Колониальная экспансия в этом веке также заложила основу под более позднюю Британскую империю, особенно благодаря приобретению суверенных территорий в Индии, Вест-Индии и Канаде. Но, что не менее важно, колонии стали предохранительным клапаном, который помогал сбросить давление, вызванное ростом населения. В течение XVI в. население Европы выросло более чем на треть, примерно до 111 миллионов – континент был так же густонаселен, как и в 1300 г. У государств не было средств, чтобы прокормить лишние рты, так что ситуация в Европе дозрела до резкого роста насилия. Когда начались неурожаи, люди впали в отчаяние и рисковали угодить на виселицу, воруя скот и хлеб. Во Франции дворяне управляли поместьями с тиранической жестокостью. В Италии и Испании феодалы командовали армиями разбойников. Революции и восстания вспыхивали по всей Европе: восстание Болотникова в России (1606–1607), крестьянская война в Верхней Австрии (1626), гражданские войны в Англии (1643–1649), Неаполитанская революция (1647–1648), французская Фронда (1648–1653). Кроме того, во многих странах преследовали католические, протестантские и еврейские религиозные меньшинства. Таким образом, возможность уплыть в Новый Свет и жить там свободно, в самоуправляемой общине, без страха голода и религиозных преследований, привлекала многих. Эта идея оказала сильное воздействие на умы людей, несмотря на то, что количество эмигрантов оставалось еще небольшим. В следующие два столетия популяционный «предохранительный клапан» открылся шире: миллионы европейцев отправились в Новый Свет и начали строить страну, которая в один прекрасный день сравнилась с теми, которые они покинули.
Общественный договор
Существование с виду куда менее развитых туземных культур в Африке и Америке подняло значительные новые вопросы для европейских интеллектуалов. Общества, в которых не было формализованных браков, денег, письменности и собственности на землю, с виду являлись доказательством библейской истории о том, что человечество когда-то существовало в примитивной форме в некоем «саду Эдема». Европейцам достаточно было посмотреть на свою историю – огнестрельное оружие, печатные книги, научные и географические достижения последнего столетия, – чтобы понять, какими темпами развивается общество. И, прежде всего, противопоставление развитых и «диких» обществ заставило европейских философов снова задуматься о вопросах закона и морали. Какой естественный закон управляет всем человечеством? Как человечеству удалось вырасти из естественного состояния, в котором, как считалось, мужчины и женщины следуют лишь собственным желаниям, до состояния, в котором появились повсеместно принятые правила социального общения?
Первым, кто выступил на эту тему, стал Томас Гоббс. В «Левиафане» (1651) он утверждал, что общество появилось исключительно благодаря человеческому взаимодействию, а не божественному вмешательству. Он выдвинул теорию, что люди в естественном состоянии обладали естественными правами, но жили в состоянии дикарства. Со временем они поступались некоторыми из этих прав, договариваясь с другими людьми для взаимной выгоды. Например, группа людей отказывалась от права убивать друг друга и вместо этого договаривалась защищать друг друга от внешнего нападения. Их понимание этого согласия является общественным договором, а общественный договор, в свою очередь, стал философской основой для государства, или «политического тела». Гоббс утверждал, что существуют лишь три типа государства – монархия, демократия и аристократия, – и что из этих трех монархия является наилучшим. Только сильное централизованное правительство, «Левиафан», может поддерживать порядок и гражданское единство и защищать отдельных граждан и их собственность. По этой причине восстание против монарха не может быть оправданным, даже если правитель действует против интересов народа. Более того, никакие аспекты религии не могут иметь большей власти, чем государство, так что никакие личные духовные взгляды не должны стоять наравне с позицией монарха или гражданскими законами.
Современники Гоббса смотрели на вещи слегка иначе, в особенности с точки зрения того, какая форма государственного устройства является идеальной и насколько далеко подданные могут заходить в деле привлечения монарха к ответственности. Но почти все были согласны с тем, что естественные права существуют. Эта концепция понравилась радикалам, которые стали жаловаться на государственных чиновников и землевладельцев, нарушавших естественные права простолюдинов. Понравилась она и другим философам. Самым значительным из них был Джон Локк, который развил идеи Гоббса в «Двух трактатах о правлении» (1689–1690). Локк утверждал, что все люди в естественном состоянии равны и имеют три естественных права: первое и самое главное – право на жизнь, второе – право быть свободным, делать все, что захочется, до тех пор, пока оно не конфликтует с первым правом, и третье – право пользоваться своим имуществом до тех пор, пока оно не посягает на первые два права. Локк не был согласен, что монархия – лучшая форма государственного устройства, и даже утверждал, что если монарх не защищает прав своих подданных, они имеют право низложить его. Он поддержал Славную революцию в Англии (1688), выразившую собой именно этот принцип. Кроме того, он поддержал и последовавший за этим Билль о правах, ограничивавший власть короля. С тех самых пор монарх больше не мог вмешиваться в законодательство и работу Парламента. Он не имел права формировать личную армию или лично собирать налоги без одобрения Парламента, а также применять или одобрять применение «жестоких и необычных наказаний». Однако Локк согласился с Гоббсом в том, что никакие личные духовные взгляды не могут стоять выше общественного договора. С его точки зрения, религиозная нетерпимость есть нарушение человеческой свободы. Никто не может доказать, что одна вера истинна, а другая ложна, так что причины религиозной нетерпимости лежат в заблуждениях.
Таким образом, открытие Нового Света заставило европейцев рассуждать вне понятий одобренной Богом иерархии и задуматься о свободе всех людей – богатых и бедных, католиков и протестантов. По иронии судьбы, одновременно с разработкой этих идей европейцы в Африке и Америке активно порабощали коренное население. Несмотря на эту трагедию, истории о богатой жизни в Новом Свете стали вдохновением для свежего, более либертарианского видения жизни в Европе. Это, в свою очередь, породило идеи, которые просочились в Северную и Южную Америку в XVIII и XIX вв., после чего началась борьба колонистов за свободу от колониальных хозяев из Великобритании и Испании.
Появление среднего класса
В 1709 г. венецианский художник Марко Риччи зарисовал с натуры три прогона оперы в репетиционном зале театра Ее Величества на улице Хеймаркет в Лондоне. Эти картины показывают, как поразительно изменилась жизнь в Лондоне за столетие. Ничего из того, что вы видите, не могло быть изображено в 1600 г. Певцы одеты по последней моде, в том числе носят длинные кудрявые парики, а не кружевные воротники, как век назад. На стенах репетиционной комнаты висят портреты и пейзажи; до Клода Лоррена (1600–1682) художники не писали пейзажей, кроме как в качестве иллюстраций к религиозным сценам, и почти никто не вешал картин на стены. Что же касается оперы, то самого жанра в Лондоне в 1600 г. еще не существовало: самую первую оперу поставили во Флоренции в 1597 г., и лишь в 1680-х Генри Пёрселл написал первую английскую оперу. На одной из трех картин Риччи изображен самый знаменитый кастрат той эпохи, Никколини, что говорит нам и о других новых явлениях: в 1600 г. певцы не ездили на зарубежные гастроли, и никто еще не кастрировал мальчиков с целью развить у них высокий голос, когда они вырастут. Аудитория, сидящая в креслах, тоже сама по себе была в новинку – индивидуальные места сто лет назад были сравнительной редкостью. Стоящий зритель на одной из картин даже держит фарфоровую чашку и блюдце и пьет чай. Наконец, картин на тему, которую изобразил Риччи, – сцена в помещении, при этом не связанная ни с религией, ни с мифологией, – в 1600 г. просто не существовало. Мир изменился – а вместе с ним изменились люди, вкусы и идеи.
Главной причиной этих изменений стало появление буржуазии. Все эти шелка и пряности, которые привозили в Европу с Дальнего Востока, покупали не бедняки, а новые арбитры вкуса, обогатившиеся представители среднего класса. В течение столетий их численность росла – в основном благодаря тому, что городские купцы удачно торговали и много зарабатывали. Но раньше не существовало «верхнего среднего класса» как отдельной социальной группы. Когда купцы становились такими же богатыми, как дворяне и аристократы, они продавали дело и покупали поместье за городом, по сути, растворяясь среди высшего класса. В Англии XVI в. самые большие состояния зарабатывали юристы и государственные служащие, но и они вкладывали полученные средства в приобретение поместья и земли. После 1600 г., однако, городской средний класс и его богатство заметно увеличились в размерах. Грегори Кинг, статистик-первопроходец, примерно подсчитал, что в 1695 г., не считая аристократии, высшего духовенства и гербового дворянства (джентльменов, имевших собственный герб), в Англии жило около 10 000 человек, зарабатывавших благодаря высокой должности (из этого количества исключены священнослужители и военные), и их коллективные доходы составляли около 1,8 миллиона фунтов. Кроме того, в Англии жило 10 000 международных торговцев, чей суммарный доход составлял 2,4 миллиона фунтов, 10 000 юристов, имевших 1,4 миллиона, и 12 000 дворян без гербов, имевших 2,9 миллиона. В то время, когда общий доход всей страны составлял 43,5 миллиона фунтов, верхний средний класс обладал почти пятой его частью – у них было примерно в три раза больше денег, чем у аристократов и гербовых дворян вместе взятых[113].
Конечно же, не все эти люди могли притворяться аристократами. Тем не менее большинство из них пытались каким-то образом продемонстрировать свое высокое положение в обществе. Они одевались по последней моде и делали все, что могли, чтобы показываться на публике – ходили в театры и в оперу, ездили на встречи и свидания в каретах. Они украшали дома всеми атрибутами современности, которые могли найти: огромными стеклянными окнами, картинами, музыкальными инструментами, настольными играми с фигурами из резного дерева или слоновой кости, книгами, зеркалами с позолоченными рамами, коврами, подушками, занавесками и балдахинами, вышитыми скатертями, серебряными канделябрами, часами с маятником, венецианскими винными бокалами, завезенной с Дальнего Востока керамикой, полированной оловянной посудой с семейным гербом и резной мебелью. Еще они гордились полученным образованием и путешествовали, чтобы расширить свои горизонты. Многие держали «шкафчики с диковинками»: предметами странного происхождения, обычно изображающими жизнь в древних или далеких странах вроде Древнего Египта и Нового Света. Кроме того, они наслаждались хорошей едой и напитками.