Поиски иконописца потребовали усилий и времени. Наконец он был найден, и его привели к Матронушке[39]. Когда она указала на изображение иконы в книге и осведомилась, сможет ли он написать такой образ, мастер с уверенностью дал положительный ответ. Вздохнув отчего-то и покачав головой, Матрона велела иконописцу, прежде, чем тот возьмется за работу, сходить к священнику в храм на исповедь и причаститься.
Через некоторое время при повторной встрече с ним Матрона спросила у мастера, точно ли способен он написать икону «Взыскание погибших». И снова мастер уверенно подтвердил, что это ему под силу.
После этого, пообещав выполнить заказ скоро, он тем не менее отсутствовал немало времени. А все потому, что не шла ни в какую работа: то краски смешать не удается, то рука с кистью дрожит, будто не мастер он иконописного дела, а новичок какой. Сколько ни старался, ничего толком не получалось. И пришлось ему отправляться в Себино к Матроне и с великим смущением признаваться: ничего не выходит, прямо напасть какая-то.
— Что ж ты без покаяния образ писать-то взялся? — укорила она его.
— Покаялся я! — возразил мастер.
— Каяться значит во всех грехах признаваться, — сказала Матронушка.
Устыдился иконописец, в самом деле не решившийся признаться на исповеди в большом прегрешении, и в то же время несказанно удивился, что Матроне об этом ведомо. После встречи с ней он снова пошел в храм и признался священнику во всем, ничего не утаив. И затем ему удалось написать образ.
Икона Богородицы «Взыскание погибших» в течение долгого времени была главной святыней себинской церкви, с ее помощью связано множество чудотворений[40]. Например, когда устанавливалась засуха, образ выносили в поле, где и служился молебен, и, едва себинцы доходили до края своего села, начинался дождь.
Благодаря дарованному Господом духовному зрению для слепой от рождения Матроны внешний мир не был тайной, она обладала удивительно точным представлением том, что ее окружало, скажем, могла назвать все иконы в церкви и описать их, несмотря на то, что физически была не способна их видеть.
Однажды во время разговора с ней Зинаида Владимировна Жданова, автор-составитель крупного сборника воспоминаний о блаженной, высказала сочувствие Матроне, сожалея, что та не видела, насколько красив мир. Матрона на это с кроткой улыбкой ответила: «Мне Бог однажды открыл глаза и показал мир и творение Свое. И солнышко видела, и звезды на небе, и все, что на земле, красоту земную: горы, реки, травку зеленую, цветы, птичек…»
О грядущей революции и про то, как «будут грабить, разорять храмы и всех подряд гнать», Матрона начала говорить еще в юном возрасте. С началом Первой мировой войны она уже со всей определенностью предощущала мрачные дни Россиийского государства, провидя злые времена братоубийственной Гражданской войны и последующего безбожия.
Когда до революции оставалось всего несколько лет, Матрона убеждала отца и дочь Яньковых, чтобы они продали свое поместье и уехали за пределы России. Однако, как он ни почитал блаженную, Яньков-старший не прислушался к ее совету, не пожелал оставить отечество. И в черные дни они с дочкой разделили участь многих и многих представителей своего сословия: их богатое имение было разграблено, отца благодетельницы Матронушки Лидии Яньковой убили, самой же ей пришлось скитаться, и она пропала неведомого где.
Сохранилось свидетельство одной Матрониной односельчанки, которая рассказывала, что совсем незадолго до революции некой барыней был куплен дом в Себино, где она решила выстроить колокольню. О своем намерении, посетив ее, барыня поведала Матроне, которая ей сказала, что задуманное барыней дело не сбудется. «Как же ему не сбыться, ведь у меня и деньги имеются, и материал строительный?» — сказала та с удивлением.
Ответа не последовало: кроме того, что она уже сказала, Матроне нечего было добавить. Когда грянула революция, барыня лишилась не только денег и материалов — у нее не осталось ничего. Колокольня в Себине так и не поднялась, а спустя недолгое время большевики принялись повсюду сбрасывать колокола с колоколен, срывать кресты с церковных куполов, сами храмы закрывать и разрушать.
В это трудное время Матронушка давала свои наставления тем, кто приходил к ней в надежде получить совет и утешиться. На вопрос, как жить, когда вокруг насилие и безбожие, она отвечала: «Враг подступает — надо обязательно молиться. Внезапная смерть бывает, если жить без молитвы. Враг у нас на левом плече сидит, а на правом — ангел, и у каждого своя книга: в одну записываются наши грехи, в другую — добрые дела. Чаще креститесь! Крест — такой же замок, как на двери. Защищайтесь крестом, молитвою и святой водой, причащением частым…»
Блаженная вразумляла избегать осуждения ближних: «Зачем осуждать других людей? Думай о себе чаще. Каждая овечка будет подвешена за свой хвостик. Что тебе до других хвостиков?..»
Она говорила о терпеливой помощи: «Если старые, больные или кто из ума выжил, будут вам что-то неприятное или обидное говорить, то не слушайте слов, а просто им помогите. Помогать больным надо со всем усердием и прощать им надо, что бы они ни сказали, ни сделали».
Верующие ее спрашивали, как же Господь допустил уничтожение стольких храмов на русской земле, гонения на христиан, и матушка отвечала: «На это воля Божия, сокращено количество храмов потому, что верующих будет мало и служить будет некому… Народ под гипнозом, сам не свой, страшная сила вступила в действие… Эта сила существует в воздухе, проникает везде. Раньше болота и дремучие леса были местом обитания этой силы, потому что люди ходили в храмы, носили крест, и дома были защищены образами, лампадами и освящением. Бесы пролетали мимо таких домов, а теперь бесами заселяются и люди по неверию и отвержению от Бога».
Проникла эта бесовская сила и в братьев Матроны: оба они, публично отрекшись от Бога, вступили в большевистскую партию и стали партийными активистами на селе, своими руками храмы закрывали, агитировали от веры отказываться. Сестра их блаженная, которую знали не только в округе, но и далеко за ее пределами, и которая на протяжении многих лет обеспечивала пропитание всей семье, стала не только компрометировать Ивана и Михаила — из-за нее они могли подвергнуться репрессиям, так как люди и в послереволюционные годы продолжали к идти и ехать к Матроне. И в 1925 году она была отвезена ими в Москву к дальней родне, от греха подальше.
В столице ей довелось прожить до конца жизни, Москва сразу же ей полюбилась, она говорила, что это «святой город, сердце России». Московский период жизни Матроны продолжался практически три десятка лет, и все это время она буквально кочевала — перебиралась от родных к знакомым, из домика в домик, из квартиры в квартиру, из подвала в подвал, из угла в угол, доводилось ей ютиться и в прихожих, и в чуланах. К тому же у нее не было московской прописки, а это могло повлечь за собой серьезные последствия, вплоть до ареста и высылки, не только для самой Матронушки, но и для людей, которые давали ей приют. Спасалась она и те, кто ей помогал, благодаря ее прозорливости. Духовное зрение позволяло ей предвидеть несчастье, и Матрона, вовремя съезжая, всегда избегала ареста. А то бывало и так.
Однажды милиция получила донос: такие-то такие-то в своей квартире дают приют не имеющей прописки слепой старушке, которая занимается религиозной пропагандой, незаконным лечением и прорицательством. Участковый по долгу службы отправился с проверкой по указанному адресу. Матрона находилась в квартире, была совершенно спокойной. На требование служителя закона предъявить документы и собираться следовать в участок, Матронушка сказала, чтобы он шел скорее домой, у него там несчастье случилось, а она, слепая, никуда не денется, тем более что и ходить не может, так что за ней пусть потом приходит, она так и будет на кровати сидеть.
Милиционеру что-то подсказало, что следует послушаться совета, и он поспешил к себе домой. Там он обнаружил лежащую без чувств на полу жену, которая сильно обгорела из-за вспыхнувшего керогаза. Участковый немедленно повез ее в больницу, и врачи успели оказать ей экстренную помощь и спасти жизнь.
Милиционер был обязан доложить начальнику о принятых мерах по факту проверки по возвращении в участок. На вопрос, забрал ли он незрячую старуху, не имеющую прописки, участковый ответил, что забирать ее он не будет никогда, потому что если бы она его не предупредила, он бы потерял жену. А благодаря старушке успел отвезти ее в больницу.
О том, в каких тяжелых условиях временами приходилось выживать Матроне, Зинаида Жданова рассказывала следующее:
«Я приехала в Сокольники, где матушка часто жила в маленьком фанерном домике, отданном ей на время. Была глубокая осень. Я вошла в домик, а в домике — густой, сырой и промозглый пар, топится железная печка-буржуйка. Я подошла к матушке, а она лежит на кровати лицом к стене, повернуться ко мне не может, волосы примерзли к стене, еле отодрали. Я в ужасе сказала: „Матушка, да как же это? Ведь вы же знаете, что мы живем вдвоем с мамой, брат на фронте, отец в тюрьме и что с ним — неизвестно, а у нас — две комнаты в теплом доме, сорок восемь квадратных метров, отдельный вход; почему же вы не попросились к нам?“ Матушка тяжело вздохнула и сказала: „Бог не велел, чтобы вы потом не пожалели“».
Квартира бывшей ее односельчанки Е. М. Ждановой и ее дочери Зинаиды в старинном деревянном доме на Арбате, в Староконюшенном переулке служила Матроне пристанищем с 1942 по 1949 год. Здесь ей даже удалось обжиться и собрать множество икон: в трех углах комнаты, занимая пространство от пола до потолка, находились иконы.
Многим людям, дававшим приют Матроне, впоследствии не удалось избежать советских репрессий. Ту же Зинаиду Жданову осудили как участницу религиозно-монархической группы. Благо она прошла через выпавшие на ее долю испытания и создала впоследствии замечательную книгу о «житии и чудесах блаженной старицы Матроны». Приведем оттуда один пример удивительной прозорливости и духовного видения Матронушки.