Шеф полиции Вячеслав фон Плеве организовал погромы в Кишиневе и Гомеле, призванные «пустить евреям кровь, зараженную революцией». Министр внутренних дел Столыпин казнил пять тысяч политических преступников менее чем за два года. А 22 января 1905 года вошло в историю под названием «кровавое воскресенье». В этот день под пулями военных и под копытами казачьих лошадей погибло 150 беззащитных человек, включая женщин и детей, и около тысячи получили ранения в результате подавления мирной демонстрации, направлявшейся к Зимнему дворцу в Санкт-Петербурге. Узнав об этом, царь задал единственный вопрос: «Достаточно ли убито?»
Но революция была уже неотвратима. Нужна была только одна искра, чтобы разгорелось ее пламя. Этой искрой стала первая мировая война, в которой Россия потеряла значительную часть территории и четыре миллиона человек.
В 1916 отвратительное руководство и страшные лишения деморализовали армию и подорвали ее силу. Год спустя солдаты и моряки встали гарнизоном вблизи Санкт-Петербурга. Их поддержали бастующие рабочие. Они протестовали против плохого снабжения продуктами, инфляции и коррупции. В конце концов царь вынужден был отречься от престола. Царская охранка, секретная служба, многие годы терроризировавшая народ, перестала существовать. Землю конфисковали у богатых и роздали крестьянам. Рабочим пообещали восьмичасовой рабочий день и назначили первые свободные выборы. Освобожденному народу казалось, что утопия наконец-то стала реальностью.
Однако революционерам досталось горькое наследство. Стремясь удержать власть любой ценой, цари забывали об интересах нации. Революционеры, такие, как Ленин, вернувшись из Европы, наглядно убедились, насколько отстала их страна. «Наша задача, — говорил Ленин своим коллегам по Политбюро, — встать во главе измученных масс, которые устало ищут выход, и повести их по верному пути, по пути трудовой дисциплины».
Но Ленин умер в 1924 году, успев преодолеть всего несколько шагов на этом пути, а его преемник превратил мечту о демократии в кровавый кошмар, сделавшись тираном, с которым не смог бы тягаться ни один даже самый садистски настроенный русский царь. За тридцать лет своего правления Иосиф Сталин убил больше людей, чем все цари вместе взятые. Он превратил народную революцию, основанную на идеалах свободы и равенства, в тоталитарную диктатуру, державшуюся одним только страхом. В то же время он сумел сделать Советский Союз одной из двух мировых супердержав, невероятно расширив его границы.
Умирая, Ленин предупреждал Центральный Комитет не доверять Сталину, сыну сапожника, грабившему банки в родной Грузии, чтобы пополнить денежные фонды большевиков, и ставшему в 1922 году Генеральным секретарем Коммунистической партии. Ленин призывал своих коллег найти кого-нибудь «более терпимого, более лояльного, более вежливого, более рассудительного и менее взбалмошного» и добавлял: «Товарищ Сталин сконцентрировал в своих руках безграничные полномочия, и я не уверен, что он сумеет использовать эти полномочия с надлежащей осторожностью…» Партийные руководители сделали все, что было в их силах, назначив товарищей Зиновьева и Каменева разделить вместе со Сталиным бремя власти. Но Генеральный секретарь к тому времени стал уже слишком могущественным. Ловко маневрируя силовыми группировками в Политбюро, он сумел сместить, изгнать, даже обратить в бегство всех своих потенциальных противников. В 1928 году он уже был бесспорным хозяином Москвы. Николай Бухарин, один из ближайших ленинских соратников, признался своему другу, когда его сместили: «Сталин — это Чингисхан, который уничтожит нас всех». Эти слова оказались ужасающе верным пророчеством.
Сталин решил развивать русскую промышленность. Гигантские угольные, желсзодобывающис и сталеплавильные комплексы были возведены по всей стране в рекордно короткие сроки страшной ценой человеческих жизней. Один американский инженер, приглашенный в качестве консультанта на одну из строек, сказал: «Я готов поспорить, что битва русских за черную металлургию унесла больше жизней, чем битва при Марне».
Эта программа частично финансировалась возросшими налогами с богатых крестьян-кулаков.
Ленин разрешил им продавать излишки урожая, чтобы покрыть нехватку продовольствия, однако Сталин, верный догматам, не мог допустить подобного отклонения от правил. Вскоре кулаки лишились не только права торговать, но и своей земли вместе со всем нажитым.
Вальтер Кривицкий был руководителем сталинской военной разведки в Западной Европе до тех пор, пока не стал перебежчиком, спасаясь от чистки в 1936 году. В интервью одному британскому изданию он сказал: «Если вы услышите, что я покончил жизнь самоубийством, не верьте. Знайте, что меня убили». В феврале 1941 года его тело обнаружили в номере отеля в Вашингтоне. Ознакомившись с предсмертной запиской, следствие пришло к заключению, что погибший сам пустил себе пулю в голову. Но вдова Кривицкого, Татьяна, прокомментировала записку так: «Почерк Вальтера, а слова не его».
Сталин развернул кампанию по уничтожению кулаков как класса. Миллионам крестьян было приказано вступить в государственные колхозы. Миллионы были согнаны в города и насильно сделались рабочими государственных заводов. Остальные сгинули в исправительных трудовых лагерях, ГУЛАГах, ставших впоследствии знаменитыми благодаря писателю Александру Солженицыну. Двадцать пять миллионов человек были насильственно переселены, более миллиона попросту убиты.
Сталин, «стальной человек», подчинил своей марксистской воле все стороны жизни. В результате чисток партийно-государственного аппарата 164000 московских государственных служащих потеряли работу в течение восемнадцати месяцев. Церковные издания были закрыты, помещения церквей конфискованы, священники либо сидели в тюрьмах, либо бежали в изгнание. Местный национализм в государствах-сателлитах был признан еще одним «отклонением» и безжалостно искоренялся. Произведения писателей подвергались жесточайшей цензуре, запрещавшей книги, не призванные вдохновлять пролетариат. «Где еще людей убивают за то, что они пишут стихи?» — печально вопрошал один художник. ОГПУ, тайная полиция, крепко держала в своих железных тисках всех и каждого. Для удобства тотальной слежки была произведена смена внутренних паспортов. Зачастую государство тихо ликвидировало подозреваемых в измене людей без обращения в суд. В конце концов, ОГПУ служило человеку, которому принадлежит фраза: «Смерть одного человека это трагедия; смерть тысяч — статистика».
Статистические показатели говорили об успехе первой пятилетки. В 1935 году индустриальное производство возросло в четыре раза по сравнению с 1913 годом. Однако прогресс был завоеван страшной ценой. Результаты переписи населения 1937 года оказались настолько пугающими, что их решено было скрыть. Два года спустя специалисты подсчитали, что население России сократилось на двадцать миллионов. Причиной тому были массовая иммиграция и повальный голод.
Но сокрушительная поступь сталинской индустриализации требовала новых жертв. Историк Е. Г. Карр писал: «Возможно, во всей человеческой истории мало найдется примеров столь впечатляющих достижений, за которые заплачена столь чудовищная цена».
В ноябре 1932 года жена Сталина Надежда Аллилуева совершила самоубийство, застрелившись из револьвера. Одно время она помогала Сталину, выдавая тайны, доступ к которым ей обеспечивала должность заведующей секретными кодами в кабинете Ленина. Теперь же несчастная женщина ужаснулась нечеловеческой жестокости, проявившейся в характере ее мужа. Он оказался законченным алкоголиком, склонным к беспричинным вспышкам насилия, недостойно издевавшимся над подчиненными. Сталину доставляло откровенное удовольствие испытывать верность своих чиновников. Однажды он скатал пять трубочек из бумаги, надел их на пальцы секретаря и поджег, с усмешкой наблюдая, как тот корчится от боли, не решаясь все же потушить огонь. Со смертью Надежды абсолютизм Сталина потерял всякие границы. Их дочь Светлана скажет позже: «Тогда его душа лишилась последних следов человеческого тепла».
В январе 1946 года Сталин создал особое заграничное подразделение по саботажу и убийствам, подведомственное его секретной службе. Первый глава этого подразделения, герой войны, Павел Анатольевич Судоплатов, дал одному из своих офицеров (позднее переметнувшемуся на Запад) совет, как выбирать убийц: «Ищите людей, обиженных судьбой или природой — уродливых, страдающих комплексом неполноценности, жаждущих власти и влияния, но не имеющих ни того ни другого в силу сложившихся обстоятельств. Сознание принадлежности к сильной, влиятельной организации даст им ощущение превосходства над красивыми, преуспевающими людьми, которые их окружают, и впервые в жизни они почувствуют свою значительность. Это грустно и низко, но мы обязаны извлечь из этого пользу».
Вскоре после этого, в декабре 1934 года, в Санкт-Петербурге, переименованном к тому времени в Ленинград, молодой коммунист застрелил секретаря партии Сергея Кирова. Сталин немедленно распорядился службам госбезопасности ускорить рассмотрение дел, возбужденных против людей, обвинявшихся в терроризме. Теперь смертные приговоры следовало приводить в исполнение непосредственно после их вынесения, поскольку отныне государство отказывалось рассматривать петиции о помиловании. «Тем самым правительство, — как позже говорил Никита Хрущев, — само заложило основу массовым нарушениям социалистической законности».
А Сталин, между тем, пошел в наступление против своих революционных соратников. Зиновьев, Каменев, Бухарин и шеф ОГПУ Ягода — это всего лишь четыре имени из огромного списка представителей высшего эшелона коммунистической власти, обвиненных в заговоре против государства во время последовавших один за другим показательных процессов в 1936–1938 годах. К удивлению многих, все обвиняемые сами публично признавались в своей вине, возможно, из-за несокрушимой преданности революции, но, вероятнее всего, сломавшись под пытками и благодаря угрозам расправиться с семьей в случае, если они будут упрямиться. К 1939 году девяносто восемь из ста тридцати девяти членов Центрального Комитета были расстреляны. Погибли все коллеги Ленина по Политбюро, за исключением самого Сталина и Троцкого, бежавшего за границу в 1929 году.