— Это несопоставимо, у тебя не было Хатака, — сказал Ашу, и тут же понял, что это прозвучало глупо и наивно.
— У меня были знания, достаточно знаний и наквадаха, но я был рожден управлять, а не править. Я кормчий, который никогда не станет капитаном.
— Мне сложно это принять. Умом-то я осознаю, но не понимаю.
— Вы почему-то все время забываете, что мы не люди, — улыбнулся Деус. — Вы видите перед собой человека, говорите с человеком, мы ведем себя как люди, но мы-то не люди. Мы гоаулды… сын.
— Прости, — виновато опустил голову Ашу. Отец был прав на все сто. Если уж он воспринимает человека и гоаулда одним целым, то о других и говорить не стоило. Правда, им было легче, они не задумывались, вернее, не ломали голову, воспринимая все как данность.
— Не стоит, тут нет твоей вины, такова людская природа. Вы все меряете по себе, впрочем, не только вы. У нас другая слабость, мы идем проторенными путями, нам проще биться о стену до тех пор, пока не проломим ее, чем обойти. Вспомни советы, вспомни Витомира, если бы не Святогор, он бы давно попытался решить вопрос соседей путем плаща и кинжала.
— Таким войну не выиграть.
— Кто знает, — пожал плечами Деус, — все когда-то случается впервые. Говорю же, мы упорные. Я бы даже сказал — упрямые до упоротости. Нам проще убиться о преграду, чем хотя бы подумать о способе ее преодоления. Максимум, о чем мы будем думать — как бы так разгон посильнее взять, чтобы в этот раз наверняка шею свернуть. Ну или все же проломиться, — он развел руками и усмехнулся.
— И так же с властью? Вернее, твоим нежеланием править? — уточнил Ашу.
— В некотором роде, — кивнул Деус. — Мне, рожденному служить, совершенно не нужна власть. Мне нужна возможность служить. Я готов сносить ради этого любые преграды. И единственное, почему я не начал развивать Зарю — понимание того, что мое появление на алакеше приведет к моей же смерти. То есть, своей цели я не добьюсь. Между прочим, это не я сам понял, а твой предок подсказал.
— Демоны, — поджал губы Ашу. Он искренне любил и уважал отца. Хоть и с трудом, но он мог понять мотивацию лорда, который убил бы рабочего гоаулда, явись тот к нему на самостоятельно построенном алакеше и пожелай служить, однако принять подобное душой и сердцем Ашу не мог.
— Власть ради власти бессмысленна, сын. Я понял это, когда смог сравнить своих сородичей и носителей. И в понимании этого я растил вас. Ты не проводил время в празднествах, не устраивал постоянных пиров, не прожигал жизнь в охотах и прочих забавах. Да, ты не был чужд этому, но такова твоя природа. Я давал вам время переварить гормоны молодости и справиться с ветром в голове. Позволял самим выбрать достойного, мне было больно видеть, как вы шли простейшим путем, убивая друг друга, но вместе с тем — я видел прогресс. Вы становились лучше, умнее и добрее. Не я ввел правило пяти, вы сами пришли к нему, я лишь закрепил его.
— Ты мог изменить нас сильнее, — покачал головой Ашу.
— Физически, сын, только физически. Ты ведь знаешь, что с этим, — Деус коснулся виска парой пальцев, — может работать только истинный Бог. Даже Фрея не способна на то, что может Велес, а я и до лордов не дотягиваю.
— А если его клонировать? Вдруг получится как с королевами, только наоборот? — от пришедшей мысли Ашу покрылся испариной, ведь это же…
— А если получится истинный демон? — спросил Деус.
— Но ведь если под контролем, его можно будет сразу…
— Уничтожить, — кивнул Деус.
— Вы…
— Да, пять лет назад они провели этот опыт.
— Велес тогда с инспекцией по мирам летал, — вспомнил Ашу.
— Отлеживался он, а не летал. Как полез клона проверять, так чуть и не погиб. Никакой разряд зента не помог. Если бы его Фрея и остальные не страховали, еще неизвестно, чем бы все закончилось, — ворчливым и каким-то скрипучим голосом рассказал Деус о неудачном эксперименте. Он чувствовал в этом и свою вину, так как, узнав о родившейся идее, поддержал ее с пылом неофита.
— Сколько же я еще не знаю, — вздохнул Ашу. — И это хорошо, — усмехнулся он.
— Всего знать нельзя, а если узнаешь, станет скучно жить, — буркнул Деус. — Рад, что ты это понимаешь. Ты всегда знал, что твоё предназначение — править, ради своего бога, но, в конечном счете, и ради собственного народа. Пост наместника — тягло. Изматывающий и тяжелый труд. Каждодневный.
— Я готов отец, — уверенно сказал Ашу, и вдруг понял, что больше не боится.
— Знаю. Подойди, пора тебе принять меня.
Они сели спина к спине, почти соприкоснувшись затылками. Шея Деуса разошлась, и из его плоти показалось черное змееподобное тело. На миг раскрылись красные светящиеся глаза, в распахнувшей пасти сверкнули игольчатые зубы, из-за наквадаха в их составе они могли пробить металл. Гоаулд извернулся и впился в затылок Ашу. Тот вздрогнул, но усилием воли подавил панику. Спина до лопаток и шея онемели — это Деус впрыснул в его тело особый анестезирующий состав. Медленно, очень медленно, почти целую минуту, гоаулд перебирался в нового носителя. Наконец он обустроился и в голове Ашу раздался его мысленный голос: «Помоги отцу», — сказал Деус.
Принц, верней, теперь уже наместник, подхватил безвольную руку старика и снял с нее каракеш. Полуперчатка удобно села на руку и мгновенно подстроилась, став чем-то вроде второй кожи. Только крупная алая сфера в центре ладони оказалась непривычна и неудобна. «Потом переделаем», — сказал Деус. Взяв со стола лечебное устройство, Ашу направил его на отца и того окутал поток золотистого света. Кровь, сочащаяся из раны на шее и затылке, мгновенно свернулась и рассыпалась коричневатой пылью. На лице старика стали разглаживаться морщины, кожа начала молодеть, что оказалось особенно заметно на руках. «Хватит, это не саркофаг, ты его сейчас убьешь истощением», — остановил Деус увлекшегося носителя. Ашу заставил себя убрать палец с кнопки активации устройства и опустить руку. Бывший наместник помолодел и теперь выглядел максимум на шестьдесят, а чувствовал себя и вовсе на сорок с мелочью.
— Спасибо, сын.
— Пожалуйста, отец. Может быть, обратимся к богу? Саркофаг сможет вернуть тебе молодость, — Ашу просто не мог не сказать этого.
— Не стоит. Мое время прошло. Я давно понял, что долгая жизнь — проклятие, а не дар. Тем более для меня, похоронившего столько дорогих и близких мне людей. Я поживу еще немного в праздности, поучу молодых, чтоб совсем не закиснуть. А там и на новый круг уйду, очистившись от памяти и обновив душу.
— Не знал, что ты в это веришь, — покачал головой Ашу.
— Причем тут вера? — удивился отец. — Это знание.
— Откуда? — Ашу начал сомневаться в здравости ума родителя.
«От меня», — раздался в голове Ашу голос симбионта. Тот от этого едва заметно вздрогнул, очень уж непривычно и неожиданно получилось, прямо посреди разговора с отцом.
— Не знаю, как это объяснить, просто уверенность.
«За счет наквадаха в крови мы связаны с подпространством. В определенном смысле оно — иной план бытия. Я несколько раз находился в телах носителя во время смерти и улавливал тени отголосков эха оттуда. Первый раз это произошло случайно. Во время строительства дворца случился обвал. Жрецы подсуетились. Умирающий разум стал источником сигнала, но я понял это лишь после проверки и только по косвенным признакам. Там нечто вроде отражения при прохождении слоев гиперпространства возникает. Позже я смог обнаружить похожее, но значительно более слабое проявление этого во время человеческого сна. Для меня это не имело значения, и я принял это как существующий факт. Рарог сейчас изучает одну интересную девочку, которая даже во время бодрствования выдает мощные сигналы. К сожалению, очень нестабильные и нерегулярные. Нельзя исключать, что он прав», — дал пояснение гоаулд, посеяв в сознании Ашу целый сонм мыслей и сомнений.
— Меня тоже ждет нечто такое? — спросил он.
«Не знаю. И учись спрашивать мысленно, а не вслух», — на этот раз Деус не просто ответил так, словно бы говорил, но и добавил к словам простенький мыслеобраз.
— Постараюсь, — сказал Ашу и увидел на лице отца понимающую улыбку. Следом пришел насмешливый, сожалеющий и вместе с тем ободряющий вздох гоаулда. Он наглядно продемонстрировал то, к чему стоит стремиться в плане общения и взаимопонимания.
— Научишься, сын, не переживай, — отец похлопал по плечу Ашу. — Это быстро осваивается, отвыкать, правда, тяжко, но можно и мелочь какую на воспитание взять.
— Я попрошу Велеса, — пообещал Ашу.
Дора, упомянутая Деусом дочка крестьянина Созона Сальвина, за которой присматривал Рарог, стала предметом еще одного разговора. Только носил он не мистический, а вполне себе практический характер.
— Как думаешь, что лучше, щупальцы или клешни? — спросила Фрея у Александра.
— Кхм, — поперхнулся тот кусочком отбивной, и удивленно глянул на нее. Фрея не стала спешить пояснять причину столь странного вопроса. Оценив ее загадочную улыбку, Александр пожал плечами и ответил: — смотря для чего и в каких обстоятельствах.
— Вот и я так же думаю, — кивнула она, и неспешно прожевала завернутый в лист винограда паштет. — А что будет, если их объединить?
— Извращение будет, я за мирный атом, — усмехнулся Александр.
— Но ведь может и, — Фрея покрутила ладонью и демонстративно сжала и разжала пальцы.
— Это больше на нос утки или гуся похоже, но я тебя понял, — кивнул Александр и вопросительно поднял бровь.
— Мы сегодня закончили работать с геномом Доры. Выявили все, что отвечает за ее способность взаимодействовать с подпространством. Сплошное сочетание рецессивных аллелей. Чудо, что в ней это вообще все сошлось. И явно многого не хватает. Так что у нее не щупальца, а в лучшем случае нечто вроде жгутиков.
— Понятно, — кивнул Александр, заставляя себя отрезать еще один кусочек, а не умять половину отбивной сразу. — И каковы перспективы?
— Если сумеем восполнить недостающее, можно будет обходиться без наквадаха и каракешей. Лапки не клешни, ими тонкие манипуляции удобней совершать.