В 1949 году, восемнадцати лет от роду, он устроился работать санитаром в соседнем Ричмонде, чтобы заработать себе на учебу в университете Индианы. Вскоре он женился на Марселин Болдуин, медсестре, бывшей на четыре года старше его. На следующий год, не будучи еще посвященным в духовный сан, Джим Джонс стал пастором церкви в Индианаполисе и взял на себя заботу о многонациональном молодежном центре.
В течение последующих четырех лет Джонс подвергался преследованиям со стороны расистских фанатиков Индианы. Многие консервативные прихожане церкви, в которой служил Джонс, выступали против его планов допустить негров к участию в богослужениях наравне с ними. В конце концов Джонс вынужден был уйти, получив, однако, ценный урок человеческой психологии. Члены его общины, прохладно относившиеся к своему молодому пастору, тем не менее стояли за него горой, когда на Джонса нападали посторонние люди. Вывод был ясен: даже те люди, которые без энтузиазма разделяют веру других, могут сплотиться перед лицом общего врага.
На пожертвования последователей Джонс основал свою собственную церковь в нищенском квартале Индианаполиса, превратившемся из бедного района для белых в негритянское гетто. Новая церковь получила высокопарное название Народный Храм. Молодой священник проповедовал объединение представителей разных наций, но не потому, что это было модно, а потому что верил в это.
Они с женой усыновили семеро детей, среди которых были белые, негры и азиаты. Гордясь своим полуиндейским происхождением, Джонс называл себя «бинациональным».
Теперь, когда его паства состояла в основном из чернокожих верующих, он принялся изучать стили и технику негритянских проповедников, которым удавалось внушить молитвенный экстаз своим слушателям. В Филадельфии он видел чернокожего проповедника, чья паства буквально впадала в гипнотическое состояние, стоило ему только раскрыть рот. Святой отец метал гром и молнии с алтаря, а в миру жил в роскоши, которую обеспечивали ему преданные последователи, верившие, что ему под силу даже воскрешать мертвецов. Джонс был покорен и решился испытать глубины преданности собственной паствы.
Всего за одну ночь расистская кампания против него таинственным образом достигла своего апогея. Джонс утверждал, что получил сотрясение мозга, после того как член Клу-клукс-клана ударил его по голове бутылкой у дверей дома. Репортажи в газетах, основываясь в основном на информации, поступившей от самого Джонса, сообщали, как смело он противостоял угрозам себе и своей семье.
В знак признания его мужества мэр Индианаполиса принял Джонса на работу с окладом в три тысячи фунтов в год в городской Комитет по правам человека. Его прихожане, сознавая, что их пастору угрожает опасность, стали относиться к нему с еще большей преданностью. Джонс решил, что подошло время крепче сплотить ряды своих последователей угрозой поссрьезнес, чем расизм.
В 1960 году Соединенные Штаты переживали «ядсрную лихорадку». Миллионы обеспокоенных американцев строили подземные убежища на задворках своих домов. Популярный журнал поместил на своих страницах полусерьезную заметку, утверждая, что ученые выделили на нашей планете «десять мест, наиболее защищенных от радиации в случае ядерной войны». Заметка натолкнула Джонса на мысль, как он может полностью подчинить себе жизни своих последователей. Две самые безопасные зоны, названные в журнале, находились в Белу-Оризонти в Бразилии и в калифорнийских лесах Укиа в двухстах километрах к северу от Сан-Франциско.
Преподобный Джонс неожиданно объявил прихожанам, что ему было «видение ядерной катастрофы», и посоветовал приготовиться следовать за ним туда, куда он укажет, чтобы спастись. Затем на деньги церкви он поехал вместе с семьей в Бразилию на разведку, наказав перед отъездом пастве продать свои дома и снять деньги с банковских счетов.
Бразилия не понравилась Джонсу, однако маленькая, недавно образованная южноамериканская страна Гвиана, в которой он останавливался на несколько дней, произвела на пастора большое впечатление. Бывшая британская колония стала крайне левой социалистической республикой, воплощавшей многие мечты Джонса о социальной справедливости, которые он проповедовал своей пастве. Вернувшись из Южной Америки, он поведал своим последователям об увиденном и добавил, что его страшное предчувствие ядерной катастрофы на время отступило.
Польщенный и приободренный количеством прихожан, уже выставивших свои дома на продажу только из-за его «предчувствия», Джонс решил приберечь вариант бегства от цивилизации на черный день. Если они настолько верят ему, что позволяют его фантазиям управлять своими жизнями, то поверят любой выдумке, которую он сочинит. Теперь же было самое время заняться целительством.
Обряды исцеления представляли собой красочные, очень выгодные в финансовом отношении и несложные при исполнении шоу. Джонс проходил между рядами «страждущих» в религиозном экстазе и время от времени возлагал на них руки. После этого подсадные пациенты радостно вскакивали на ноги, утверждая, что их болезни полностью исчезли.
Однако когда приближенные помощники Джонса заявили, что их учитель воскресил из мертвых сорок своих последователей, газеты и Государственный Совет по психологии всерьез заинтересовались их словами.
Нужно было действовать решительно и быстро, пока пресса и местные официальные лица не начали копать слишком глубоко. Идеальным убежищем для секты оказалась калифорнийская долина Редвуд близ Укиа, так называемая «безопасная ядерная зона».
Калифорния середины шестидесятых представляла собой прекрасный камуфляж для Народного Храма. Три сотни вновь прибывших религиозных энтузиастов быстро смешались с распространенными в те годы «детьми цветов», пацифистами и хипповыми коммунами.
Для беспрепятственного процветания Народного Храма Джонсу необходимо было превратить в союзников двух потенциальных оппонентов: прессу и городских чиновников. Это удалось ему почти сразу же. Члены Храма, которые сразу по прибытии поступили на самые непопулярные должности помощников продавцов в магазинах и чернорабочих, всегда были в числе первых добровольцев, готовых бесплатно работать многие часы на местные благотворительные организации. Многие прихожане преподобного Джонса становились приемными родителями для детей из сиротских приютов. Сам отец Джонс усердно обхаживал местных политиков до тех пор, пока его не избрали директором бесплатной службы помощи.
У Джонса появились сотни новых последователей, присоединившихся к церкви из уважения к его признанным заслугам, а также из бездумного, слепого доверия общественному мнению. Джонс объяснял своей пастве, что сможет сделать общество более справедливым, если они будут неустанно трудиться во время избирательных кампаний и помогать ему добиваться большей политической власти.
Доллары бесперебойно поступали на его счета, Народный Храм стал уважаемой, официально зарегистрированной религиозной организацией с чистыми идеалами. Джим Джонс был готов к большой игре.
Вскоре он переселил свою паству из лесов на залитые огнями улицы Сан-Франциско. Репутация людей, творящих добро повсюду, где бы они ни появлялись, сопровождала общину. Джонс построил новый храм в престижном районе города. Количество членов секты возросло до семи с половиной тысяч.
Городские власти, восхищенные неуемной энергией Джонса и его талантом организатора, обратились к нему за помощью в осуществлении своей благотворительной программы. Храм взял на себя обязанность ежедневно раздавать бесплатные горячие обеды в своей столовой. Никто не подозревал, что многие из тех, кто с благодарностью пользовался щедростью городской администрации, сами принадлежали к церкви преподобного Джима Джонса, отдавая своему пастору все деньги вплоть до страховых выплат.
В 1976 году наивные местные политики, опасавшиеся, что на встречу с Розалин Картер, женой кандидата в президенты Джимми Картера, не придет достаточное число народа, попросили Джонса помочь им увеличить аудиторию. Последователи Джонса до отказа заполнили огромный зрительный зал и устроили своему лидеру бурную овацию. На следующий день в газетах появились фотографии, запечатлевшие Джонса рядом с Розалин Картер. Когда Джимми со скрипом победил на выборах, Джим Джонс получил приглашение на церемонию президентской инаугурации в Вашингтоне.
В глазах калифорнийского общества глава Народного Храма был столпом респектабельности. Он открыто хвастал, что пожертвовал сотни тысяч долларов из фонда Храма голодающим детям Гвианы.
Однако стали появляться люди, ушедшие из Храма. Они рассказывали совершенно иные истории. По их словам, Джонс много говорил о сексе во время своих проповедей и требовал, чтобы счастливые супружеские пары были насильно разведены и сочетались браком с теми людьми, которых выберет он сам из круга своих приближенных старейшин. Более того, Джонс настаивал, что, являясь духовным наставником своей паствы, имеет право на сексуальные отношения с любой женщиной или девушкой общины, и заставлял их заниматься с ним любовью.
Стали известны подробности внутренней жизни Храма. Джонс бил членов общины, чтобы они публично признавались в грехах, которых на самом деле не совершали, в том числе в гомосексуальности. Маленькие дети жестоко избивались на алтаре Храма. Так Джонс заставлял их «проявлять уважение». Девочек заставляли принимать участие в «боксерских поединках» с более сильными противниками, которые избивали их до бесчувствия. Некоторые дети исчезали на какое-то время в маленькой комнате, где встречались с «голубоглазым монстром». Из этой комнатки не доносилось ударов. Были слышны только пронзительные детские крики и треск электричества, которое под высоким напряжением пропускалось через их тела.
И все это время в фонд Храма бесконечным потоком поступали деньги.
Многие газеты Сан-Франциско являлись гордыми обладателями круглых сумм наличными, которые Джонс выдавал в качестве премий от своего Храма за «выдающиеся вклады журналистов в дело мира и общественного просвещения». Даже местный департамент полиции удостоился щедрой дотации на помощь вдовам и сиротам офицеров, погибших при исполнении служебного долга.