, — сказали они. — Полиция. Армия. Ты правда думаешь, что у нас получится поймать туда попутку?
— А ты правда думаешь, что везде, куда мы заявимся, нас будут принимать с улыбкой? Особенно если речь о долбаных ура-патриотичных ганьдэсцах, которые рыскают по лесу? «Да, здравствуйте, кима, мы здесь совершенно точно не нарушаем все законы вашего правительства, не разрешите от вас позвонить?» — Асала покачала головой. — У нас нет времени рисковать…
— Ты права. Времени у нас нет. Хочешь поговорить с Сорайей? Тогда говорить нужно сейчас, а не завтра или сколькотам придется пробираться через все, что окажется на пути, чтобы вылететь отсюда. Доберемся до ансибла — черт, да хоть спутниковой тарелки — и я выйду на свои контакты. Соображу, где мы, какие у нас варианты, и, может, вызову нам подмогу…
— Армия отследит тебя за долю секунды. Это же фермы, Нико, а не чертовы военные штабы. Это ненамного надежнее, чем сложить руки у рта и покричать в окошко. Слишком рискованно.
— Ну и что?! — воскликнули Нико. Накипевшее наконец вырвалось наружу, громко и исступленно. — А чем мы еще нерискнули? Если тебе так неймется штурмовать ту взлетную площадку — вперед. Я всего-то пытаюсь предложить хоть какое-то подобие плана. Плюс нам нужно передать весточку для… для Сорайи, перед тем как взлететь и отважно погибнуть. — Они провели по волосам дрожащей рукой. — Это же ты хотела, чтобы она все узнала. Если не это наш приоритет, то мы тут просто зря маялись херней.
Асала молча уставилась на них.
— Ладно, — сказала она наконец.
Нико открыли рот, чтобы крикнуть что-то еще, но осеклись, застигнутые врасплох.
— Ладно?
— Ладно. — Асала надела рюкзак на плечо и направилась обратно к тропе. — Ты правы. Одна ферма и ненадежный канал? Прорвемся. План как план. — И она говорила всерьез. Связаться прежде всего с Сорайей и правда умно, а кроме того, если победа в споре поможет Нико справиться с той мухой, которая их укусила, то крюк тем более стоит того. Наверняка они вдвоем и правда в конце концов погибнут. Так лучше погибать из-за численного превосходства врага или во время зрелищного подвига, чем из-за глупой ошибки нервного подростка.
***
Когда они спустились к подножию горы, уже стемнело, а кусты, где они засели, промокли от вечерней сырости. Листва была густой и раздражала. В ней собирались тучи гнуса. Нико следили, как петляют и вихляют насекомые, пугающе напоминая пауков генерала. Как странно, когда природа напоминает своего подражателя, а не наоборот.
— Ай, — прошипели Нико.
— Тихо, — сказала Асала, и ее слова едва потревожили воздух. В руке она держала карманный бинокль, который им выдали в Ши-Шэне вместе с другим снаряжением.
— Меня кто-то укусил. — Нико потерли зудящее место под затылком и опасливо глянули на крылатых тварей. — Они токсичные?
— Ядовитые.
— Что?
— Токсины пассивны. Их надо съесть или коснуться. Яд — то, что впрыскивают в тебя. Насекомые — ядовитые.
Нико закатили глаза.
— Да как скажешь. Мне стоит переживать из-за каких-нибудь ганьдэских жуков?
Асала опустила бинокль и задумалась.
— Скорее всего, с тобой все в порядке, — сказала она наконец, продолжая осмотр.
— Спасибо. — Это не очень успокаивало, но у Нико имелись заботы поважнее, и все они мягко свились в груди и медленно стискивали все сильнее.
За кустами расположилось небольшое поселение из пяти скромных домов, и в любых других обстоятельствах они бы смотрелись гостеприимно. Густой дикий кустарник вокруг них был аккуратно подрезан, свет в окнах выглядел теплым и уютным. На вид ничего особенного. Но даже в сумерках Нико различали, что крыши обшарпаны, карнизы пора подлатать, грядки, несмотря на явный уход, растут с трудом. Лучше всего к поселению подходило описание «жить можно». И все же это не лачуги. Для кого-то это дом, и тот, кто здесь живет, о своем доме заботится.
Но «кто здесь живет?» теперь и было главным вопросом, поэтому Нико с Асалой отсиживались в мокрых кустах, пока ноги зудели от иголок, а кожу всю искусали боги знают кто. В этих теплых окнах виднелись силуэты — смутные, но все же человеческие. Неопределенность — полная неизвестность — сводила с ума. Как можно судить о незнакомце по его дому, по его тени? Запахи душистых специй и вкусного ужина, шум играющих детей — ничто не гарантировало, что они дружелюбны… или нет? Тяжелые охотничьи стойки на машинах, силуэт увесистого топора в пне — ничто не гарантировало, что их хозяева опасны… или нет? Как карта ляжет, как упадет монета. А еще это была идея Нико, и ничего лучше они пока не предложили.
Твою мать.
Асала вздохнула и снова опустила бинокль.
— Я насчитала четырнадцать, может, пятнадцать, — сказала она, — и это не учитывая тех, кто не был так любезен пройти мимо окна или в дверь. — Она предложила бинокль Нико. — Скажи, что нам здесь нужно.
Нико всмотрелись в окуляры. Объектив просканировал их глаза мягким зеленым светом, автоматически настраивая фокус под пользователя и усиливая режим ночного зрения. Дождавшись четкого изображения, Нико отвели взгляд от окон и дверей и оглядели крыши и стены.
— Есть что? — спросила Асала.
— Погоди, — ответили Нико. Посмотрели, бормоча себе под нос, посмотрели еще, и… — Хм-м. — Покачались на ноющих ногах. — Хм-м.
— Это плохое «хм-м» или хорошее?
Нико почесали свежий укус за ухом.
— Многообещающее. Наверное. — Вернули бинокль и показали рукой. — Видишь вон тот амбар? Или мастерскую, или что там.
Асала направила туда бинокль.
— Да.
— Взгляни на крышу. Видишь приемник?
Асала подняла бинокль и…
— Да.
— Это стандартная спутниковая тарелка. Наверное, им она нужна для прогноза погоды. Но… — Они прищурились. — Да, пожалуй, с этим можно работать. Может, до «Галы» не добьет, но… — Они задумались. — Да, сработает.
— А не получится прямо отсюда? — спросила Асала, кивнув на их укрытие. Нико покачали головой.
— Не с этим железом, — сказали они, кивнув на рюкзак. — Судя по всему, придется подключаться напрямую.
Асала опустила бинокль.
— В этом амбаре нет окон, — сказала она. — Непонятно, что творится внутри.
— Знаю, — сказали Нико.
— Черт. — Асала снова вздохнула. — Ладно, дай минутку, я все продумаю.
Пока Асала изучала поселение, Нико подняли взгляд. Через рваные облака проглядывала пара звезд. Еще одна ночь — в другое время Нико любовались бы видами. Они прихлопнули жука, который вздумал присосаться к шее.
— Ну ладно, — сказала Асала, убирая бинокль в карман и доставая из рюкзака легкие очки ночного видения. Сменила позу — все еще на корточках, но на старте.
— Идем? — спросили Нико. Тоже надели свои очки.
— Ага. — Асала показала ладонью. — Прижмемся к левой стороне того контейнера, убедимся, что в окно никто не смотрит, и оттуда — ко второму дому. Повторяй все за мной — и никто не узнает, что мы здесь.
— Ладно. — Нико встали на ноги вслед за Асалой. — Но сперва дай мне минутку.
— Зачем?
Нико скрежетнули зубами.
— Да ноги отсидели, — поморщились они, ощутив покалывание в отсиженных ногах.
Асала покачала головой, но со смехом — почти что с теплой насмешкой.
— Ну очень вовремя, — сказала она. — Скажешь, когда будешь готовы.
Нико задумались. Фамильярность. Намек на дружественную подколку. На такую динамику они и надеялись с тех самых пор, как впервые встретились с Асалой в кабинете отца миллион лет назад. Теперь эта легкость появилась. И из-за этого Нико почувствовали себя намного хуже.
***
Асала дождалась, пока ноги Нико вспомнят, как ходить. Наконец они кивнули.
— Ладно, — сказала Асала. — Не высовывайся и не шуми. — Про себя она надеялась, что на сей раз удача все-таки будет на их стороне. «Ловкие» — не то слово, которое первым приходило в голову при виде Нико.
Асала метнулась вперед — мягко, как шепот, — к большому контейнеру у первого дома. Неважно, что там внутри. Он был широким, непрозрачным и выше ее. Большего от него и не требовалось. Нико следовали за ней, старательно повторяя каждый шаг. Неожиданно Асала ощутила растущее внутри одобрение. Они чему-то учатся. Начинают обвыкаться в поле, и если в этом есть заслуга Асалы… ну что ж, это приятно.
Из дома поблизости донесся смех. Приглушенные голоса. Звон тарелок. Снаружи стояла темень, и невозможно было предсказать, сколько света прольется на их путь к амбару. Асала высунулась из-за контейнера и оглядела окна. Наконец — удача: кто-то задвинул шторы.
— Когда добежим, прижмись к стене, — сказала она. — Держись ниже окон.
Она тронулась с места, и Нико последовали за ней, огибая кучу облезлых игрушек и недавно забытую кем-то куртку. Они проскользнули вдоль дома, не хрустнув и травинкой. «Не так уж плохо», — подумала Асала. И спустя три секунды вспомнила, почему эта мысль — всегда невероятная глупость. Она выглянула из-за угла дома, посмотрела на следующее здание и быстро юркнула обратно.
— Что? — прошептали Нико.
Асала подняла глаза к небесам, проклиная свое невезение и то, что сама все и сглазила.
— Посмотри. Осторожно.
Нико в смятении обошли ее на цыпочках, высунулись и застыли.
— Что это? — выдохнули они, не оборачиваясь. Асала втащила их назад.
— Не попадайся ему на глаза.
Нико выглядели испуганными.
— Что это? — повторили они.
— Молень, — вздохнула Асала. Она помнила их по своим временам на Гань-Дэ. Полтонны безумия на шести копытах. Самки — довольно распространенный скот, их разводят ради мяса и кожи, но самцы — если кишка не тонка их одомашнить, — это излюбленное сторожевое животное у тех, кто переживает за что-то, кроме лужайки перед городским домом. Когда Асала услышала об этих тварях впервые, она удивилась: разве хищник не подходит для охраны дома больше? Она изменила мнение, как только увидела, как полудрессированный молень, шальной от гормонов и возмущения из-за нарушения границ, загнал какого-то бедолагу на дерево, а потом