Напряжение росло, люди с нетерпением ожидали зрелища. Внезапно издалека донесся звук барабанов, он быстро приближался, нарастая с каждым мгновением. Толпа заволновалась и замерла. И вот появился эскадрон всадников, едущих шагом. За ними отряд пехоты, впереди которого маршировали барабанщики. Военные с гордостью посматривали на собравшихся. Это был один из тех великих дней без выстрелов, команд, грохота сражений. Они жаждали восхищения и признания.
Наконец появилась кавалькада пышно украшенных повозок, запряженных рослыми лошадьми. С двух сторон их охраняли вооруженные пехотинцы. В повозках находились великолепные скульптуры и картины. Онемевшая от восторга толпа с трепетом взирала на Аполлона Бельведерского, Венеру Милосскую, Лаокоона, Дискобола, Умирающего гладиатора и полотна итальянских мастеров во главе с Рафаэлем, восхитительную “Мадонну из Лоретто”, приписываемую Святому Луке, и другие шедевры. Для радостных толп это было убедительным доказательством побед и величия Франции».
Такую пространную цитату из французских хроник привел Ян Свечинский, изучивший все стороны грабежа и вымогательства, осуществлявшегося главнокомандующим итальянской армией Французской Республики во время завоевания городов противника.
5 апреля 1796 года армия Наполеона, растянувшись вдоль узкой дороги, выступила в свой первый завоевательный поход. Бонапарт избрал самый короткий, хотя и самый опасный путь. Армия шла по прибрежной кромке приморских Альп, простреливавшейся с моря. Зато это позволяло обойти горный кряж и намного ускоряло движение. Впереди движущихся рядов, пешком, в сером походном мундире шел командующий. Рядом, в неприметной гражданской одежде, шел комиссар революционной Директории Саличетти, которому вменялось наблюдать за действиями и переговорами нового командующего.
9 апреля французы неожиданно для австро-сардинских войск вступили в Италию. Солдаты были злы, разуты, одеты кое-как, и им было обещано отдать на грабеж первый же завоеванный неприятельский город. Войско напоминало орду, а надеяться могло только на победу. 12 апреля, встретив австрийские полки близ Монтенотте — «Ночной горы», французы разбили генерала Аржанто. Они захватили 4 знамени, 5 пушек и 2000 пленных, которых тут же разули и раздели. 14 апреля удар был нанесен пьемонтской армии, где французам достались 15 знамен, 30 орудий и 6000 пленных. Разбив союзников, войско Наполеона открыло себе путь на Турин и Милан.
В приказе по армии Бонапарт писал: «Солдаты, в течение 15 дней вы одержали 6 побед, взяли 21 знамя, 55 пушек, много крепостей и завоевали самую богатую часть Пьемонта, вы захватили 15 тысяч пленных, вы вывели из строя убитыми и ранеными 10 тысяч человек. Вы были лишены всего — вы получили все. Вы выиграли сражение без пушек, переходили реки без мостов, совершали трудные переходы без обуви, отдыхали без вина и часто без хлеба. Только фаланги республиканцев, солдаты Свободы способны на такие подвиги».
26 мая французская армия вступила в Милан, а накануне из столицы Ломбардии бежал австрийский эрцгерцог Фердинад со своей свитой и жандармами. Французы освободили Ломбардию от ненавистного австрийского гнета, но, в соответствии с практикой французской Директории, приступили к реквизиции и контрибуции. Герцога Тосканского обязали внести 2 миллиона лир, отдать в армию Наполеона 1800 лошадей, 2000 быков, 10 тысяч мер овса и зерна, и среди этих чисто снабженческих армейских требований, которые должны были обеспечить содержание армии, попросту затерялись скромные цифры художественных трофеев — 20 картин и скульптур, которые специальные «граждане», уполномоченные командующим, отберут в собрании Тосканского герцога.
Еще в дни получения должности командующего итальянской армией в Париже Бонапарту было сказано, что Директория требует от него выкачивать из Италии побольше золота и любых ценностей — от произведений искусства до хлеба. Генерал с первых шагов показал себя не только крупным грабителем, но и блестящим казуистом, предусматривавшим свои вымогательства в договорах и протоколах, которые вместе с ним подписывали побежденные города и области, вынужденные отдавать художественные ценности, на которые указывали эксперты и советники молодого полководца. Очень часто эксперты Наполеона указывали не только количество предметов искусства, необходимых для изъятия в этом городе, но и называли картины и авторов, нужных столице новой Франции.
В январе 1797 года Бонапарт, разбив армию австрийцев под руководством Альбинци и захватив 20 тысяч пленных, двинулся к столице Папской области — Риму. К этому времени свою контрибуцию выплатила Парма и отдала 20 картин по выбору главнокомандующего. Принц Модены отдал свою долю художественных сокровищ из имений. На очереди были художественные сокровища Ватикана. Пожелания экспертов были учтены при обсуждении условий мира с представителем папы кардиналом Матеи. Среди материальных обеспечений: 30 миллионов экю, разного рода провианта значились сто произведений искусства, которые должны были быть переданы Франции из собраний, накопленных папами. Ведь такие покровители итальянского искусства, как папы Юлий II, Павел И, Лев X, заботились, чтобы в храмы и монастыри попадали настоящие произведения искусства. Эти сокровища дополнялись находками из раскопок языческого Рима, из подношений и даров, присылаемых понтификам правителями Европы. Интересно, что в договоре между папой и Бонапартом была особая статья, посвященная художественной контрибуции:
«Папа римский передает Французской Республике сто картин, скульптур, сосудов по выбору комиссаров, которые будут направлены в Рим; среди этих произведений непременно должен быть бронзовый бюст Юния Брута и мраморный — Марка Брута, находящийся в настоящее время на Капитолии; кроме того — пятьсот рукописей по выбору комиссаров».
В мае 1797 года, использовав предлог — убийство французских солдат, Наполеон оккупировал Венецианскую республику и здесь художественная добыча французов была очень значительна. Кроме картин, венецианского стекла, карнавальных масок героев итальянских народных комедий, Наполеон приказал польским гусарам снять с базилики Святого Марка квадригу бронзовых коней, которых венецианцы в период Средневековья украли из христианского Константинополя.
При взимании художественной дани побежденные пускались на разные ухищрения, чтобы спасти наиболее ценные произведения, но Наполеон твердо и бескомпромиссно брал свое. Так, когда герцог Парм-ский, не желавший расставаться со знаменитым изображением Святого Иеронима, предложил за него 2 миллиона, Бонапарт заявил, что деньги будут истрачены, а картина останется в крупнейшем французском музее.
О каком музее главнокомандующий, а затем и император Франции заботился как о своем детище, пополняя его всеми возможными, в том числе преступными, способами? Речь идет, конечно, о музее, рожденном республиканским режимом.
Французская республика родилась в атмосфере гражданской войны и борьбы с постоянными врагами. По декрету от 27 июля 1793 года создается «Центральный музей искусства» и ему выделяется дворец Лувр. Сюда передаются национализированные художественные сокровища двора, конфискованные ценности духовенства и эмигрантов. Сюда предписано направлять все художественные ценности, конфискованные французской армией во время итальянского похода… египетского похода… российского похода…
Среди первых шедевров здесь оказались «Обручение святой Екатерины» Фра Бартоломео, полотна Монтеньи, Перуджино, Веронезе, Рембрандта.
Главным советником Наполеона при отборе произведений искусства был барон Доминик Виван-Денон, назначенный главным художественным экспертом, а потом и директором Лувра. Блестяще зная историю европейского искусства и будучи фанатиком Франции, он вместе с помощниками не только участвовал в итальянском и египетском походах Наполеона, но лично осматривал отобранные из коллекций и музеев шедевры.
Превосходящая все европейские страны Революционная Франция должна обладать и превосходящим все страны музеем. И барон старался помочь Наполеону не просто отобрать лучшие произведения из чужих сокровищниц, но еще и прихватывал сверх того, что было оговорено. А вместе с ним старались не упустить возможностей и интенданты, и офицеры, и просто мародеры. Произведения отправлялись в Париж официальными обозами, вместе с захваченными в плен знаменами врагов, вместе с фурами зерна и золотом и серебром. Директория, пытавшаяся руководить военными действиями итальянской армии Наполеона, была вынуждена смириться с самостоятельностью главнокомандующего, присылавшего обоз за обозом с ценностями и произведениями искусства.
Денон потребовал, чтобы при заключении очередного договора с Ватиканом, пытавшимся за спиной Наполеона интриговать против него, включили в число изымаемых из коллекций папы: «Преображение» Рафаэля и «Положение во гроб» Караваджо, знаменитые гобелены из капеллы Сикста.
Виван-Денон нещадно грабил не только врагов Франции, но и ее союзников. Так, из Польши, совсем не завоеванной страны, были вывезены самые известные произведения. Прикрывался грабеж, или как его дипломатично называли, дарственная, особыми пожеланиями Бонапарта. Были изъяты четыре лучших городских пейзажа-ведутты мастера Каналетто и шедевр Баччарелли, античные бюсты и полотно Пальмы-младшего из варшавского собора Святого Яна. Наконец, без каких-либо колебаний, каковые посещали русского царя Петра I, Денон приказал упаковать и привести в Париж самое ценное из религиозных произведений Ганса Мемлинга — его алтарный триптих из Гданьска (см. главу «Пираты, папы…»)
Главный собиратель из Лувра был настолько фанатичен, что вступал в конфликты даже с родственниками Наполеона, что, конечно, прощалось предприимчивому чиновнику. Примером такого старания может служить история с добыванием произведений искусства из испанских коллекций.
После завоевания Испании, боровшейся с Францией на стороне Австрии и Пруссии, после передачи престола родному брату Бонапарта Жозефу эксперт потребовал, чтобы собрание Габсбургов тоже подверглось конфискации. Его поддержали, но Жозеф Бонапарт, рассчитывавший править долго и удобно, не очень стремился пополнять собрание Парижа, а главное, не хотел лишать себя прекрасного дворцового окружения. Он приказал выделить двадцать картин испанской школы за счет монастырей, которые в Испании владели значительными художественными ценностями.