Однако двигаясь к этому познанию, к чему его побуждало отчаянное желание успокоить свои душевные муки, Александр иногда оказывался в дебрях масонства и мистицизма. Например, ясновидящая и пророчица Е. Ф. Татаринова, глава секты хлыстов и скопцов, своими радениями, которые он посещал, едва не доводила императора до мистического экстаза, в сокрушение, как он сам говорил, и слезы лились по лицу его. Кстати, местом проведения татариновских радений служил даже Михайловский замок.
Почти восемнадцать месяцев дворец императора был местом жительства для некоей мадам Буше, которая была представлена Александру I в качестве ясновидящей. Посредством нее представители секты спасителей Людовика XVII тщились найти путь к сердцу российского самодержца, точнее, их интересовала возможность запустить руку в казну. Однако сестре Саломее, как именовали мадам Буше «спасители», несмотря на то, что Александр удостоил ее множества встреч, никакой пользы ни для себя, ни для секты добиться не удалось.
Между тем благодаря военным успехам России вся Европа стала превозносить Александра I как спасителя от узурпатора. Он получил предложение встать во главе антинаполеоновской коалиции и впоследствии как триумфатор въехал на белом коне в столицу Франции. Росийский Сенат присвоил ему пышный титул «Благословенного, великодушного держав восстановителя».
Его воодушевило собственное всемогущество, и, вспомнив свои либеральные устремления, Александр I совершил щедрый дар: Царством Польским была получена либеральная конституция. На 1816–1819 годы пришлось осуществление крестьянской реформы в Прибалтике, и было высказано прозвучавшее многозначительно обещание о распространении этих порядков «на другие земли», но с уточнением: «когда они достигнут надлежащей зрелости». Уже началась державшаяся в строжайшей тайне подготовка проектов и указов, касающихся отмены крепостного права в России… К сожалению, помимо того, что устойчивость воззрений не была его отличительной чертой, и того, что он легко поддавался различным влияниям, Александр I был еще и непоследователен. По крайней мере его деятельность, связанная с созданием военных поселений, причем едва ли менее активная, чем Аракчеева, свидетельствует именно об этом.
Но мы слегка отклонились от основной темы. 2 сентября 1814 года российский император поехал в Австрию, чтобы принять участие в Венском конгрессе. Он был встречен как триумфатор, его чествовали, проводя парады, его развлекали, устраивая приемы и давая балы. Осиянного лучами славы Александра I окружило всеобщее обожание, его прекрасные манеры и природное обаяние очаровывало красавиц. Свет интересовался не столько результатами заседаний Конгресса, сколько амурными похождениями европейских правителей, из коих наибольшее внимание, конечно, привлекал российский самодержец. Он заводил одну интрижку за другой, и неудивительно, так как дамы сами бросались в объятия героя, победившего Бонапарта. В донжуанском списке Александра I нашлось место прекрасной графине Юлии Зичи, графине Эстергази, венгерской графине Сегеньи, княгине Ауэрсперг. Им был оставлен с носом князь Меттерних, у которого он элегантно увел княгиню Багратион, прозванную за красоту «русской Андромедой»…
Всеобщее поклонение и радостная атмосфера утишили немного постоянные нравственные мучения императора. Однако в скором времени душевные переживания взяли верх, и он покинул Вену до того, как Конгресс завершил свою работу. И снова на первый план для него вышли духовные заботы, потеснив дела сердечные. Александром был приближен к себе митрополит Фотий, издан указ, благодаря которому иезуитов с их орденом изгнали из Российской империи. Однако одновременно он размышлял про возможность создания чего-то, что походило бы на всемирную религию.
В это время Роксандра Стурдза рассказала императору про прорицательницу Юлиану Крюденер, напомнив ему известные в Европе факты, а именно: баронесса предсказала нашествие Бонапарта и то, что его победит русский царь. Фрейлина его супруги поведала Александру также про то, что баронессой он безмерно почитаем, что та давно мечтает с ним встретиться, и передала ее слова: «Если я буду жива, это будет одной из счастливых минут моей жизни… Я имею множество вещей сказать ему. И хотя Князь тьмы делает все возможное, чтобы удалить и помешать тем, кто может говорить с ним о божественных вещах, Всемогущий будет сильнее его». Не забыла упомянуть Стурдза, что последние пророчества баронессы относятся к Наполеону, который якобы в скором времени обретет свободу.
Александру I было известно, кто такая Юлия Крюденер, о которой много говорили в европейских странах. В 1814 году ему даже довелось посетить несколько мистических собраний, которые проводились в парижском доме баронессы, однако ее ему не представили. Восприимчивый император хорошо запомнил рассказанное Роксандрой Стурдза.
Когда им была сделана остановка в Хейльбронне на обратном пути из Вены, Александра известили, что Наполеон покинул остров Эльбу. Пошел отсчет знаменитых «Ста дней». И почти сразу ему было доложено, что некая госпожа Юлия Крюденер обратилась с просьбой принять ее. Император припомнил об ее пророчестве насчет бегства Наполеона и пожелал немедленно принять просительницу. То, что проповедовала баронесса, оказало сильнейшее воздействие на восприимчивого Александра, ведь слова ее задели сокровеннейшие струны его души. Она говорила об углублении в себя, покаянии и замаливании прошлых грехов. «Государь, — вещала Юлия Крюденер, — вы еще не приближались к Богочеловеку как преступник, просящий о помиловании. Вы еще не получили помилования от Того, кто один на земле имеет власть разрешать грехи. Вы еще остаетесь в своих грехах. Вы еще не смирились пред Иисусом, не сказали еще, как мытарь, из глубины сердца: «Боже, я великий грешник, помилуй меня!» И вот почему вы не находите душевного мира. Послушайте слова женщины, которая также была великой грешницей, но нашла прощение всех своих грехов у подножия Креста Христова».
На протяжении трех часов пророчица произносила странную проповедь, а могущественнейший человек в Европе сидел, закрыв лицо ладонями, и плакал как ребенок. Баронессу обеспокоило его состояние, однако император, успокоив ее, отвечал, что все сказанное ею было ответом на его молитвы, и объявил, что наконец-то нашел мир.
Александром I было услышано от Юлии Крюденер именно то, что он желал услышать. И он стал беседовать с ней, в словах ее находя утешение; они встречались все чаще, время бесед увеличивалось, иногда они общались до глубокой ночи. Баронесса влияла на императора все сильнее. В 1815 году, когда русская армия предприняла поход на Париж, госпожа Крюденер обосновалась в снятом ею крестьянском домике на берегу Неккара, и здесь ее часто посещал Александр I, чтобы внимать ее наставлениям. По просьбе его она поехала с ним в Гейдельберг, а затем — в Париж, где она была размещена в отеле Моншеню, по соседству с императорской главной квартирой в Елисейском дворце. Эти здания соединял черный ход, и каждый вечер император посещал молитвенные встречи, которые проводила баронесса.
Однако гостем Юлии Крюденер был не один лишь российский император. Хилиазм, казалось, охватил высшие слои европейского общества, и приглашения на устраиваемые ею религиозные собрания искало множество интеллектуальных и светских знаменитостей; у нее бывали Шатобриан, Бенджамен Констан, госпожа Рекамье, герцогиня Бурбонская и госпожа де Дюра. Однажды Александр I пригласил министра иностранных дел Австрии Клеменса фон Меттерниха отобедать с ним и с баронессой Крюденер. Стол был сервирован на четыре персоны. Меттерних учтиво осведомился, кто еще составит им компанию, и Александр, указав на четвертый, ответил: «Он для Господа нашего Иисуса Христа».
Великим князем Николаем Михайловичем было сказано: «Она была стеснена недостатком денежных средств и всегда во всем испытывала нужду. Кроме чувств тщеславия, случая сыграть видную роль, действовала и алчность. <…> В записочках императора Александра I к князю Голицыну постоянно встречаются анонимные денежные вспомоществования; они рассыпались щедрою рукой и на г-жу Крюденер, и на ее родню». Может быть, ею как-то использовалось собственное влияние на Александра I ради личных целей, однако не следует забывать, что у баронессы Крюденер была широкая популярность в Европе, ее проповеди привлекали толпы людей. А значит, пожертвований было достаточно. Между тем достоверно известно, что сразу же после того, как она оставила светскую жизнь, Юлия Крюденер раздавала все имеющиеся у нее деньги и была неимущей.
Как бы там ни было, и что бы ею ни двигало, но факт остается фактом: баронессой Юлией Крюденер был оставлен яркий след в истории. В основной своей массе историки игнорируют по большому счету ее влияние на Александра I, никак не связывают ее с созданием Священного союза. Основным аргументом в этом смысле часто служит имеющее основания утверждение, что устойчивые убеждения были в дефиците у российского императора. Поэтому де в Силезии он посещал моравских братьев в их общинах, в Бадене — Штиллинга, в Лондоне — квакеров, бывал в салонах магов и прорицателей разных мастей.
Спору нет, однако не случайно австрийским канцлером Меттернихом, обладателем изворотливого и проницательного ума, высказывались опасения из-за влияния на российского императора сектантских мистических воззрений, особенно тех, что проповедовала баронесса Крюденер. Что до роли ее в создании Священного союза, то она будет яснее, если вспомнить тот факт, что идея Союза зарождалась и обсуждалась в умственной среде, по определению А. Мартина, в «ментальном мире», который составили сама Юлиана Крюденер плюс Роксандра Струдза, Юнг-Штиллинг, Ф. фон Баадер и Александр Стурдза, а текст акта написали А. Струдза и Иоанн Каподистрия. При этом Роксандрой Струдза постоянно подчеркивалась ведущая роль баронессы в создании Священного союза, потому что якобы именно ею были сформулированы идеи религиозного переустройства Европы после Наполеона и преподнесены Александру I так, словно они были плодом его ума. Но главное все же то, что именно от Юлии Крюденер постоянно сомневающийся царь воспринял мысль о собственном избран