Величие — страница 26 из 55

— Я здесь, — сказал я, озираясь по сторонам.

Особняк хоть и считался заброшенным, но его явно грамотно законсервировали. На первом этаже находились парадные комнаты с отделкой в разных стилях, на второй я не поднимался, но, судя по всему, его отвели под жилые комнаты.

Пройдя через эту анфиладу, я оказался в аванзале — квадратном помещении со скругленными углами. В центре аванзала был установлен фонтан из итальянского мрамора в виде цилиндра с четырьмя мужскими головами, изо ртов которых должна была вытекать вода в чаши, расположенные у его подножия.

— Явился, — услышал я голос Воронцова издалека. — Иди сюда, Михаил, не бойся. Раз ты здесь, то все для себя решил. Отступать поздно.

Он еще нашел в себе наглость насмехаться. Черт возьми, неужели я все эти годы был слеп и не разглядел сволочь в Воронцове? Нет, ну я же прошел с ним нога в ногу четыре семестра! Ни разу за все это время он не показал себя тварью. Что с ним сделала Великая княгиня? Или я все-таки так и не научился разбираться в людях?

Воронцов ждал меня в столовой. Красивый зал, с двумя рядами окон, которые выходили во внутренний дворик с зимним садом. На окнах второго яруса были витражи, и свет уличных фонарей разбивал полумрак неуместными разноцветными бликами.

— Ну здравствуй, — Воронцов стоял у роскошного камина, скрестив руки на груди.

— Где Ольга?

— Ольга в безопасности. И раз ты сюда явился, то в безопасности и останется. Я рад, что ты сделал верный выбор. Зная твою несговорчивость, признаюсь, ожидал, что не придешь.

— Мы договаривались на обмен, — сухо ответил я, параллельно изучая помещение. Вроде никого, да и купол над нами висел крепкий. — И что-то я не вижу предмета торга.

Воронцов усмехнулся.

— Слышала бы Оленька, как ты ее называешь! Предмет торга, надо же. Может она была права, когда отпиралась от замужества и не хотела, чтобы ее продали, словно вещь?

Я пожал плечами.

— Но именно это ты и сделал. Поставил ее на кон. И поскольку моей сестры здесь нет, говорить нам не о чем.

Я резко развернулся в сторону выхода, прекрасно понимая, что будет дальше.

— Но-но-но! Стоять, Соколов! — воскликнул Сергей. — Когда я говорил, что гарантирую Оленьке жизнь и безопасность, я не обещал, что отдам ее тебе в руки. Уж извини, но ты и свою-то безопасность гарантировать не можешь. Крыть нечем, да? Да и куда ей возвращаться? На пепелище?

Сам не понимая, как так вышло, я в два прыжка оказался возле Воронцова и схватил его за грудки.

— На пепелище, которое ты и устроил! — прорычал я. — Говори, где она!

Воронцов улыбнулся, глядя мне прямо в глаза. Холодно, безжалостно. И в этот момент я понял, что теперь не было никакого смысла надеяться вернуть друга.

Что бы с ним ни произошло, по чьей бы воле это ни случилось, в нем не осталось ничего от того Сереги, которого я знал и любил. Он попытался отстраниться, но я придавил его спиной к стене.

— Полегче, костюм помнешь. Мне еще тебя конвоировать. Или хочешь, чтобы я применил силу? Заметь, Михаил, я даже сейчас стараюсь относиться к тебе по-человечески. Укрыл твою сестрицу. Сделал так, чтобы тебя взяли не отмороженные провинциальные ищейки или, не дай Боже, эти австрийские наемники, а я, знакомый тебе человек. И я даже окажу тебе последнюю милость…

— Много говоришь.

Ловкость рук и сила. Сила и ловкость рук. Я полчаса тренировался в подвале у нашего химика, чтобы сделать все правильно.

Резким движением я врезал ребром ладони по кадыку Воронцову. Грязный прием, но эффективный. И как раз давал мне нужное время, чтобы воспользоваться оружием.

— Хррр!

Он захрипел, скрючился, инстинктивно схватился обеими руками за горло. Не теряя ни доли секунды я сунул руку в правый карман и вытащил подарок «психиатра». Стянул зубами защитный колпачок и воткнул первый шприц в плечо Сергея. Поршень пошел легко.

Все еще хрипя, он вздрогнул и заскулил. А я поздновато вспомнил, что он боялся уколов. Ха, значит, выйдет еще циничнее.

Я приложил его головой к каминной полке. Черепно-мозговая сейчас только на пользу — усилит эффект.

— Ты всегда был слабаком и хиляком, — сказал я, когда он обмяк, а его взгляд затуманился. — Думал, раз стал князем, то теперь по морде не получишь? Зря.

Он закатил глаза, и мне пришлось его встряхнуть. Видать, сильно я его приложил. Лишь бы кони не двинул, а то обнулится.

— Это веселый коктейль от одного химика-затейника, — прорычал я. — Тебя нельзя убить, и ты не умрешь. Доза почти летальная, но я не подарю тебе роскошь умереть и воскреснуть. Нет, Серега, ты будешь платить за все, что сделал. Долгими днями.

Он хотел что-то мне ответить, но препарат уже начал действовать. Вместо внятных слов изо рта Воронцова вырвалось несвязное мычание.

Не знаю, что конкретно намешал в шприцы «психиатр», но там точно был атропин. Наверняка какие-то другие затейливые медикаменты, и все в такой дозировке, чтобы Сергея Андреевича Воронцова ожидал самый жесткий приход в его жизни.

Приход, который будет длиться несколько суток или пока я не захочу с ним поговорить. А для разговора у меня были припасены еще несколько неприятных сюрпризов.

— Сейчас тебя начнет трясти, — шептал я ему на ухо с удовольствием наблюдая, как его дергающиеся пальцы не могли связать простейшего заклинания. — Мозг начнет сходить с ума, станет подавать всему телу сигналы о скорой смерти. Но она не наступит, Сережа, нет. Твои глаза перестанут видеть, сердце станет колотиться как бешеное, ты будешь жадно хватать ртом воздух, но у тебя не получится надышаться.

Зрачки его глаз расширились так, что вся радужка оказалась черной.

— Потом будет делирий. Тело перестанет тебя слушаться, ты ослепнешь и будешь видеть самые ужасные и мучительные глюки в своей жизни. Самые мрачные воспоминания, самые дикие страхи — все это будет крутиться в твоей голове раз за разом, пока тело будет пытаться не погибнуть. Ты будешь бредить, но и сказать толком ничего не сможешь. Ты окажешься заперт в клетке собственного тела и не сможешь выбраться оттуда. И, поверь, уж я прослежу, чтобы ты не выбрался.

Глава 18

Воронцов забился крупной дрожью, и я крепче его перехватил. Все, теперь он беспомощен — сконцентрироваться не сможет даже для того, чтобы отправить ментальное сообщение. На то и был расчет. Этот неназванный Хайзенберг, приятель нашей Аннушки, действительно сотворил шедевр.

Но расслабляться было рано.

Меньше чем через минуту Воронцов затих, лишь слегка подрагивал. Все мышцы в его теле были напряжены и казались стальными — до того сильно подействовал яд. Я молился, чтобы не промахнуться с дозировкой: для одаренных требовалось снадобье посильнее, но и убивать его было нельзя.

Опустив бывшего товарища на пол, я огляделся по сторонам. Ни шороха. Ни звука. Судя по тому, что мне спокойно дали совершить задуманное, Радамант все же пришел на помощь.

— Не жалеешь, что попросил именно меня?

Я обернулся на голос косоликого. Неприятный, скрипучий. Но сейчас я был рад его слышать.

— Думаю, поздновато для сожалений, — пожал плечами я.

— Действительно, — усмехнулся Радамант. — Я свою часть сделки выполнил. Твой путь свободен.

Я кивнул и с кряхтением взвалил Воронцова на плечо. Пусть он все еще не отличался шириной плеч и ростом того же Малыша Рахманинова, но все равно был тяжелым. Был соблазн использовать «Берегиню» — все же здесь и так уже наследили использованием Благодати. Но сейчас следовало соблюдать особую осторожность.

— Я про свой долг помню, — сказал я. — Говори, что нужно сделать.

Радамант криво улыбнулся.

— Пока рано, Михаил. Когда настанет время, я найду тебя и скажу, как отплатить.

— Удобно.

— Никто и не говорил, что я потребую от тебя выполнить свою часть договора сию же минуту. Так что, пардон, придется какое-то время пожить с дамокловым мечом над головой. Советую тебе убираться отсюда поскорее. Я, скажем так, не был аккуратен.

Переводя на русский, Радамант вообще не заморачивался с сокрытием своей силы. Хреново, учитывая, что у него был полноценный Второй ранг. Ладненько, намек понятен. Ухожу.

Он посторонился, когда я прошел мимо него к выходу из красивого зала. Он сверлил мою спину тяжелым взглядом, и я обернулся.

— Зачем ты так с Анной, а? — тихо спросил я. — Она тебе доверяла.

— Знаю.

— Тогда мог хотя бы ей все объяснить.

Радамант криво усмехнулся.

— Анне? Объяснить? Нет, Михаил, это бы не сработало. Я знаю Аннушку получше тебя, и, поверь, никакой аргумент бы ее не убедил. Ее беда в том, что она действительно мне верила. Верила всему, что я говорил и делал. Не подвергала сомнению приказы. Она пошла бы за мной до конца и… наверняка бы сложила голову. Я этого не хотел и не хочу.

Значит, хоть в чем-то я оказался прав. Он просто решил ее уберечь, а заодно и остальных. Каким бы чудовищем ни был Радамант, у него иногда проскальзывали остатки человечности.

— Бережешь ее, значит.

— А ты бы не стал? Девушка выросла, посмотрела с разных сторон на все, что происходит. Наконец-то забыла о том, чья смерть привела ее ко мне, стала жить дальше и даже нашла нового спутника… Я бы и так ее отпустил. Собирался после Букурешта. Но решил, что будет проще ничего не говорить. Теперь она меня зла. Это к лучшему. Меньше шансов, что полезет на рожон.

— Она все равно решила сражаться, — ответил я.

— И пусть. Главное — сторону она выбрала правильную.

— Императора? — я удивленно приподнял брови.

— Твою, Михаил. Твою сторону. А теперь уходи, если не хочешь, чтобы тебя взяли.

Радамант словно растворился в тенях старинного особняка, а я, поудобнее перехватив Воронцова, направился к выходу так быстро, как мог. К счастью, Сергей пребывал в беспамятстве и не сопротивлялся, так что ноша мне досталась спокойная. Но тяжелая. Совсем я забил на свои тренировки…

В саду было тихо. Казалось бы, город был совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. И не просто город, а почти самый его центр. Но здесь, за решеткой в старорусском стиле, словно находился тайный уголок спокойствия. Густая растительность снижала громкость звуков, а птичье чириканье отвлекало от суеты.