Впрочем, даже не слишком решительная, скажем так, и не слишком массированная атака возымела своё действие. Джеллико почему-то уверился, что торпед было выпущено гораздо больше, Битти, кстати, думал точно так же. В ходе русско-японской войны из более чем 100 выпущенных торпед в цель попали менее 5%. Но сторонники этого оружия сумели убедить адмиралов (и английских, и немецких, заметим), что теперь торпеды дадут не менее 30% попаданий. От массированной торпедной атаки мог спасти только радикальный манёвр уклонения. «Боевые инструкции Гранд Флита» подчёркивали, что наилучшим манёвром является уклонение поворотом подивизионно, от торпед, чтобы корабли могли выйти за пределы их дальности хода. Принимать во внимание, что атака была произведена на пределе дальности хода торпед и реальной опасности не представляет, Джеллико не пожелал. Увы, 100 лет мирного времени сказались и на британском флоте, им теперь командовали кабинетные адмиралы, руководствующиеся чисто спекулятивными рассуждениями, а не опытом (пусть даже чужим) и здравым смыслом. Джеллико и сам это признавал:
«Подобные эксперименты, включая стрельбу торпедами по кораблям, до войны не проводились. Во время войны их нельзя было провести из-за риска потери торпед, но, главное, потому, что подобный эксперимент нельзя было провести даже в такой большой гавани, как Скапа Флоу, и, естественно, их нельзя было проводить в открытом море. Всё, что можно было сделать и что было сделано — это исследовать вопрос с научной точки зрения. Именно на результатах этих исследований и основывалась моя тактика уклонения от торпед».
Впрочем, адмирал Бэкон позднее писал, что этот поворот спас, по крайней мере, 6 линкоров. Так ли это? Не будем гадать.
А вот последствия поворота от торпед предвидеть было несложно. Мало того, что это приводило к увеличению дистанции до противника на 3000–4000 ярдов в условиях плохой видимости, это ещё полбеды, одновременно это вело и к потере контакта с противником, поэтому в таких условиях был оправдан более рискованный поворот на торпеды. Стэрди открыто выражал разочарование тем, что «вся колонна отвернула от торпедной угрозы. Поворот на торпеды в некоторых случаях мог быть более разумным». Только в 1936 году сам Джеллико признал, что «поворот на торпеды в некоторых случаях является более полезным». Но в 1916 году он думал иначе, и в 19.23, одновременно с третьим боевым разворотом Шеера, Джеллико приказал повернуть прочь подивизионно. Он не хотел поворачивать слишком круто и сначала решил ограничиться поворотом на 2 румба, но через пару минут приказал довернуть ещё на 2 румба. В итоге немцы двинулись на запад, Гранд Флит — на юго-восток, поэтому Шеер быстро скрылся в тумане. Англичане потеряли противника, но ничуть не уменьшили опасность для своих кораблей. Нескольким линкорам всё равно пришлось уклоняться от торпед. Например, «Мальборо» повернул направо, и первая торпеда прошла по носу, вторая — так близко по корме, что лишь поворот спас корабль от попадания, а третья вообще нырнула под килем.
Однако главным был не выбор направления поворота, а последующие действия командующего. Решение Джеллико само по себе не послужило причиной потери контакта с противником, который совсем не рвался продолжать бой с превосходящими силами англичан. Джеллико вообще думал, что Шеер пропал из-за того, что сгустился туман. Новых сообщений о манёврах германских линкоров к нему не поступало, хотя концевые корабли его колонны ясно видели немцев. Например, «Вэлиант» в 19.23 отметил поворот германской колонны. Когда британский главнокомандующий решил, что торпедная опасность миновала, то в 19.35 приказал повернуть на 5 румбов — на 1 больше, чем предыдущий отворот, это должно было восстановить контакт и позволить снова завязать бой. Однако Шеер, который сначала шёл на запад, сам повернул на 3 румба от курса схождения. Самым последним из британских линкоров, который видел противника днём, оказался «Малайя», но его капитан хладнокровно наблюдал, как противник уходит, даже не подумав сообщить об этом Джеллико. Гуденаф, который видел Шеера на новом курсе, тоже не сообщил ничего.
Почему Джеллико позволил противнику второй раз подряд ускользнуть от разгрома? Прежде всего его смутила стрельба в хвосте колонны. Это британские линкоры отбивали атаку миноносцев, но Джеллико думал, что они по-прежнему ведут бой с Шеером, он даже не допускал, что немецкая колонна совершила поворот на 16 румбов «все вдруг». Этого не может быть, потому что не может быть никогда! По неизвестным причинам британский командующий решил, что противник повернул не более чем на 8 румбов и просто скрылся во мгле, полагая, что поворот, совершённый в 19.35, будет вполне достаточным. В 19.32 он даже предупредил командира 4-й эскадры лёгких крейсеров, чтобы тот не слишком сближался с германскими линкорами. Отрезав немцам путь к Хорнс-рифу, Джеллико мог надеяться нанести решающий удар ещё до того, как полностью стемнеет.
Но все его надежды были разбиты сообщением Битти, который в 19.40 передал по радио, что видит немецкий линейный флот по пеленгу NW-t-W на расстоянии около 11 миль. Через 5 минут Битти передал прожектором пеленг на противника, однако этот сигнал пошёл слишком сложным и долгим путём. Сначала он был принят броненосным крейсером «Минотавр», который передал его на линкор «Кинг Георг V», и уже тот передал его на «Айрон Дьюк». К несчастью, Гуденаф всё запутал сообщением о неизвестном количестве вражеских кораблей на северо-западе, полностью сбив с толку главнокомандующего. До 20.00, когда Шеер оказался в 15 милях, Джеллико не предпринимал никаких решительных манёвров для восстановления контакта. Лишь когда до темноты оставался всего час, британский адмирал круто повернул на запад. Однако и теперь он не увеличивал скорость, чтобы не отстал повреждённый «Мальборо», который не мог дать более 17 узлов. Тоже более чем сомнительное решение — привязывать целый флот к одному линкору. Почему нельзя было отправить его домой, как это было сделано ранее с «Уорспайтом»?
В 19.48 Джеллико получил новую радиограмму от Битти: «Предлагаю отправить головные линкоры следом за линейными крейсерами. Мы отрежем весь вражеский линейный флот». На поиски немцев Битти отправил свои лёгкие крейсера. Это был разумный сигнал, хотя недоброжелатели Битти порицали его за такое нарушение субординации. Интересно отметить, что при изучении прокладок становится понятным, что в 19.48 с «Лайона» никаких немецких кораблей видеть не могли. В этот момент он находился в 12 милях от немецких линейных крейсеров и в 13,5 милях от немецких линкоров, слишком много для вечерних сумерек.
Но к задержке при передаче сигнала (радиограмма была отправлена в 19.47) Джеллико добавил новую, только через 15 минут он приказал Джерраму «следовать за нашими линейными крейсерами». Так как в этот момент дивизии линкоров шли параллельными курсами, приказ был передан прожектором открытым текстом, чтобы избежать задержек. Однако теперь корабли Битти больше не были видны с «Кинг Георга V». Джеррам двинулся туда, где он в последний раз видел Битти и где слышал выстрелы (это вели бой крейсера Нэпира). Он не увеличивал скорость и не догадывался, что расходится с противником на 2 румба.
Тем не менее два флота продолжали сближаться. Опасаясь слишком далеко оторваться от своих баз, в 19.45 Шеер повернул на юг, находясь всего в 12 милях к востоку от «Айрон Дьюка». По донесениям своих эсминцев он понял, что сражался со всем британским линейным флотом. Шеер писал: «Если бы мы могли парировать охватывающее движение противника и выйти к Хорнс-рифу раньше его, то сохранили бы инициативу на следующее утро. Чтобы добиться этого, ночью следовало бросить в атаку все миноносцы, даже рискуя остаться без них в утреннем сражении. Германский Линейный Флот должен был прорваться к Хорнс-рифу кратчайшим путём, не уклоняясь от курса и не обращая внимания на атаки противника». Результатом этого решения стали последние контакты между сражающимися флотами до наступления темноты.
В 20.05 лидер 11-й флотилии эсминцев лёгкий крейсер «Кастор», находившийся в 5 милях впереди головной дивизии британских линкоров, заметил дымы на WNW и повернул туда, следом сразу пошли корабли 4-й эскадры лёгких крейсеров: «Каллиопа», «Констанс», «Комус». В 20.15 были замечены 12 германских миноносцев 5-й флотилии, и коммодор Хоксли решил, что они собираются атаковать британские линейные крейсера. Поэтому он повернул на запад и открыл огонь. Попаданий не было, однако немецкие миноносцы предпочли круто повернуть на запад и прорезать строй 3-й эскадры линкоров, чтобы укрыться за ними, в результате в 20.26 английские корабли сами попали под обстрел линкоров Бенке. В этом эпизоде британские эсминцы тоже показали себя далеко не лучшим образом, так как сразу повернули назад, даже не подумав атаковать. 4-я эскадра лёгких крейсеров какое-то время ещё шла на сближение, и в 20.20 «Каллиопа» даже выпустила торпеду с дистанции 6500 ярдов. Но в этот момент крейсер получил попадание тяжёлым снарядом, который вывел из строя 2 орудия, убил 10 человек и ранил 23. Благоразумие взяло верх, и коммодор Ле Мезюрье повернул назад и укрылся в дымке. Один из офицеров крейсера «Каллиопа» вспоминает:
«Мы приблизились на 8500 ярдов и повернули на курс, параллельный курсу противника. До разворота по нам не стреляли, вероятно, они не были уверены — свои мы или враги. Но затем они быстро поняли свою ошибку и накрыли нас. Выпустив торпеды, мы отошли на восток на большой скорости, чтобы соединиться с нашим флотом. Мы видели германские линкоры в течение 10 минут и получили 5 попаданий. Только высокая скорость и зигзаг спасли нас от уничтожения».
Хотя повреждения флагманского корабля Ле Мезюрье помешали ему передать сообщение, Джеллико сам видел вспышки выстрелов в 20.38 и прожектором запросил «Комус»: «По кому вы стреляете?» Из ответа капитана 1 ранга Э.Г. Готэма «По вражеским линкорам» главнокомандующий заключил, что он сближается с врагом.