– Хвостолом – это легенда.
– Сам увидишь, он – лучший. Он, считай, никогда не жалуется.
– Этот дракон тоже никогда не будет жаловаться.
Релкин усмехнулся.
– Вот этого лучше не надо, а то я что-нибудь упущу.
Релкин проверил у Джамбла левую руку, где он почти под корень срезал коготь. Все хорошо зажило.
– Говорят, Хвостолом лучше всех владеет мечом.
Релкин кивнул.
– Правда. Единственный дракон, который может одолеть его, это, пожалуй, старый Буртонг. Ты не видел, как сражается Буртонг?
– Нет, но этот дракон слышал о нем. Он медношкурый, но с мечом очень скор.
– Он такой. Если бы не Базил, он стал бы чемпионом еще несколько лет назад.
Драконы весело побалагурили, пока звук рожка не объявил о возобновлении работ. Затем они разобрали инструменты и до конца работали все вместе. В три часа к расписанию добавили небольшой полдник, так как драконы Стосорокпятого пропустили завтрак. Повара привезли на рыбацких лодках огромное количество рыбы, обжаренной в сухарях, и свежеиспеченных лепешек и раздали голодной орде.
Очень скоро со всем этим было покончено, и легионеры снова принялись копать и строить укрепления. С подключившимся к ним Стосорокпятым дело пошло гораздо быстрее. Позже, когда звук рожка объявил об официальном окончании рабочего дня, все вместе протопали вдоль вновь возведенных укреплений к лагерю, расположенному примерно в миле от основания перешейка. Он был укреплен девятифутовой траншеей и частоколом.
Огонь уже был разведен, и огромные обеденные котлы вскоре закипели. Драконы отдохнули, порезвившись в купальном бассейне – все, кроме Джамбла, который терпеливо сидел, пока Релкин снимал с ран швы, которые наложил еще в Далхаузи.
Когда раздали лапшу, драконы поели все вместе, усевшись кружком вокруг огня, а драконопасы собрались у меньшего костра и, вооружившись нитками и иголками, занялись ремонтными работами, у каждого был длиннющий список неотложных дел. Кузо и Хуссей завоевали уважение тем, что засучили рукава и энергично принялись исправлять самые худшие повреждения джобогинов. Ральф, единственный мальчик из Стосорокпятого, изо всех сил заботился о разваливающейся экипировке, но двух человеческих рук слишком мало, чтобы ухаживать за десятью драконами, а джобогины у всех изрядно поизносились.
Драконы, покончившие со своим рационом, разбрелись по своим палаткам. У Стосорокпятого палаток не было, но Кесептон предусмотрительно захватил дополнительные материалы. Приложив немного изобретательности, устроили разномастное жилье для всех вновь прибывших. Релкин убедился, что Джамбл устроился на отдых, потом направился к палатке, которую он делил с Базилом.
Хвостолом к этому времени растянулся на подстилке из веток и тростника, принесенных с болота.
– Джамбл – хороший виверн. Молодой, но у него есть желание учиться.
– Думаю, так оно и есть.
– Будем просто надеяться, что он хорош в обращении с мечом.
– Ага, – вздохнул Релкин. – Я тоже на это надеюсь.
– Также надеюсь, что мальчик управится с двумя драконами.
– Взаимно, мой друг.
25ГЛАВА
На Гидеонову пристань легла ночная тишина. Единственный огонек светился в конторке на втором этаже, где множество офицеров склонились над картами болот Нижнего Арго. Повсюду вокруг были расставлены палатки, ряды белых прямоугольников были хорошо видны в лунном свете.
В эту ночь на постоялом дворе и на всем пространстве вокруг расположился на ночлег Третий бийский полк под командованием Хуго Фескена. Маленькие лодки вытащили на берег, главные корабли покачивались на стремнине. В карауле стояли тринадцать человек: двое – на пристани, пятеро – по северной стороне, пятеро – по южной, еще один забрался на крышу конюшни. На страже были и сторожевые собаки Гидеона, Клык и Бурый, обе молодые, с тонким слухом. Сержант Кемстер собственноручно расставил часовых и, до того как отправиться спать, убедился, что стража плотно перекрывает весь периметр.
На втором этаже в каморке командир Фескен и лоцман флота, старик Хандсвайд, просматривали вместе карты. Фескен, недавно получивший повышение благодаря чуме, был молодым человеком, полным амбиций, горячим и стремившимся командовать. Старик Хандсвайд беспокоился. Он слишком много видел молодых высокомерных офицеров, невежественных во всем, что касалось реки.
– Нет, господин командир, нельзя ниже ниже устья Пиллоу, вода там будет слишком низкой для наших судов. С нашей осадкой мы должны идти окольным путем, через Черное озеро и далее спускаться по Стреттовскому каналу, только таким путем в это время года нам хватит глубины.
Сердце у Фескена екнуло. Маршрут, предложенный Хандсвайдом, уведет их на несколько миль к северу и западу, где болота уступают место широким каналам, извивающимся большими петлями, прежде чем повернуть на юго-запад.
– Это ужасно длинный обходной путь. Вы уверены, что нет ничего лучше?
– Уверен. Если вы, конечно, не хотите попробовать плес{11} реки Сухого Леса.
– Но на карте он обозначен как «нерекомендованный».
– Как раз именно это я и сказал, если вы не возражаете.
Фескен почесал подбородок.
– А что, если мы будем продолжать держаться главного канала?
– Ах, молодой господин, не пройдет и часа, как вы начнете выковыривать суда из камыша. После Гидеонова плеса река снова расщепляется, и оба рукава довольно мелки. Вы пройдете выше Раковой речки, а в это время глубина упадет настолько, что это не глубина, а одна видимость.
Хандсвайд поводил по карте старческой обветренной рукой.
– Я знаю, что вы спешите поскорее добраться, командир, но поверьте старику Хандсвайду, если вы не пойдете по Стреттовскому каналу, вы будете двигаться гораздо медленнее. Это единственный путь, который достаточно глубок в данное время года для таких больших судов, как у нас.
Фескен мрачно прикинул, что потребуется еще один день, прежде чем они окажутся на пристани под фортом Кенор.
Сублейтенант Джинк подавил зевок. Фескен все размышлял, чем необходимым надо запастись на стоянке в Гидеоне, с учетом дополнительного перехода, а у Джинка и без того сегодня выдался долгий денек.
– Заплатить из полкового счета, сэр?
– Да. За моей печатью.
– Есть, сэр.
Джинк достал полковую счетную книгу и немедленно начал заполнять гарантийную расписку, обеспеченную банковским счетом Марнерийского легиона. Он перевернул страницу и оторвал лист прекрасной веленевой бумаги.{12} Затем вынул авторучку, остроумное изобретение из Кунфшона, которое состояло из пера, прикрепленного с помощью плотной роговой или деревянной трубочки к резиновому баллону, наполненному чернилами. Маленький клапан между баллоном и кончиком пера обеспечивал медленный постоянный приток чернил к кончику пера. И пока Джинк выписывал требование, Фескен смотрел из окна и молился, чтобы ни один из кораблей не сел завтра на мель. Это будет самая хитрая часть пути по Арго, который в это время года мелок, да еще песчаные мели постоянно перемещаются с привычных мест на новые.
Эти заботы Фексена о завтрашнем дне не позволили ему увидеть изменения в ландшафте за окном.
Слабое зеленое свечение разлилось по поверхности топей и луж на болотах. На главном канале оно замедлилось, затем возобновило свое продвижение, скользнуло вперед, как легкая тень под луной.
Ночь была наполнена шелестом травы и пеньем полевых сверчков. Где-то вдали издала крик огромная выпь. Время от времени в главном канале слышался плеск рыбы.
У Бурка и Худжа шел последний час караула.
Хотя они и не спали, но и нельзя было сказать, чтобы были начеку. Они не заметили странного зеленоватого свечения, пока оно не достигло пристани. Снова завыла выпь.
– Должно быть, очень большой загулявший самец выпи, – заметил Бурк, родившийся в деревне.
– Вполне верю, по мне загулявший, так загулявший, – сказал Худж, который вырос в городе и не мог отличить выпь от цыпленка и даже от голубя.
Худж поднял руки, потянулся, размял сначала ноги, потом спину. После этого, положив руки на бедра, повертел из стороны в сторону головой. Вот тут-то он и заметил на воде нечто удивительное. Вода испускала слабое зеленоватое свечение, как будто феи посыпали все болото волшебной пылью. И все это казалось прямо-таки чем-то живым.
– Что это такое! – воскликнул он.
Бурк взглянул в его сторону. К ним медленно плыл поток этих странных искорок. В глубине угадывались маленькие яркие вспышки, двигающиеся эльфовы огни, но эти крошечные зеленые огоньки по всей воде все время оставались на краю поля зрения.
– Лучше будет, если мы сейчас же доложим сержанту, – сказал Бурк.
– Думаю, ты прав, – согласился Худж, направляясь к берегу.
Сержант Кемстер наверняка изругал бы их за то, что его разбудили, но следовало сообщить ему о странном явлении. Они не должны были терять бдительность, хотя караул и был обычным, а не усиленным.
– Эй, – закричал Бурк, заметив, что свечение усиливается. – Скорее!
В то время, как Худж бежал по пристани. Клык и Бурый начали лаять у конюшни. Их лай становился все яростней. Худж обернулся. Теперь светилось все болото, но к зеленым добавились желтые точки, которые заметались над водой, как насекомые.
– Что за ерунда? – подивился Бурк.
Появился звук, похожий на жужжание или на стрекот миллиона сверчков. Что-то резко взбаламутило воду. На воде появились круги, словно кто-то быстро плыл в глубине.
– Сержант! – закричал Худж, заколотив в дверь командного поста. – Сержант, иди посмотри!
– Что там такое, Худж, – высунул голову из окна Кемстер.
Несколькими мгновениями позже сержант выскочил, уже бежал к пристани. Свечение стало еще ярче, и звук усилился до того, что превратился в яростный шторм.
– Проклятье, что все это значит?
– Не знаю, сэр, – пробормотал Бурк. – Просто это вышло из болот, просто начало светиться. А сверчки, так те как с ума посходили.