XII полуфлотилия развалилась на две группы. Миноносцы V-46, V-69 и S-50 беспрепятственно подошли к линейным крейсерам Худа на 6500 ярдов, но выпустили по ним почему-то всего 4 торпеды, а потом отошли на юго-запад под сильным обстрелом. V-45 и G-37 прорвались на дистанцию 6000 ярдов, но выпустили только 2 торпеды, так как сами были атакованы британскими эсминцами.
В этот момент корабли Худа попыталась атаковать 9-я флотилия корветтен-капитана Гёле, но столкнулась с отходящими миноносцами Ланса, а потому только V-28, S-52 и S-34 успели выпустить по одной торпеде в неясные силуэты, видимые сквозь дым и туман. Остальные миноносцы схватились с британскими эсминцами «Шарк», «Акаста», «Офелия» и «Кристофер», которыми командовал капитан 2 ранга Лофтус Джонс. Беспорядочная свалка превратилась в полный хаос, когда атаковать попыталась немецкая 2-я флотилия миноносцев. G-101, G-102, G-103 и G-104 были вынуждены думать не столько об атаке, сколько о том, как увернуться от своих же товарищей.
Линейные крейсера Худа уклонились от торпед, хотя и не без проблем. Как раз в момент атаки германских миноносцев Худ заметил на западе линейные крейсера Битти и повернул им навстречу, а в результате «Инвинзибл» оказался развёрнут к торпедам бортом. В 18.13, увидев следы торпед, капитан 1 ранга Кэй отвернул «Инвинзибл» вправо от них, но в момент поворота руль заклинило, и корабль пришлось остановить, подняв сигнал «Не могу управляться». Шедший вторым «Инфлексибл» неожиданно повернул влево, навстречу торпедам, одна из них прошла всего в 20 футах от борта линейного крейсера, ещё одна прошла за кормой, а третья — прямо под килем. Капитан 1 ранга Кеннеди повернул «Индомитебл» вслед за адмиралом вправо и оставил 2 торпеды за кормой. Быстро исправив повреждение, «Инвинзибл» снова повернул на запад, «Инфлексибл» и «Индомитебл» пристроились ему в кильватер.
Английский линейный крейсер «Инвинзибл».
Коммодор Гейнрих на «Регенсбурге», видя, что появились остальные 6 миноносцев 2-й флотилии, которые тоже намерены ввязаться в эту свалку, приказал им и миноносцам XI полуфлотилии следовать за собой, чтобы атаковать эсминцы Лофтуса Джонса и поддерживавший их лёгкий крейсер «Кентербери». Вот как это описывает германская официальная история:
«В период с 18.04 до 18.08 «Регенсбург» обстреливал эсминец <«Шарк»> с дистанции от 7400 до 2800 ярдов и повредил его. Лидер 6-й флотилии G-41, который шёл за кормой «Регенсбурга», также обстреливал этот эсминец, пока мог… Так как немецкие линкоры, подходящие с запада, могли предоставить противнику возможность использовать свои торпеды, G-41 в 18.06 сам выпустил по нему торпеду с установкой на малую глубину хода, которая взорвалась у него под кормой. XI полуфлотилия также приняла участие в этой стычке. После того как В-97 из 2-й флотилии добился нескольких попаданий в этот эсминец, его средняя труба свалилась за борт. Но едва В-97 приготовился выпустить две торпеды, как появился «Регенсбург», закрывший от него цель. С 18.08 до 18.17 «Регенсбург» вёл бой с лёгким крейсером <«Кентербери»> на дистанциях от 8700 до 9200 ярдов, но потом противник отвернул прочь и исчез в тумане. В этот момент В-97 получил попадание в кормовой спаренный аппарат. Обе трубы были выведены из строя, грот-мачта полетела за борт, и миноносец был вынужден отвернуть, чтобы занять место за кормой «Регенсбурга».
Волна, поднятая винтами множества миноносцев, была такой сильной, что корабли качало и бросало, брызги заливали прицелы, делая наводку очень трудной и неверной. В-112 во время боя с лёгким крейсером на дистанции 8200 ярдов и эсминцем на дистанции 4900 ярдов один за короткое время выпустил 82 снаряда 105-мм, тогда как замыкавший строй В-110 успел дать всего два или три залпа, после чего, как и остальные миноносцы впереди него, был вынужден отвернуть, поскольку подходили главные силы немецкого флота… В 18.15 с «Регенсбурга» за кормой увидели эсминец, охваченный сильным пожаром, который явно тонул, и дали по нему несколько залпов с дистанции 12.400 ярдов. Другой эсминец <«Акаста»> попытался подойти к нему, но был отогнан огнём немцев».
Англичане всё это видели несколько иначе:
«Дивизион, возглавляемый капитаном 2 ранга Лофтусом Джонсом на «Шарке», бросился на германскую эскадру, открывшую огонь из всех орудий, которые можно было направить на нас. Несмотря на своё численное превосходство, германские миноносцы отвернули прочь, встретив такое решительное нападение. Но из тумана появились 3 линейных крейсера, и отважный дивизион попал под настоящий ливень снарядов. Один из них разбил руль на «Шарке» и ранил рулевого унтер-офицера Гриффина. Капитан приказал перенести управление на кормовой пост и вместе с рулевым спустился с мостика на изуродованную снарядами палубу. Раненный в бедро и лицо, Лофтус Джонс обнаружил, что снаряд взорвался в машинном отделении и повредил главные машины, а также рулевое управление. Капитан-лейтенант Дж. О. Бэррон отважно поставил «Акасту» на линии вражеского огня и запросил, нуждаемся ли мы в помощи. Капитан «Шарка» ответил: «Нет. Позаботьтесь лучше о себе и не позволяйте утопить себя из-за нас». Поэтому «Акаста» пошёл за двумя остальными эсминцами, которые присоединились к линейным крейсерам и скрылись в тумане.
После этого неприятель подошёл к «Шарку», который каждую минуту содрогался под новыми и новыми ударами. Раненые заползали под ненадёжное укрытие обвесов и труб в напрасных попытках найти убежище. Командир приказал попытаться заделать пробоины и удержать корабль на плаву. Рулевой, наполовину ослепнув от крови, руководил группой, спускающей шлюпки и плотики. Среднее орудие продолжало вести огонь под командованием мичмана Т. Смита, хотя расчёт сократился до 2 человек. Когда один из них упал, обессилев от потери крови, капитан занял его место. Мгновением спустя снаряд оторвал ему правую ногу выше колена.
Уже теряющий последние силы Лофтус Джонс больше всего опасался, что его корабль будет захвачен врагом. Он спросил, что случилось с флагом, и матрос ответил, что флаг сбит снарядом. В страшном волнении капитан приказал немедленно поднять новый. Увидев развевающийся флаг, он сказал: «Вот и хорошо». Однако конец был уже близок. «Шарк» сел носом так, что волны начали заливать палубу, и, когда подошли два германских миноносца, чтобы нанести последний удар, Лофтус Джонс отдал последний приказ: «Спасайся, кто может!» Ему помогли спуститься в воду, и он плавал на спасательном жилете, тогда как остатки экипажа — около 10 человек — бросились к спасательным плотикам. 2 торпеды попали в «Шарк», и он затонул с поднятым флагом через полтора часа после того, как сделал первый выстрел. Видя проходящие мимо линейные крейсера, преследующие неприятеля, капитан спросил, чьи они. Узнав, что английские, он сказал: «Вот и хорошо!» Затем его голова упала, и его отважный дух отлетел».
Англичане именно этому самому последнему орудию «Шарка» приписывают повреждение германского миноносца V-48, которое привело к его гибели. А вскоре после полуночи несколько человек из экипажа «Шарка» были подобраны датским пароходом. Один человек скончался ещё до прихода в порт, но остальные за свою отвагу были награждены медалями за выдающиеся заслуги. Несколько недель спустя тело капитана 2 ранга Лофтуса Джонса было выброшено на шведский берег, где его и похоронили со всеми почестями на церковном кладбище Фикесбакке. Посмертно он был награждён Крестом Виктории.
Хиппер в 19.05 повернул на юго-запад и вскоре увидел 3-ю эскадру линкоров Бенке, идущую на NNO. После этого он повернул свой отряд «все вдруг» и занял место в голове германской колонны. И снова поворот был выполнен не столь слаженно и аккуратно, как это пытаются представить немцы. Если четыре корабля выполнили поворот вправо, то «Фон дер Танн» опять пошёл своим путём, повернув влево. Хорошо ещё, что на результате это не сказалось, и потрёпанный отряд Хиппера сумел выстроить кильватерную колонну. Вообще манёвры германских линейных крейсеров в период с 17.55 до 18.25 имели какой-то нервозный и хаотичный характер, хотя в целом подчинялись общим замыслам адмирала.
Английский линкор «Колоссус».
Теперь настал через Джеллико решать очень тяжёлые проблемы. Перед тем как вступить в бой с Шеером, он должен был развернуть свой флот в боевой порядок. Уже давно британские адмиралы согласились с тем, что принцип Нельсона «походный порядок одновременно является боевым» был хорош только для парусных флотов, в эпоху пара и радио он устарел. Дредноуты могли ввести в действие максимальное количество орудий, только если противник находился внутри «дуги А» (то есть плюс — минус 50° от траверза), поэтому, чтобы одновременно все корабли флота могли вести огонь из максимального числа орудий, его боевой порядок должен быть кильватерной колонной. Но для похода такой строй невыгоден. Длинная колонна линкоров плохо маневрирует, эсминцам трудно охранять её. Походным строем Гранд Флита были 6 кильватерных колонн по 4 дредноута, возглавляемых адмиралами. На левом фланге шёл Джеррам на «Кинг Георг V», далее шла остальная часть 2-й эскадры под командой контр-адмирала А.К. Левесона на «Орионе», Джеллико на «Айрон Дьюке» возглавлял третью колонну, ещё 4 корабля 4-й эскадры линкоров составляли следующую, которой командовал Стэрди на «Бенбоу». Пятую колонну вёл контр-адмирал Е.Ф. Гонт на «Колоссусе» и правофланговую — остальные 4 корабля 1-й эскадры линкоров — вёл Берни на «Мальборо».
Многие адмиралы ломали голову над тем, чтобы решить проблему наилучшего развёртывания такого компактного строя в единую кильватерную колонну, прежде чем враг откроет огонь. Проводились многочисленные учения, но вопрос так и оставался открытым, метод и направление развёртывания зависели от положения противника. Когда бои шли на дистанциях 4000–6000 ярдов, адмирал имел вполне достаточно времени, после того как сам обнаруживал врага. При Трафальгаре фаза сближения флотов вообще заняла более 3 часов. Поскольку теперь корабли научились стрелять до самой линии горизонта, Джеллико следовало выполнить развёртывание заблаговременно, поэтому он целиком зависел от своих передовых соединений, доносящих о пеленгах, расстояниях, строе, курсе и скорости врага. Но как раз в этом его адмиралы и капитаны крепко подвели его.