***
Очевидно, инженер с припорошенными сединой волосами, приведенная на мостик, досиживала последние уютные годы своей службы, в течение которой работала в машинных залах или исследовательских лабораториях и ни разу не встречалась с высшим командованием. Ученой она не была — по крайней мере, формально, — но в ее досье были указаны курсы по астрофизике. На борту военного корабля, созданного только для стандартной планетарной обороны, приходилось довольствоваться этим. Она стояла перед Кинриг в замызганном смазкой комбинезоне, нервничая, как злаковая крыса на свету.
— Генерал, поймите: я... я не разбираюсь в технологии, которой они пользуются. Я никогда ее не видела.
— Никто не видел. — Кинриг вперила взгляд в инженера, требуя зрительного контакта. — Я прошу предположить.
Инженеру, похоже, предположения нравились не больше, чем самой Кинриг.
— Кротовые норы известны своей нестабильностью. Поэтому... поэтому раньше их никто и не мог приручить. Стоит открыть маленькую, как она пропадает в мгновение ока. На этом исследования всегда и стопорились. Я не знаю, как они делают это… — она показала на экран, — …но если бы предполагала, то сказала бы, что это только временно. Очень временно.
— Насколько?
— Минуты? Секунды? Часы? — Она паниковала. — Кима, я понятия не имею, как нора продержалась до сих пор, только проблема здесь не в сроках.
— А в чем?
Инженер сцепила руки.
— Генерал, кто-нибудь связывался с планетой?
Кинриг ответила озабоченным взглядом.
— А что?
— Сейчас мы на полпути между домом и Риной.
Рина — это ближайшая луна.
— На полпути. Кима, я спрашиваю со всем уважением, но… вам же известно, что у кротовой норы есть собственная гравитация, да? У нее есть масса. Это не пустая дверь. Это объект — большой объект — и его только что закинули прямо…
Кинриг уловила логику. Развернулась к связисту.
— Как там платформы? — потребовала она ответа. Связист засуетился.
— Их разбросало, кима. Какая-то проблема с…
— Мне это ничего не говорит, энсин.
— Попробуйте погодные спутники, — тихо посоветовала инженер. — То, что никто не станет взламывать.
— Слушайте ее, — приказала Кинриг. — И задумайтесь, почему сами не догадались.
Недолгий, но бешеный стук по клавишам, а затем:
— Генерал, я получаю от ближайшего кластера погодных спутников сообщение об ошибке, — сказал связист. — Они… они не на своем месте. Все. Их навигационные системы пытаются компенсировать сдвиг и вернуть их на прежние орбиты через…
— Неважно, — прошептала инженер. Она уставилась в пустоту, словно куда-то за тысячу миль. — О боги. О боги, о боги.
На это у Кинриг не было ни времени, ни терпения.
— Выкладывай.
Инженер закрыла загнанные глаза.
— Гравитация кротовой норы влияет на Гань-Дэ.
— Как влияет?
— Если исходить из существующих гипотез? Ускоряет вращение и меняет скорость. Сдвигает с орбиты. Недавний навигационный сбой на самом деле не сбой — это кротовая нора притягивает заодно и наш корабль. Вот только мы-то можем двигаться. Мы можем компенсировать сдвиг. А планета — нет. И чем дольше эта штука там торчит, тем будет хуже.
— Что случится?
— Я… у меня нет выкладок, нет данных…
— Предположи.
Инженер сглотнула.
— Даже несколько минут — это катастрофа. Чтобы поднялся уровень океана, многого не нужно. Сомневаюсь, что люди на поверхности что-то уже заметили, но… я хочу сказать, гипотетически — наводнения на экваторе, постоянные дожди. Возможно, штормы. Я предполагаю, это начнется через день-другой, в зависимости от близости этой штуки. И... и если изменилась скорость вращения, то изменится и продолжительность суток, а это означает нарушение биоритмов всех животных и урожаев. Если изменилась орбита, а она наверняка изменилась… — Казалось, сейчас инженеру станет плохо. — Все зависит от направления притяжения и ускорения планеты, но так или иначе…
Кинриг уставилась за стекло мостика на трещащую дыру, глотающую любой корабль, что бросался в нее. Так или иначе, Гань-Дэ обречен.
***
Снайперы не разговаривают со своими целями. Это основы профессии. Занять позицию, найти цель, произвести выстрел, пойти домой. Никакой грязи, никакой мести. Асале всегда импонировала такая аккуратность. Это же чуть ли не любезность — отказ от кровавого накала рукопашной. Если все сделать правильно, цель ничего даже не почувствует. Умрет по щелчку пальцев, не успеет испугаться или пожалеть. Убийство — некрасивая работа, как ни посмотри, но метод Асалы в общем и целом милосерден.
И все же… все же она колебалась, пока ее корабль неуклонно сближался с Экремом. Она уже видела его судно, отблески света на его полированном корпусе. Должно быть, он заметил ее на экране, но не мог знать, что это именно она. Просто очередной корабль с «Галы», закрывающий собой беззащитных людей.
Правильно ли это — оставаться в тени? Милосердно ли, если он никогда не узнает? Она — снайпер. Он — друг. Какие здесь правила? Что бы ответил он, ее капитан, если бы она задала такой вопрос о своем задании? И ответил бы он иначе, если бы знал, что цель — он сам?
Она навела пушки.
Она задержала дыхание.
Она включила рацию.
— Экрем. Послушай меня.
— Асала, — ответил он, словно что-то для себя подтверждая. — Знаешь, а я уже начинаю жалеть, что поручил тебе эту миссию. — Шутка прозвучала с его типичным добродушием, но за ним чувствовалось напряжение. Уместная горечь.
— Экрем, пожалуйста. Отпусти беженцев. Они тебе не враги.
— Возможно. — Легкий тон противоречил агрессивным маневрам его корабля, дернувшегося, чтобы стряхнуть ее с хвоста. — Но и на друзей они сейчас не похожи.
«Потому что это все — из-за тебя», — чуть не сказала она. Но сейчас не время выяснять, кто первый начал.
— Задумайся. Технология уже активирована. Зачем за ними гнаться?
Пауза.
— Мы не можем вернуться ни с чем, — сказал он. «Мы» — то есть «народ». Вот так семантически умыл руки.
— Не можете, — согласилась Асала, пытаясь подыграть ему. — Но что подумают дома, когда узнают, что ты обстреливал гражданских беженцев, чтобы отнять у них технологии?
Его корабль юлил, его речь — тоже.
— Мы ни в кого не стреляли, это только самозащита…
— Твою мать, посмотри вокруг. Ты не толкаешь речь перед избирателями — ты хочешь отнять чужие игрушки, потому что с тобой не поделились. — Она заложила вираж, чтобы не потерять его. Система наведения заверещала, оставшись без цели. Черт, а он в этом мастер.
В голосе президента слышалось нетерпение.
— Ты не в том положении, чтобы вести переговоры. С тобой, по моим подсчетам, шестнадцать кораблей, и, хоть мне этого совсем не хочется, я… черт.
Окружение изменилось. Налетели дроны — разъяренный рой всего с одной задачей: уничтожить любого, кто слишком близко подойдет к кораблям «Галы». «Отлично, Нико», — машинально подумала она, а потом у нее екнуло сердце. Экрем тоже наверняка все понял.
Мысли Асалы метались, прямо как хайямский флот. Она сказала Нико, что их миссия не изменилась, но в чем ее миссия? За что она сражается на самом деле? Все флаги на этом поле боя мечтали урвать технологию для себя и только для себя — и ни одна сторона здесь не была ее. Хайямцы имеют право на эту технологию, как и ганьдэсцы. Лучший исход этого сражения — чтобы все вернулись домой с собственным призом в кармане и получили свой шанс. Но не ценой убийства невинных. Не ценой этого смертельного поединка.
Решение само сорвалось с ее губ.
— Защищай беженцев, — сказала она. — Их корабли не дотянут до кротовой норы. Если не позволишь им сбежать и отнимешь технологию под угрозой смерти, будешь не лучше Кинриг. Если здесь победит Гань-Дэ, всем этим людям конец. Но если твой флот защитит тех, кто не успеет выбраться, и вы все уцелеете, то они могут поделиться с вами технологией добровольно. — Это устраивает две стороны из трех, подумала она, хоть какой-то шаг вперед. — Какой вариант больше понравится гражданам на Хайяме?
Экрем надолго замолчал — в действительности на пару секунд, но в сражении это целая вечность.
— Ты просишь меня вступить в прямое столкновение с ганьдэскими истребителями, чтобы защитить третью сторону. А не себя самих.
— Да.
— Они сочтут это объявлением войны.
Асала перевела взгляд с одного окна кабины на другое, окинула взглядом раскинувшийся перед ней гобелен из изуродованных кораблей, обмякших тел, пылающих взрывов.
— А это не война?
Снова молчание. Рация выключилась.
Прошли три ужасно тяжелые секунды — и тогда, к огромному облегчению Асалы, картинка на экране изменилась.
Хайямский флот встал на защиту.
***
Кинриг вспоминала своего внука, танцора. Во время одного приезда, когда он был совсем маленьким мальчиком — а для нее он и сейчас маленький мальчик и навсегда им останется, — он с гордостью сообщил, что выучил в школе все планеты, да еще и несколько звезд в придачу. Он уговорил ее после десерта выйти на террасу, где показывал на ночное небо и рассказывал о вселенной так, словно Кинриг в жизни о ней не слышала. Она слушала и согласно мычала — в той одновременно очарованной и скучающей манере, что идет с воспитанием детей рука об руку. «Там Очаг, — говорил он, показывая на угловатое созвездие. — А Хайям сейчас не видно, но он вон там». Внук был доволен собой, чувствовал какую-то силу из-за того, что способен назвать константы мира.
Ведь разве бывает что-то более постоянное, чем твое место среди звезд?
Накидывая форму перед посадкой на «Шип», она, как всегда перед битвой, тщательно обдумала нынешние ставки. Захват технологии — цель краткосрочная. Если она захватит технологию, то повысит для Гань-Дэ вероятность увидеть светлое будущее. Если они проиграют, враги получат значительное преимущество, а ей придется пережить полит