— Получается, так, — вздохнул я. — Не веришь?
— Верю. — Шеф сдвинул брови и поморщился, как от зубной боли. — Такое нарочно не сочинишь. А если уж кому выдумки и хватило бы, то только тебе. Второго такого хитрого разве найдешь?
— Смотрю, ты со мной и в этом мире большой дружбы не водил. — Я все-таки не удержался и съехидничал. — Хоть что-то не меняется.
— А ты сам-то с кем ее водил? — без всякой злобы отозвался шеф. — Лучше скажи, зачем пожаловал. В наши места без крайней надобности не ходят.
— Помощь мне твоя нужна. — Я поднялся на ноги и принялся крепить на поясе некое подобие штанов. — Хоть с дружбой, хоть без, а одному мне не справиться.
— Ну… расскажешь тогда про свои печали. Только перво-наперво домой доберемся. — Шеф кивнул в сторону окна. — Темнеет уже. А по ночам тут такая дрянь по улицам ходит, что лучше даже не видеть.
Я не стал спорить. Наша беседа еще не добралась даже до середины, однако продолжать ее определенно стоило в условиях покомфортнее. Я не слишком-то надеялся, что меня поведут в барские апартаменты, но за два с лишним года обитания здесь шеф наверняка оборудовал убежище посолиднее моей берлоги в доме напротив.
— Заодно одежку тебе какую-нибудь подберем, — усмехнулся шеф, спускаясь по лестнице. — И оружие. С «наганом» много не навоюешь.
— Откуда у тебя эта штуковина? — Я протянул руку и коснулся автомата. — В моем мире такие изобрели только в сороковых… Ты вообще знаешь, что здесь случилось?
— Нет. Когда я сюда пришел, все уже так и было. Только развалины и нечисть.
— Однако кое-что все-таки осталось, — отозвался я. — Оружие, патроны, припасы… Может, еще что-нибудь?
— По большей части склады с тухлыми консервами. Ни выживших, ни записей. Я даже трупов не нашел. — Шефу явно не слишком-то нравилось русло, в которое свернул разговор. — Одни Упыри кругом. Мне тут не до научных изысканий было, сам понимаешь.
— Признаться, не понимаю. — Я пожал плечами. — Мне бы, пожалуй, стало любопытно узнать, какая зараза здесь прошлась. И когда.
— Давно. Очень давно, — тихо отозвался шеф. — Почти все сгнило. Ни травы, ни деревьев нормальных, ни зверья, только уроды эти. От воды зубы выпадают… Гиблое это место, Володя. Врагу не пожелаешь.
— Да я уж заметил. — Я переступил через бездыханную упыриную тушу и вышел на улицу. — Поэтому и не понимаю, зачем ты тут остался. Вроде не дурак ведь.
— А тебе какое дело? — огрызнулся шеф. — Остался — значит, надо было.
— Надо… Кому надо-то, Игорь? — Я чуть ускорил шаг. — От кого ты тут прячешься?
Глава 11
На этот раз молчание длилось так долго, что я уже почти перестал надеяться услышать ответ. Тема явно оказалась для шефа болезненной: он дернул ремень автомата, нахмурился, отвернулся и засопел.
Я не стал давить. Просто ждал. Какими бы ни были причины побега из родного мира, едва ли в их число входил страх. Подобные нам живут столетиями и видят смерть слишком часто, чтобы ее бояться. Боль, раны, поражение — все это мы видели и чувствовали тысячи раз, в конце концов отрастив броню даже на том, что обычно называют душой. Шефу хватило бы упрямства схлестнуться с самым опасным противником. С минимальными шансами на победу или вообще без таковых.
И если уж он выбрал бегство, ему или не оставили другого выхода, или любая альтернатива была многократно хуже смерти.
— От кого прячусь? — Шеф посмотрел на меня исподлобья и снова принялся поправлять ремень не плече. — А ты будто не знаешь. Сам, небось, не от хорошей жизни сюда провалился.
— Не от хорошей, — кивнул я. — Тебя искать пошел. Думал — вдруг расскажешь, что у вас там такое случилось, что весь Петербург третий год на ушах стоит.
— Прорывы. И твари, что людей жрут. — Шеф чуть понизил голос и огляделся по сторонам. — Это к вам еще не все лезет. А тут иногда такое страхолюдие встречается, что глаза бы не видели.
— Ты про того, что сверху? — Я поднял палец, указывая на темнеющее хмурое небо. — Крылья, хвост, с дом размером.
— Горыныч-то?.. Это я его так назвал. — Шеф едва слышно усмехнулся. — Не-е-ет, он не страшный совсем. Летает себе и летает, а в городе не охотится. Не знаю, почему. Может, вообще одну зелень жрет… Или рыбу заливе ловит.
Я не стал даже спрашивать, какая именно морская или речная живность способна утолить аппетит небесного исполина. Наверняка и в воде теперь водилось что-нибудь крупное. Впрочем, шеф куда лучше успел изучить сухопутную фауну и принялся рассказывать о ней. То ли так хотел поделиться знаниями, то ли упрямо избегал беседы на другую тему.
— Горыныч — это, конечно, в высшей степени занимательно. — Я не без труда встрял в весьма многословный монолог, посвященный всяким зубастым-когтистым. — Однако ты ведь понимаешь, что я не об этом хотел спросить?
— Пришли.
Вместо ответа шеф вдруг свернул с улицы налево и, прибавив шагу, направился к ближайшей арке, а оттуда во двор и на лестницу через дверь. Ржавую, скрипучую, однако куда более свежую с виду, чем стены развалин вокруг. Судя по неровно замазанному по краям проему, ее установили здесь не так давно. Намного позже, чем жильцы дома умерли, исчезли или превратились в кровожадных упырей.
— Сам делал? — поинтересовался я.
— А кто ж еще? — Шеф негромко щелкнул чем-то, зажигая керосинку. — С прислугой тут, как видишь, не очень.
Небольшое помещение за дверью, похоже, служило складом всякого второстепенного барахла, этаким «предбанником». Я разглядел в полумраке здоровенную бочку, пару металлических стульев и несколько ящиков, подозрительно похожие на те, что мы с Иваном отыскали в подземном бункере.
— Тут осторожнее. — Шеф поднял керосинку чуть повыше и первым зашагал вниз по лестнице. — Ступеньки скользкие. Растет дрянь зеленая, хоть что ты с ней делай.
— Без света — и растет? — удивился я.
— Ей много не надо. Воду хоть из земли, хоть из камня тянет, а упустишь — все сожрет: и дерево, и железо, и припасы, и керосин… И тебя самого сожрет.
Раньше я не слишком-то задумывался о таких нюансах, но сейчас сообразил, что истинным владыкой этого мира после катастрофы стала вовсе не зубастая фауна, а флора. Безобидная на первый взгляд, однако в конечном итоге ничуть не менее хищная. Она когда-то захватила город и уже долгие годы понемногу превращала в руины все, до чего мог дотянуться. И остатки… нет, пожалуй, даже останки цивилизации сохранились только глубоко под землей, где света не было совсем, и даже запредельной жизненной силы склизского мха все-таки становилось недостаточно.
Видимо, поэтому шеф и поселился в этом подвале. Когда очередная дверь за нами закрылась, вдоль стен одновременно вспыхнули огоньки керосиновых ламп, всего около дюжины. Сработал какой-то хитрый самопальный механизм… А может, и магия. Шеф никогда не был по-настоящему силен в колдовстве, но с местным уровнем энергии такое заклятье, пожалуй, осилил бы.
Я огляделся по сторонам и первым делом направился к стойке с оружием. Явно местного производства, сделанные еще до катастрофы, в родном мире шефа таких игрушек еще не придумали. Одна подозрительно напоминала снайперскую винтовку, а две других — то, из чего меня чуть не прикончили полчаса назад.
Старина «Калашников» изменился. Приобрел перфорированный кожух ствола, как у ППШ, слегка раздулся и округлился в области затвора, подрос в длину и обзавелся прямоугольной формы магазином. Слишком уж массивным по сравнению с привычным — похоже, промежуточный патрон в этом мире так и не успели изобрести.
Но зато рукоять, приклад и цевье из дерева оказались не просто похожими, а абсолютно теми же. Одного прикосновения к прохладной лакированной поверхности хватило, чтобы тут же снова ощутить знакомый вес оружия, его баланс, расположение всех рычажков… Я ничуть не удивился бы узнав, что и здесь автомат сошел с конвеера того же самого завода в Ижевске. Что над его созданием корпели те же самые люди, в моем мире создавшие символ чуть ли не любой войны второй половины двадцатого столетия.
— Понравилась? Забирай, у меня еще есть.
Понравилась — она. Видимо, шеф про себя называл оружие винтовкой, а не как-то иначе. Хотя объективно это скорее был пулемет, пусть и компактный, в несколько раз меньше здоровяка «Максима», который в конце прошлого века перевозили на артиллерийских лафетах.
— И где ж ты добыл такое богатство? — поинтересовался я.
— Схроны уцелели, три штуки на весь город. Может, больше, я пока не нашел. — Шеф уперся прикладом автомата в пол и тяжело опустился на скамью у стены. — Винтовки, пистолеты, патроны. Бинты с лекарствами, керосина пара бочек. Вода вся протухла, зато консервы… Гадость, конечно, но нам с тобой есть можно, не помрем.
Все примерно как я и ожидал: в подземных убежищах, куда не добрались ни Упыри, ни зеленая зараза, кое-что сохранилось. Не слишком много, но все же достаточно для одного неприхотливого и сверхчеловечески выносливого старца. Шеф сумел раздобыть все необходимое и выжил там, где без следа пропали несколько отрядов отборных солдат, которые император Александр отправил изучать этот мир.
Обычный человек на его месте, пожалуй, имел бы достаточно причин гордиться собой. Но для древнего воителя побег через Прорыв и два с лишним года бесцельного ожидания стали… Нет, даже не пыткой — такие, как мы, умеют терпеть любую боль и выносить тяготы. Однако вынужденное бездействие ломало шефа сильнее дюжины палачей, а вина засела глубоко под кожей и терзала гниющей занозой. Он говорил размеренно, и все же я почти физически ощущал, каких усилий ему стоит снова ускользать от больной темы.
На его месте мучился бы любой из нас. Кто-то непременно попробовал бы заткнуть голос долга резонными размышлениями о собственной шкуре или о бессмысленности драки, которую в принципе невозможно выиграть… и все равно бы не смог.
А для шефа все это оказалось в сто, в тысячу раз тяжелее и сложнее. Не знаю, когда именно сложилось так, что он стал… нет, не то, чтобы главным или самым крутым — просто первым среди равных старикашек, которые никогд