И между её обидой и страхом окружающих часто стоял только Андрей Ан по кличке Кот.
— Ага, поиграться она вздумала!
Лада залилась смехом.
— Пусти, пусти!
Ей голос перестал быть требовательным. В смехе, он обычный, детский. Какой и положен одиннадцатилетней девчушке.
«Вместо кукол — непонимание в глазах взрослых, вместо подружек — дяди в камуфляжах в подчинении. Что же мне делать с тобой, Лада? Скоро половое созревание. Выживет ли база?».
Мягко вернул на ноги, смотря прямо в ясные, голубые глаза:
— Лада, Пётр Семёнович ясно констатировал, что дело не в твоём гневе. Это больше психологическое.
Она, восстанавливая дыхание, выдержала взгляд, глаз не отвела:
— Я знаю. Я просто… сложно всё это объяснить. Я просто ощущаю. И… не контролирую… Ну так, немного… Скорее оно меня.
— Это «оно» — это ты и никто другой.
— Знаю, — вздохнула Лада.
— Нам надо разбить твои блоки. — Обронил Андрей осторожно, хотя под корочку забралось и продолжение: «До того, как они уничтожат нас».
Вслух естественно не сказал.
Восемь осколков, наиболее крупных, зависли сбоку, собравшись в кружку, как если бы она была целой. Собрались ненадолго. Несколько секунд. После чего снова рухнули на пол.
— Видишь? Я не могу дольше.
— Всё нормально, Лада. Ты вернёшь своё самообладание и найдёшь источник своих сил.
Динамик под потолком железным голосом сообщил:
— Андрей Сергеевич, Ника готова к тренировке. Начинать?
— Идём, идём. Подготовьте камеры. — Продолжая смотреть на Ладу, обронил. — Сегодня без страховки?
— Она справится, — четко, без эмоций ответила Лада, вновь превращаясь в ветерана отдела.
Подхватил нахмурившуюся девчушку и посадил на шею.
— Зачем? Я сама! — Вяло протестовала Лада. — В зале же полно народу.
— Ну и что?
Так и вышли в коридор, минуя несколько дверей и коридор. Перед очередной дверью Андрей снял с шеи Ладу, чтобы не теряла авторитета в глазах подчинённых, и набрал несколько цифр на щитке. Дверь отворилась. Вошли.
Зал с тремя большими экранами был полон сотрудников и прочих паранормов. Молодая Ника, найденная Антисистемой несколько месяцев назад в глухой сибирской деревушке, поражала скоростью развития сил. Ей подчинялась природа. Её настроение непредсказуемо меняло погоду, воздействуя бессознательно на окружающую среду. Лада называла Нику стихийницей и говорила, что та превосходно работает с природными потоками.
За несколько месяцев тяжёлых тренировок, Ника научилась волевыми усилиями командовать ветром, затем огнём, водой, землей. Весь коллектив базы перестал обращать внимания на прогнозы погоды. Стоило посмотреть на настроение Ники, и каждый ясно мог сказать, дождь сегодня будет или солнце.
Андрей взял наушники, проверил ушко.
— Ника, слышишь меня?
Камеры, выделяя происходящее на поляне, возле базы, приблизили одинокую девчонку.
Вероника кивнула, прикрыв глаза.
— Ника, на небе ни облачка. Солнце иссушает землю. Как насчёт хорошего дождя?
— Хорошо. — Ника долго выдохнула и сменила ритм дыхания. Он стал глубоким, редким.
Лада нахмурилась, дёрнув Андрея за руку.
— По прогнозам этот месяц должен быть сухим. Вызвать обильные осадки, значит — сильно повлиять на естественные процессы.
— И что может произойти?
— Да всё, что угодно.
Андрей подумал, перевёл взгляд на собравшихся.
— Народ, кто хочет дождя?
Одобрительный гул прошёлся по залу.
— Видишь, Лада? Все хотят дождя.
— Мало ли, чего все хотят! Обычный синдром толпы. — Вспыхнула ветеран. — Пусть работает с ветром, землей. Никаких дождей.
— То есть ты готова взять на себя всю немилость окружающих? — Андрей кивнул в сторону ребят-паранормов.
«Уроки жизни, Лада. Либо берёшь ответственность и за непопулярные решения, либо ты всегда управляема. Жаль, не могу послать тебе эти мысли, как твои братья. Просто скажи «да» и твой авторитет упадёт в ближайшие дни, но потом каждый, поразмыслив по отдельности, поймёт, что ты была права. Скажи «нет» и засухе в Индии или наводнению в ЮАР никто не придаст значения, но ближайшие несколько дней ты будешь на пике популярности для базы».
Лада, хмыкнув, вышла из зала.
«Уйти от ответа тоже вариант», — прикинул Кот.
— Дождь, Ника. Дождь. — Сказал в микрофон Андрей.
А на поляне ветер уже колыхал траву и распущенные, длинные русые волосы Ники, яростно срывал ветки с верхушек деревьев. Небо потемнело, солнце скрылось.
Андрей отвернулся от экранов, нашёл в зале телепатку.
— Юлька, о чём думала Лада, когда уходила?
— О том, как кого-то остановить.
«Конечно, Нику».
— Сможешь её придержать?
— Ты запретил мне влиять на людей на базе.
— Запрет снимается ровно на один день.
— Хорошо.
Подскочил Егор.
— Я с ней.
— Иди.
Следом потянулась прочие паранормы. Вскоре в зале остались только сотрудники отдела.
«М-да, молодёжь хочет посмотреть на противостояние не с экранов, а старички благоразумно с отдаления».
— Продолжай, Ника.
Чёрное небо сверкнуло отдалённой молнией. Вскоре гром прокатился над базой. Небесный краник со скрипом отворился, и первые капли упали на лицо Нике. Девушка улыбнулась, вдыхая полной грудью, и подняла руки, озаряясь улыбкой.
Водный напор усилился. Ливень встал стеной. Ветер, напротив, спал. Над землей повисла стена дождя. Это высоко в небе ярятся воздушные потоки, с бешенной скоростью нося кипы туч. И тёмная вата сталкивалась, высекая искры-молнии.
— Ника, молнии, — донеслось в наушник. Сконцентрируйся на них. Попробуй направить в мишени на самом краю поляны. Там нет ничего металлического и это довольно далеко от базы.
Ника кивнула и собрала всё внимание на рваных клоках туч. Но едва тучи стали сгущаться, на плечи надавило. Потом потянуло к земле, как если бы гравитация вдруг удвоилась, или утроилась.
Камера зафиксировала новое лицо на поляне. Лада шла сквозь пелену дождя, выставив вперёд руки. Губы двигались. Что-то говорила, кричала. Звук заглушил яростный дождь.
Юля выбежала в дождь следом за Ладой, остановилась. Ей достаточно видеть объект, чтобы взять его под контроль. Камеры приблизили её фигуру. Привычные пальцы на висках, прикрытые глаза.
Лада ощутила щекотание в мозгу. Холодное покалывание чужой воли. Выставила, как умела, блок. Побежала от телепатки как можно дальше, чтобы ослабить связь.
Дополнительная камера выловила в небе три вертолёта.
— Третий отдел на связь! — Позвал Кот.
— Третий отдел на связи.
— Наши с задания?
— Все вертолёты на базе. Группы на заданиях на машинах.
«К тому же сразу три вертолёта. Это редкость».
— Максимальное приближение, — нахмурился Андрей.
Камера обозначила контуры. Винтокрылые по форме напоминали вертолёты, но особое, обтекающее строение не позволяло припомнить подобных аналогов в России или во всём мире.
— Пульт, вы что, спите?! Данные радаров!
— На радарах ничего, — непонимающе ответили с пульта управления базой.
— Все камеры в небо! Запрос на спутники.
— Помехи, шеф. Сигнал со спутников не проходит.
Одна из камер, направленная в небо, выловила в просвете меж тучами самолёт.
— Дальние наземные датчики зафиксировали вторжение неопознанной техники, — донеслось с пульта.
Вдруг все камеры потухли. Андрей ощутил, как в панике заметалось сердце, рявкнул в наушник:
— База, тревога класса «А»!
И первым выскочил в коридор.
Пагоду разукрасил янтарный закат. Лучи, прощаясь, засверкали по черепичной крыше. Василий приоткрыл глаза, с улыбкой посылая заходящему солнцу порцию любви. Это не сложно, когда распахнута душа, когда сам светишься изнутри. И отдав светилу малую часть, получишь во много раз больше.
Привык сидеть, сложив ноги под себя. Если это делать после хорошей разминки, ноги не затекают. По-крайней мере первые полчаса…
Сенсей, однако, понимал релаксацию по-своему. И больше получаса засиживаться после того странного, чудного сна, не разрешал. Васе приходилось постоянно что-нибудь делать. То разминка, растяжка суставов, то дыхательные техники, бег по кругу, махание деревянной палкой, по форме напоминающей меч. Всё, что угодно, лишь бы под коробочку не лезло много мыслей. Токаява словно выставил им блок из физических манипуляций, требующих присутствия здесь и сейчас. И самым любимым действием подобного рода для гения были долгие, пешие прогулки в горы. С сенсеем ли, в одиночестве ли.
Долгий, трудный путь выматывал. Требовал преодоления себя, вскрытия каких-то небывалых внутренних резервов, о которых Василий и не подозревал. Фактически одна железная воля у вершин гор заставляла передвигать непослушные, налитые свинцом ноги. Но как пела душа, когда смотрел сверху вниз на долины, на пройденный путь. И при возвращении домой к сенсею, ощущал новый прилив сил. Словно тот резерв, который выпил до дна, снова был полон силы до краёв.
Вернулся сон. Долгий, крепкий, безмятежный. На зависть всему сущему был аппетит. И пусть ревели на утро перетружденные, непривыкшие к таким прогулкам мышцы, себя ощущал на вершине гор, на самом пике.
Токаява вышел из храма, отыскал глазами вверенного послушника и одобрительно кивнул. Мол, расслабляться надо везде. И белый человек в позе лотоса на каменных плитах среди суетящихся туристов, выглядит достойно. Нечета суетливым аборигенам.
Вася поймал себя на мысли, что перестал беспокоиться. Все тревоги прошли, перестал обращать внимание и на людей. На их мнение о себе. Те, кто видят, ощущают его внутреннюю гармонию, на то они и монахи и что-то ищущие люди. Те, кто пришёл фотографировать всё, что видят, тыкать пальцем и открывать рот в восхищении — какая разница, что они подумают? Наверное, по возвращению в родную страну, вряд ли станет садиться в лотос посреди города, но на Совете это не примут, как причуду. Им важно не то, как он выглядит, а то, что мыслит. Ведь именно его мысли обрастают плотью, спускаясь ниже по инстанциям. И