соответственно редукции влечения. Еще одним результатом интереса к глубинной психологии стало увлечение Халла гипнозом. К этому явлению он как психолог подошел с неожиданной стороны – с количественными мерками. Строгость и точность рассуждения были его непреложными принципами. «Психолог должен не просто хорошо разбираться в математике, он должен мыслить математически», – считал Халл. Подход не бесспорный, но в данном случае он оказался продуктивным. По крайней мере, он вылился в 32 научных статьи, которые были опубликованы Халлом на протяжении 10 лет и потом суммированы в его книге «Гипноз и внушаемость» (1933).
По мнению одного из его биографов А. Стилла, Халл представлял собой тип энергичного и многостороннего экспериментатора, который, казалось, был способен взяться за любую проблему и сделать из нее книгу. Так, не обошел он вниманием и чрезвычайно популярную проблему измерения способностей. Его математический склад ума, в частности, выразился в изобретении им прибора для подсчета корреляций, необходимого при конструировании тестов. А что было делать – эра информационных технологий еще не наступила, приходилось разрабатывать технологии самому! Результаты изысканий Халла в этой области были обобщены в его книге «Тестирование способностей» (1928).