И пожалуй, самыми варварскими были действия по отношению к редкой портретной галерее. Учета изъятому «портретному наследию» не велось, но о том, что оно было велико, говорит специальное постановление о сборе и использовании в Государственных художественных свободных мастерских холстов с изображением бывших императоров и членов их семей.
Трагическая история художественного достояния, занимавшего дворцы и резиденции Романовых, не стала единственной, а послужила эталоном для последующих «ликвидаций» и «концентраций». Разбухавшая от многих правительственных учреждений Москва нуждалась в новых и новых помещениях, в убранстве их и обстановке. Уж если нарком А.В.Луначарский заботился о выделении из имущества Министерства двора, оказавшегося в Кремле, столовых приборов из мельхиора, но с вензелями, то другие руководители разыскивали мебель, ковры, наконец, помещения.
Московское управление — совдеп сначала пообещал владельцам наиболее ценных художественных коллекций охранять их от всякого рода поползновений и притязаний, а потом стал собирать художественные сокровища у владельцев в несколько центрах, складах, музеях, изымая освобождавшиеся помещения.
Пожелали сохранить свои коллекции А.Морозов, И.Остроухов, И.Морозов, С.Щукин, А.Бахрушин. Некоторых не только оставляли жить рядом с коллекциями, но и назначали временными хранителями сокровищ. У другой части владельцев коллекции изымались, а жильцы «уплотнялись» или попросту выселялись из домов.
Бюрократическая политика не терпит разнообразия, и исключения отмирают одно за другим. В особняки И.А.Морозова вселились подразделения Наркомпроса, а сами коллекции С.Щукина и И.А.Морозова, И.С.Остроухова, А.В.Морозова были национализированы.
В 1928 году принимается решение об объединении собраний щукинского и морозовского, сюда же присоединяют французские картины П.И.Щукина. Все вместе назвали Государственным музеем нового западного искусства (ГМНЗИ) и пополняют его выборочными сокровищами из собраний М.П.Рябушинского, С.А.Щербатова, М.О.Цейтлин и других.
В 1928 году по решению Наркомпроса морозовская и щукинская коллекции, разделенные территориально, свозятся в Морозовский особняк, так как щукинский дом понадобился влиятельному учреждению. А так как, несмотря на «утраты» коллекции при переездах, собрание получилось значительным, многие произведения спрятали и вспомнили прежнюю идею об обмене ряда эрмитажных полотен старых мастеров на «прогрессивные» произведения нового искусства.
Казалось бы, процесс создания в Москве, пусть даже такими жестокими изъятиями, музея — дело, далекое от подмены или грабежей художественных ценностей. Однако все эти процессы после смерти Ульянова-Ленина сблизились и пошли вполне предполагавшимися путями.
Подписанный в сентябре 1918 года В.И.Лениным декрет о запрещении вывоза и продажи за границу предметов особого художественного и исторического значения нарушался и прежде, ведь в нем была сакраментальная фраза: «Комиссариат по внешней торговле может давать разрешение на вывоз за границу памятников старины и художественных произведений только после предварительного заключения и разрешения Комиссариата народного просвещения».
В конце двадцатых годов сотрудников А.В.Луначарского полностью игнорировали, так называемый «ВЫВОЗ» принял размеры катастрофического грабежа и незаконной торговли художественными ценностями. И в этой торговле страдали и национализированные собрания, и государственные музеи Москвы и Петрограда.
Малиновский, накладывая контроль на все художественные ценности, предполагал использовать их также как изделия из золота и серебра, как культовые памятники и утварь, то есть в качестве товара. Он выпускает циркуляр, разнесенный во все уголки России:
«…Комиссариат Имуьцеств Республики предписывает всем Совдепам, Земкомитетам и Комитетам Крестьянской Бедноты наблюдать за тем, чтобы имущество художественно-исторического и научного значения, находящееся в имениях и усадьбах, как, например: картины, люстры, мебель, старинные костюмы, портреты, гравюры, книги, библиотеки, разные архивные дела, рукописи, письма и тому подобное без ведома и разрешения Комиссариата Имуществ Республики и его органов не продавалось и не отчуждалось. Это имущество должно оставаться на местах впредь до принятия его на учет Комиссариатом. О местонахождении такого имущества Комиссариат предлагает немедленно сообщить по адресу: Москва, Большая Дмитровка 8».
Как точно отметили О.Васильева и П.Кнышевский, развернулся процесс дележа и отбора ценностей. Делили и изымали все, что возможно, в шереметьевском Остафьево, юсуповском Архангельском, голицынских Дубровицах. Изымались: портреты — в запасники музеев, мебель — в госучреждения, книги — в одну-две библиотеки, имевшие сильных и влиятельных покровителей, драгоценности — в Гохран, архивные дела пудами — в макулатуру. Только в Москве на бумажное сырье изъято десятки тысяч пудов дел, хранивших историю воинских частей, казачества, русско-турецкой войны, русско-японской войны, пограничных войск.
И вот созданная Комиссия по внешней торговле при высшем Совнархозе, а за ней и Наркомторг получают право на экспортную торговлю произведениями искусства, отвергнутыми обществом по идеологическим соображениям. В Петрограде образовывают склады, и эксперты рассортировывают поступающее по группам: на первом месте стояли картины и живописные произведения, среди которых попадались весьма ценные, попросту вытащенные из опустевших квартир и домов, на втором — графические произведения и гравюры, в частности, на третьем — керамические и фарфоровые изделия: сервизы, вазы, декоративные блюда высокохудожественного исполнения, на четвертом месте находились самые громоздкие и трудно транспортируемые предметы мебели. Вещи из обстановки, российских и европейских мастеров и фабрик, перемежались с изделиями мануфактур, а также редчайших мастерских эпохи Возрождения. Особо выделялись изделия из стекла и хрусталя, все принадлежавшие к категории роскошных художественных поделок.
Были, конечно, склады, где комплектовались бронзовые скульптуры, подсвечники, часы, осветительные приборы, барельефы и бесконечные изделия западных мастеров из разряда забавных и дорогих безделушек. Отдельно собирались по группам ювелирные изделия, кружева и ткани, оружие и воинские доспехи, изделия из камней, книги и рукописи, археологические древности, иконы и, наконец, произведения Востока.
Все собираемое на складах, или, как их называли в официальных документах — выставках, не просто сортировалось, а к тому же оценивалось. Многочисленные сотрудники, отбиравшие, оценивавшие, комплектовавшие товар для заграницы, работали под руководством председателя специальной комиссии Алексея Максимовича Горького, получившего доверие новой власти в феврале 1919 года. Помощницей была незаурядная актриса и супруга его М.Ф.Андреева, осуществлявшая функции курьера, дипломата, партнера на переговорах с иностранными торговцами и посредниками крупных аукционных фирм.
Горький относился достаточно серьезно к вопросу «изъятия» художественных ценностей из квартир и частных собраний и оценке их, а так как знаний по истории живописи и прикладного искусства не имел, то полагался полностью на помощников. В случае, если труд таковых оплачивался плохо, или если у членов его комиссии были успехи, он лично докладывал по инстанции, и не кому-нибудь, а Ленину.
«В СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ, тов. ЛЕНИНУ.
Экспертная Комиссия при Наркомвнешторге два года с лишком работает по созданию фонда из предметов искусства и роскоши, могущих быть использованными для товарообмена с заграницей. За два года с небольшим штатом специалистов, почти без средств (израсходовано около 18 000 000 руб.) и рабочих рук, без пайка, без премий, оплаты сверхурочных собрано около 60 712 номеров (предметов) и 6522 ковров на сумму 15 000 000 000 (рублей).
В октябре 1920 года Совет Народных Комиссаров по докладу тов. Горького постановил дать специальный паек сотрудникам Комиссии, но Петрокоммуна отказалась выполнять наряд Ком. Рабоч. Снабжения при Нарком-проде, а затем пайки были отменены.
В ноябре Экспертная Комиссия вошла в соглашение с ПетрКУБУ о соединении закупочных комиссий. Денежный закупочный фонд Экспертной Комиссии был передан в КУБУ, но до сих пор дело тормозится по формальным соображениям. Ныне, когда на Экспертную Комиссию Совнаркома (декрет от 13 февраля) возложена ответственная задача повсеместного по России сбора вещей для заграничного фонда, работу приходится расширять, в то же время не только нельзя добыть новых работников, но необеспеченные старые сотрудники бегут из Комиссии. Так как участие в закупках КУБУ является сейчас единственной поддержкой к скудному бюджету сотрудников, то Экспертная Комиссия обращается с просьбой разрешить оставить ее коллектив сотрудников членами закупочной Комиссии КУБУ, как высококвалифицированных работников, делающих сейчас большое государственное дело.
Председатель Комиссии
М.Горький».
(Цит. по кн. О.Васильевой, П.Кнышевского)
23 сентября 1920 года «Матин» сообщила о проведении санкции против парохода с грузом льна, шедшего из Петрограда в Стокгольм, где среди тюков с политической литературой «нашлись» ящики с произведениями искусства из золота, платины, с документами, сопровождавшими все это в Стокгольм и последующей отправкой в Соединенные Штаты. Часть предметов являлась принадлежностью Патриаршей ризницы и Эрмитажа.
Большевики объяснили находку как провокацию классового врага». А кампания по сбору художественных ценностей повсеместно продолжалась, и функции Комиссии М.Горького укреплялись.
13 февраля 1921 года газеты публикуют правительственное постановление:
«Экспертная комиссия является единственным органом, ведущим учет вещей музейного, исторического, художественного, антикварного характера, а также предметов роскоши на складах Государственных, складах Городских Ломбардов, центральных и районных складах Петрогубкоммуны, в жилых помещениях, магазинах, сейфах и прочих хранилищах бесхозяйственного движимого имущества…»