Через некоторое время Топп всплыл на перископную глубину и осторожно поднял перископ. Черт! В 3 тысячах метров с застопоренными машинами дежурил эсминец. Он немедленно дал ход и стал разворачиваться носом в сторону U-522. «Срочное погружение!» Когда через 40 минут наступила тишина, субмарина поднялась на поверхность. Вокруг корпуса лодки разлилось озеро жидкого топлива. Его было столько, что командир корвета «Сэквилль» счел «немку» уничтоженной, о чем и дал радиограмму. Как оказалось, ее перехватили и положили на стол перед Дёницем. Но Топп был жив. Он вспоминал:
«Наша радиостанция вышла из строя, и мы долго не могли связаться со штабом. До Сен-Назера нам оставалось еще 12 дней. А тем временем известие о том, что „Сэквилль“ потопил лодку „Красного дьявола“, достигло наших родственников. Конечно же, наши семьи были в трауре. Поэтому, когда мы вошли в Сен-Назер, никто глазам своим не поверил. Моя семья услышала по радио, что мы восстали из мертвых».
Итоги атак конвоя HG-84 группой «Эндрас» разочаровали Дёница. Лишь одной лодке из девяти удалось приблизиться к каравану. Корабли эскорта каким-то образом умудрялись предупреждать выход «у-ботов» на дистанцию торпедного залпа. Даже Топп был вынужден стрелять с 3 тысяч метров! Чутье подсказывало Дёницу: англичане оснастили свои корабли радарами, способными обнаруживать подлодку на поверхности моря, и усовершенствованными гидролокаторами.
Почему Дёниц и его штаб не могли прийти к такому умозаключению раньше? Ведь союзники использовали корабельные РЛС обнаружения надводных целей и прежде. Именно благодаря радару была уничтожена в марте 1941 года подлодка U-100 Иоахима Шепке. И тем не менее факт: в начале июля 1942 года Дёниц упрямо продолжал считать, что «нет никаких исчерпывающих свидетельств того, что у врага имеется такой радар». По его мнению, в большинстве случаев обнаружения немецких подводных лодок виновны неопытные и неосторожные командиры. Теперь свидетельства стали более чем исчерпывающими. Уж, Топпа и его команду никто бы не заподозрил в отсутствии опыта.
Мало того, до немцев стало доходить, что подлодки часто атакуют после их выхода на радиосвязь. Некоторые командиры пришли к мысли: у англичан есть какие-то необычные радиопеленгаторы. Командир U-94 обер-лейтенант Отто Итес отмечал в журнале боевых действий:
«9 июня 1942 года. С 16.45 до 17.15 передавал сигналы с координатами конвоя. Вскоре после этого был обнаружен корвет, идущий прямо на нас. Видеть нас они никак не могли. И два раза до этого сразу же после передачи радиосигналов к нам приближались корабли сопровождения конвоя.
12 июня. 02.45. Прямо по курсу замечен конвой. Передаю его координаты.
03.20. На меня движутся эсминец и корвет. Прекращаю передачу по радио, и через 15 минут после этого оба корабля возвращаются к конвою. Думаю, что это не радар».
А Дёниц и его штаб все никак не хотели признавать, что англичане «обставили» их дважды: они создали и стали устанавливать на кораблях сопровождения усовершенствованную РЛС обнаружения надводных целей и совершенный радиопеленгатор.
Этот радиопеленгатор, или, как его называли моряки союзников, «Хафф Дафф», оказался просто бесценным прибором. Координаты лодки немедленно засекали по посланному с нее радиосигналу, после чего начиналось преследование. Командиры «у-ботов» забили тревогу после того, как их субмарины стали подвергаться атакам на значительном расстоянии от конвоев, вне зоны досягаемости РЛС. Юрген Эстен вспоминал: «Было очевидно, что эсминец засек наши координаты по коротковолновым радиосигналам. Но когда мы пришли в штаб и рассказали об этом, над нами только посмеялись, сказав, что такое просто невозможно. Это, дескать, можно сделать лишь при помощи сложных систем антенн, развернутых на берегу. А с корабля это просто неосуществимо».
И еще один неприятный сюрприз ожидал командование подводного флота. Союзники установили авиапатрулирование над Бискайским заливом, из баз которого германские подводные лодки выходили на просторы Атлантики. Вскоре после этого переход через залив превратился для немецких подводников в сложную и рискованную операцию. Спасали только ночи: под покровом темноты «у-боты» могли прорываться в океан в надводном положении, днем же угроза оказаться атакованными с воздуха значительно возросла, и лодки уходили под воду. И вот весной 1942 года командование германского флота обратило внимание на резкий рост ночных атак авиации союзников на субмарины в Бискайском заливе. Самолеты совершенно внезапно обрушивались на лодки, идущие в надводном положении, и довольно точно сбрасывали бомбы, несмотря на кромешную тьму. Как им удавалось отыскать небольшие «ныряющие» корабли на поверхности огромного залива? Все стало ясно летом 1942 года.
Ночью 13 июля U-159 27-летнего Гельмута Витте возвращалась на базу после успешного похода в Карибское море. Витте решил пересекать Бискайский залив в это время суток, чтобы избежать встречи с авиацией англо-американцев. Он вспоминал о том, что довелось испытать ему и его экипажу:
«В ту ночь мы шли полным ходом вперед и внезапно попали под свет огромного прожектора, установленного на самолете. Самолет пикировал на нас почти отвесно. Мы открыли стрельбу из зенитного автомата, целясь по кабине пилота. Он сделал резкий разворот, но успел сбросить три глубинные бомбы прямо рядом с нашей лодкой. Мы увидели, что самолет разворачивается, чтобы сделать следующий заход, и поспешили уйти под воду. На борту творился какой-то кошмар: радиоаппаратуру из рубки вынесло в каюту командира. Мы ума не могли приложить, что же случилось. Впервые самолет противника атаковал нас ночью и вышел точно на цель. Потом мы узнали, что в ту ночь подобным образом были уничтожены две наши подлодки. Почти все наши аккумуляторные батареи вышли из строя, в лодке едва мерцало аварийное освещение».
Теперь стало очевидно, что противолодочные самолеты союзников оснащены эффективной радиолокационной станцией, ведь иначе было невозможно обнаружить ночью с воздуха U-159. Кроме радара, под крылом самолета монтировался прожектор «Ли», и такое сочетание устройств для поиска подводных лодок превратилось в серьезную угрозу для германских субмарин. «Самолет внезапно стал очень опасным врагом подводной лодки, — писал позднее Дёниц. — В тех районах, где воздушное прикрытие противника было мощным, наши наиболее успешные методы ведения войны (ночные атаки из надводного положения. — Р. Х.) уже не приносили результата. Если бы союзникам удалось установить воздушное патрулирование над всей Атлантикой, то… атаки „стаей“ были бы обречены на провал».
А так уж «внезапной» была эта угроза? Обеспокоенный Дёниц с весны 1942 года запрашивал о возможности обнаружения подводной лодки с самолета до того, как он появлялся в видимости последней и выходил в атаку. «Специалисты либо отвечали отрицательно, либо сильно сомневались в подобной возможности, — писал Дёниц. — Они утверждали, что заметить на поверхности воды такой небольшой по размерам объект, как подводная лодка, да еще движущийся, трудно и что это можно сделать только с близкого расстояния. Эта точка зрения совпадала с результатами применения на флоте обычных радиолокационных средств, которые работают на длинных волнах. Использовать для обнаружения короткие волны, что именно и делали англичане, мы не могли из-за отсутствия необходимых разработок».
Действительно, научно-технический прогресс в Третьем рейхе очень страдал от глубокого невежества нацистских вождей. Это во многом объясняется тем фактом, что среди гитлеровского окружения не было ни одного лидера партии с высшим образованием. Один из руководителей нацистской партии и рейха, Герман Геринг, однажды так высказался об ученых и конструкторах: «Пусть эти господа потаскают на своем горбу винтовку!» Вот такое понимание роли науки в укреплении обороноспособности Германии! На науки в рейхе смотрели с утилитарных позиций: если ученые не обещали положительного результата в течение нескольких месяцев, высшее руководство отдавало приказ о прекращении научных изысканий. Что и произошло в 1940–1941 годах в области радиолокации.
Да и сам Дёниц не сразу поверил в поисковые возможности РЛС, тем более самолетных. А ведь еще в 1938 году один из его офицеров пытался поднять вопрос о возможной угрозе, которую может представлять радар для боевых операций подводного флота. Тогда Дёниц отмахнулся: «Фантастика!» Накануне войны штаб Дёница отказался от версии РЛС для подводной лодки по причине ее «громоздкости и ненадежности». Тем самым оказалась утраченной возможность накопления опыта боевого применения РЛС в подводном флоте и дальнейшего совершенствования корабельного радиолокатора.
Совершенно другой подход к данной проблеме был у противной стороны. Успехи в создании гидролокатора убедили руководителей британского Адмиралтейства, что к «очкарикам в твидовых костюмах» — ученым и конструкторам — следует относиться внимательно. В Англии еще до войны велись большие работы по созданию радиолокационной техники для обнаружения надводных кораблей и воздушных целей. Что же касается подводных лодок, то за решение связанных с ними задач английские ученые приступили вскоре после начала войны. Молодой ученый Роберт Браун был привлечен в состав исследовательской группы Министерства авиации еще в 1936 году. «Я услышал о радаре на второй день после того, как влился в состав этой группы, — вспоминал Браун, — …тогда нас было семеро, и мы являлись единственной в мире командой, создавшей для ВВС радар». В конце 1939 года группа, которой руководил профессор Эдвард Боуэн, базировалась в ангаре на территории ремонтной части Королевских ВВС в Южном Уэльсе. Условия работы оставались примитивными, но в итоге зимой 1939/40 года на самолеты береговой авиации уже стали устанавливать РЛС обнаружения надводных целей ASV-Мк-1. А конструкторы приступили к созданию его более совершен ной версии Мк-2. Чуть раньше группу доктора Боуэна посетил вице-адмирал Джеймс Сомервилль. Роберт Браун вспоминал: