Доверять тому, чей приказ чуть было не отправил тебя к праотцам, раньше положенного, почему-то не очень-то и хотелось. А Агату следовало умертвить, ещё тогда, когда она была слабым и беззащитным ребёнком.
Женщины - это исчадия ада! Они были совращенны змеем-искусителем для того, чтобы заманивать мужиков в дьявольские силки и тенета. Простофилю Адама выгнали из Эдема, по той причине, что красавица Ева уболтала его вкусить запретный плод, хотя в этом не было никакой нужды.
С этого грехопадения и пошла у мужчин чёрная полоса, которая никак не закончится до сих пор.
Если бы не она, то сильный пол и сегодня бы находился в раю. Жили бы не тужили, не испытывая голода и болезней. Ну, а старость и смерть были бы им попросту не известны. Но как всегда, во всем виноваты женщины…
Шерше ля фам!
То, что Бог создал женщину и есть, самая главная ошибка Всевышнего. Она первопричина всех человеческих бед и несчастий, преследующих мужскую половину человечества от сотворения мира. Ничего не изменилось и по сей день.
Все несчастья Адаму прилетали только из-за того, что предпринимала его подруга, красавица Ева, которой дьявол нашептывал прямо в ухо и которая виновата во всех грехах выпавших на нашу грешную голову.
Для этого им и дана была красота, как оружие, ибо слабость свою, сделали они своей силой. И надоумить их, мог только сам Сатана. И хотя выглядят они слабыми и беззащитными, но женской сути это никоим образом не меняет.
Не зря же у нас в народе говорят: «Бог создал три зла - бабу, черта и козла!»
Во истину, именно из-за женщин и творятся на земле смута и беззакония. И так происходит со стародавних времён и по нынешние деньки.
Все это было и будет, если следовать женским желаниям и советам. Потому-то, Католическая церковь и не допускает дочерей Евы до руководящих должностей, нигде и ни в чем, а в вопросах веры особенно.
Приблизительно понимая ход мыслей отца-эконома, мессир Франсуа, предпринял последнюю, заключительную попытку договориться. Он попытался достичь, если не примирения сторон, то хотя бы взаимоприемлемого перемирия, на достаточно долгий по времени срок.
За этот срок, надо было любой ценой найти выход, а главное поймать обладателя утраченных секретов Фламеля. Как вариант можно было попробовать получить эликсир жизни и из любого другого источника. Благо эти источники существуют, хотя добраться до них, было очень и очень непросто.
Более того, сделать это нужно было не мешкая. Те запасы эликсира бессмертия, которые Агата хранила у себя в будуаре, окончательно подходили к концу. И после бегства Фламеля, они не пополнялись ни разу.
Чем это грозило обоим? Думаю, объяснения были излишними.
Неизбежное угасание, старение, смерть. Стоило ли, вообще, городить огород, если все их старания так ни к чему и не привели. А тем более, в Ватикане тоже хотели получить Эликсир Вечной Жизни и Философский камень, превращающий свинец золото.
Это означало, что Папа на какое-то время становится их союзником и партнером. К тому же, его возможности многократно превосходили всё, что они имели в своем арсенале до этого. Следовало немедленно объединить их усилия.
Это и было обязательным условием для выживания обеих сторон. Обе стороны были крайне полезны друг другу, и вражду следовало прекращать как можно быстрее.
Поразмыслив мессир Настоятель произнес обращаясь к забаррикадировавшемуся завхозу:
— Я отпускаю своего спутника и безоружный иду к тебе! Нам давно следует побеседовать приватно, согласен? Ты вроде бы не трус и не слабак! Во всяком случае, трус на такой отважный поступок бы не решился. С моей стороны, тоже никакого подвоха не будет. Даю тебе честное, благородное слово рыцаря и прелата Католической церкви.
— Откуда я могу знать, что тебе можно верить, Экзарх! Друиды много веков боролись со Святым Престолом и Католической Церковью! Это происходило всегда и везде! Всеми доступными средствами, мы вредили и убивали друг друга не считаясь с потерями. — Отец-эконом был далеко не дурак и наверняка изучал богословие и схоластику, где-нибудь в Испании или Португалии. Именно на Иберрийском полуострове начиналось создание университетов на основе соборных школ и монастырей.
В университете Саламанки осваивал науки и основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола. Тот самый, кто направил сюда професса-иезуита, так удачно устроившегося в монастыре на место завхоза. Получив в обители доверенное лицо, Понтифик и генерал общества Иисуса, следили за каждым шагом Агаты и Настоятеля.
Вот и теперь, зная какие фигуры стоят за его спиной, эконом мог позволить себе диктовать условия на которых будет заключён мир между Папой и аббатством святого Бенедикта Нурсийского.
То, что монастырем управлял экзарх друидов и шотландская ведьма, никакого значения в данный момент не имело. И те, и другие преследовали одну цель — Эликсир Вечной Жизни. Всё остальное, было пока что неважно и отходило на второй план.
Настоятель аббатства был человеком, которому можно было и верить и доверять. А вот от женщины, которая всё врямя была рядом с ним, можно было ожидать любой подлости, каверзы или подвоха. Баронесса Мюррей не первый раз оказывалась с Ватиканом по разные стороны баррикад.
И в голове эконома имелся план, по которому можно было перетащить настоятеля на свою сторону, открыв глаза, кем на самом деле является леди Агата.
— Папа и друиды извечные враги и миндальничать со мною никто не будет. Не те ставки и не тот случай. А тем более ты, который шагает даже не от себя, а от этой ведьмы с шотландских гор, леди Агаты! — Эконом грамотно торговался, хорошо понимая, что разговора не избежать, и в любом случае им придётся что-то решать.
И тому и другому приходилось пойти на риск. В случае смерти одного, второго будет ждать незавидная доля. Но объеденив свои усилия, шансы получить эликсир молодости возрастали, а по отдельности были равны нулю.
Агата и Настоятель знали, где надо искать и как, а Ватикан гарантировал безопасность, спокойствие, неограниченный ресурс и силовую поддержку.
Если ведущая к разгадке нить Ариадны будет разорвана, то где-где, а в Риме этого не поймут. В лучшем случае запытают до смерти, выясняя подробности и детали произошедшего. О худшем, не хотелось даже предполагать.
Настоятель и эконом понимали, их усилия придётся объеденять. Потому-то Аббат и решил не откладывая сделать первый шаг к их сближению, показав пример доброй воли и отпустив сопровождающего его караульного.
— Иди к себе в караулку и скажи, чтобы больше нас не побеспокоили! — Обратился Настоятель к своему спутнику с алебардой. — Ты меня хорошо понял, Бертран?!
Грозный голос, нахмуренные брови и выражение лица, говорили сами за себя и вариантов для маневра не оставляли:
— Если я не вернусь через сутки, ты приведешь сюда людей! Затем, вы сделаете то, что ты предлагал мне до этого! Запомнил?! А теперь повтори!
— Если мессир не вернётся к нам через сутки, то я беру людей. Столько, сколько нужно для захвата предателя и направляюсь сюда! И тогда небу станет жарко от того, как мы накажем гнусного шпиона и засланца иезуитов! — Выражение глаз, на свирепом лице караульного, не оставляло сомнения в том, что парень не врет.
— И ещё одно важное условие, запоминай! Это не менее важно, чем всё сказанное мною до этого. Пока я не разрешу тебе открыть рот, он будет на замке. Ты хорошо меня понял, Бертран? Иначе смерть! — Аббат сунул под нос парнишке сжатый кулак, а потом провел ладонью по шее. — Никому! Пока не минуют сутки с моим отсутствием. Ни малейшего писка, ни пол-слова, ни звука! Абсолютно никому, даже леди Агате. Уяснил?
Такие кадры, как этот тип, были готовы прилюдно растерзать всех, кто дал бы им хоть малейший повод или возможность, но себя они подставлять не желали. Как бы там ни было, а в обители аббата любили и уважали. Он не жалел ни денег, ни средств, если надо было помочь простому конверсу или монаху.
Настоятель всегда шёл простым людям навстречу невзирая на мнение большинства, считавшего такие траты излишними. А все потому, что не забывал, как ему самому приходилось выживать в детстве.
Никогда не отличался глава монастыря и той кровожадностью, котороя была свойственна леди Агате, хотя порою был весьма скор на расправу. Не прощал он только лишь откровенную ложь, трусость или предательство. В остальном же, с ним вполне можно было договориться или поладить.
С леди Агатой всё обстояло куда запутанней и сложнее. И хотя в открытую, она никогда не шла против его воли, последствия её вмешательства были куда как печальнее. Зачастую она действовала исподволь, но коготки у неё были прочными, как толедская сталь.
В этом легко могли убедиться все те, кто имел несчастье столкнуться с ней по любому, самому мелкому и незначительному поводу. Противостояния она не прощала.
Большинство из этих несчастных — никому, никогда и ничего уже не расскажут. Поэтому, паренёк с алебардой цену особо-то и не набивал. Приказали, надо идти и выполнять, чего бы это не стоило.
Поклонившись мессиру Франсуа де Готье, Бертран, быстрым шагом припустил обратно в ту сторону, откуда они недавно пришли. А то, как ему поступить с ренегатом, он поймёт через сутки!
Настоятель же, выждав, пока его напарник скроется из виду, кулаком постучал по ближайшей бочке отозвавшейся гулким эхом. В наспех сооруженном редуте стояла полнейшая тишина и никакого движения за перегородкою слышно не было. Никто не спешил ему навстречу, с распростертыми объятиями хлебом с солью.
— Эконом, ты меня хорошо понимаешь? Своего спутника я уже отослал назад, дав ему приказание появиться здесь через сутки. Что выбираешь для себя, отзовись? Или мы приходим к общему знаменателю. Или мне все же придётся брать твое укрытие штурмом? Тогда, у тебя, точно не будет второго шанса спастись. — Его Преподобие был очень близок к тому, чтобы кликнуть подмогу и разобраться так, как ему хотелось ещё в ту ночь, трапезном зале монастыря. То есть, самому свернуть шею виновному будто куренку, но он сдержался. — Нам нужно договориться между собою, ты меня слышишь? Договориться или погибнуть! Что выберешь?!