Роберт Бойль в 1675 г. дополнил работу Гилберта об электричестве, показав, что электрические силы действуют в вакууме, экспериментировал с газами и сформулировал закон Бойля: объем газа меняется обратно пропорционально давлению. Достижения в конструкции телескопов сопровождались созданием микроскопов. Галилей позаимствовал идею микроскопа у Липперсгея и его коллеги Захария Янсена и разработал собственную версию, которую назвал своим «маленьким глазом». Роберт Гук привел увеличенные изображения растительных «клеток» (именно он их так назвал) и насекомых в «Микрографии» (1665). Голландец Антони ван Левенгук превзошел всех остальных в своих микробиологических исследованиях. Используя микроскопы с увеличением до 200 раз, он открыл бактерии, сперматозоиды, клетки крови, нематод, одноклеточные водоросли и паразитов. Ранее считалось, что очень маленькие существа размножаются простым делением, но теперь стало ясно, что даже самые мелкие формы жизни способны размножаться половым путем. Использование увеличительных линз коренным образом изменило восприятие природы человеком.
Все эти прорывные научные работы достигли апогея в «Математических началах натуральной философии» Исаака Ньютона (1687). Для признания понадобилось некоторое время, но позже книгу назвали одним из величайших научных достижений всех времен. В ней излагалась ньютоновская теория тяготения – которая, как гласит легенда, пришла ему в голову, когда на него упало яблоко, – покончившая со спорами о том, что́ удерживает планеты на орбитах. В книге предлагались формулы для вычисления сил тяготения, которые позволяли изучать их количественно, а не просто понимать качественно. Также там были изложены методы вычисления сравнительной плотности планет и Солнца, подтверждалась гелиоцентрическая теория Коперника, объяснялось движение Луны и ее влияние на земные приливы, а также то, почему кометы движутся по своим орбитам. Кроме того, в книге содержались три знаменитых ньютоновских закона движения. Вместе с работой Ньютона по оптике, начатой в 1670-х гг., но опубликованной лишь в 1704, эти открытия выявили большинство ошибочных суждений Аристотеля о природе и дали основу для дальнейших тщательных исследований природных явлений.
Важнейший фактор, благодаря которому все вышеописанные труды приобрели свою значимость, – то, что результаты быстро распространялись среди натурфилософов, так что один мог улучшить работу другого. За очень немногими исключениями, это были не тихие открытия мистиков-отшельников, чьи рукописи бесследно исчезли в архивах науки. Теперь ученые труды шумно публиковали и активно обсуждали по всей Европе. От образованных людей ожидали, что они будут знакомы с новейшими научными дебатами, а от энциклопедий – что будут содержать актуальную научную информацию. Серия тонко выполненных гравюр с миниатюрными организмами могла стать бестселлером, что доказала «Микрография» Гука. Ведущие натурфилософы эпохи также создали множество научных организаций. В Венеции в 1603 г. организовали Академию деи Линчеи, в которую входил Галилей. Группа натурфилософов Баварии основала «Академию природных диковинок» (позже переименованную в «Леопольдину») в 1652 г., а в 1677 она получила императорскую поддержку. Лондонское королевское общество было основано в 1660 г. и получило первую королевскую хартию в 1662. Французская Академия наук была основана Людовиком XIV в 1666 г. Эти общества стали распространять между своими членами и подписчиками регулярные публикации о новых открытиях: «Философские труды Королевского общества» стали выходить с 1665 г., а «Эфемериды» Леопольдины – с 1670. Люди стали понимать, что впереди их ждет бесконечное множество открытий, и не будет такого момента, когда после нескольких прорывов наступит новая стабильность. С этого времени научные знания находятся в состоянии вечного прогресса.
Не стоит и говорить, что научные открытия оказали огромное влияние на философию того времени. Во-первых, научный метод имел эмпирическую природу. Фрэнсис Бэкон оказался не единственным, кто понял, что эмпиризм забил последний гвоздь в гроб богословской науки, в которой причины и смысл природных явлений интерпретировались в соответствии со Священным Писанием. Не менее важным было и появление рационализма – философии, гласившей, что знания можно получить только с помощью разума. Самый знаменитый ее сторонник, Рене Декарт, и по сей день ассоциируется с дедуктивной формулой «Я мыслю, следовательно, существую». Но Декарт и более поздние рационалисты, в частности Лейбниц, были не только философами, но и учеными. Таким образом, сохранялась тесная связь между теми, кто занимался научными исследованиями, и теми, кто разрабатывал процессы, с помощью которых научные знания могут быть получены и проверены. Это помогало поддерживать связь между эмпиризмом и рационализмом – людям, естественно, хотелось эмпирически проверить любые знания, полученные рациональным образом. Лишь иногда великие мыслители ненадолго отходили от рационализма и предавались фантазиям. Последняя книга Христиана Гюйгенса, «Космотеорос» (1698), отчасти посвящена обсуждению условий жизни на Юпитере и Сатурне и тому, живут ли обитатели этих планет в домах и есть ли у них вода, растения, деревья и животные. Он рассудил, что да, живут и есть. С высоты наших 300 с лишним лет новых исследований, видя такой вывод, мы можем вполне усомниться в рационализме Гюйгенса. Тем не менее, в то время хорошо образованным людям дозволялось выдвигать предположения на научные темы, а менее образованные вполне резонно верили в эти предположения.
Вот мы и добрались до главного вопроса. Дело было не в том, что новые знания сами по себе многое изменили: произошел сдвиг в полномочиях определять истинность знаний. В средневековый период этими полномочиями обладали лидеры Церкви и распространители фольклора, но с середины XVII в. их место заняли натурфилософы. Давайте посмотрим хотя бы на Галилея. В 1613 г. его попросили написать письмо великой герцогине Тосканской, в котором объяснялась бы гелиоцентрическая теория Коперника. Письмо опубликовали, и в 1616 г. Галилей предстал перед римской инквизицией. Ему сообщили, что разговоры о гелиоцентрической вселенной – это абсурд и ересь, а идея, что Земля каждый день совершает оборот вокруг своей оси, смехотворна. В тот раз он отделался лишь выговором, но в 1633 г. его снова обвинили в проповедовании гелиоцентризма, и на этот раз папа Урбан VIII приговорил его к пожизненному заключению. Тем не менее, через несколько десятилетий мнение папы о научных вопросах уже просто никого не интересовало: люди обращались за советом к авторам научных работ, а не к богословам. Вот в чем заключалась настоящая Научная революция. В 1633 г. авторитет в научных знаниях все еще принадлежал Церкви; к 1670 г., однако, он уже полностью перешел в руки научного сообщества.
То, что из-за этой смены власти религия стала противостоять науке, часто считают доказательством того, что с этого момента они пошли разными дорогами. Это совершенно неверно. Практически все ученые, сделавшие великие открытия того времени, были глубоко религиозными людьми: они считали свой коллективный труд исследованием природы Божьего творения. Фрэнсис Бэкон написал презрительный памфлет против атеизма, а Готтфрид Вильгельм Лейбниц в своей «Теодицее» попытался примирить свою христианскую веру с научной философией, утверждая, что Бог в лице нашего мира «создал лучший из всех возможных миров». Исаак Ньютон тоже был человеком набожным и всю жизнь провел, ища научные истины в Библии, – в том числе и предсказания конца света. Это сочетание религиозной целеустремленности и научных исследований в XVII в. оказалось мощным «коктейлем», и религиозную составляющую здесь нельзя недооценивать. Особенно верно это в отношении ученых, которые пытались осознать творение через научные эксперименты: они боролись с суевериями, потому что считали их не только ложными, но и неугодными Богу. В течение столетий религия и суеверия мирно сосуществовали; теперь же религия объединилась с наукой, чтобы уничтожить нерелигиозные верования и показать жителям Европы божественную истину.
Научные знания быстро просочились в повседневную жизнь. Суеверные обычаи вроде похорон кошек в печных трубах ушли в прошлое. Люди перестали пользоваться лекарствами из толченых останков и экскрементов животных, предпочитая им средства, эффективность которых более заметна. И, что интереснее всего, они перестали верить в колдовство. В XVI в. в Англии и Уэльсе повесили десятки ведьм, а в других странах их жгли сотнями. (Лишь в Англии и Уэльсе, а также позднее в Америке колдовство считалось светским преступлением, за которое казнили повешением, а не ересью, за которую сжигали на костре.) В начале XVII в. количество убитых ведьм измерялось уже тысячами; самые суровые преследования отмечены в Германии в конце 1620-х. Ужаснее всего дела обстояли в Бамберге: тамошний князь-епископ построил специальный «дом ведьм», куда людей сажали и систематически пытали до тех пор, пока они не сознавались в колдовстве и не доносили на других. После этого жертв сжигали на костре или, если они отдавали все свое имущество князю-епископу, отрубали голову. По всей Европе были подвергнуты жутким пыткам и убиты десятки тысяч человек. Но вся инфраструктура охоты на ведьм рухнула в конце XVII в. Последнее сожжение ведьмы во Франции состоялось в 1679 г. (Перонн Гогийон и ее дочь). В Англии последних ведьм повесили в 1682 г. (Бидфордские ведьмы). Процесс над Салемскими ведьмами в 1692 г. стал последней казнью ведьм в Америке. Последняя массовая казнь за колдовство вообще случилась в Шотландии в 1697 г. (ведьмы Пейсли).
Действительно ли Научная революция поспособствовала прекращению веры в колдовство? Как выразился один историк, «очень трудно в точности сказать, каким образом мысли Исаака Ньютона о траекториях движущихся тел, изложенные в его “Началах” 1687 г., заставили окружных судей не отдавать ведьм под суд, а жителей деревень – перестать обвинять друг друга в колдовстве»