— Она затрагивает спинной мозг, — ответила Великая княжна Софья. — Передается по наследству, причем может не проявляться несколько поколений, а потом внезапно обнаружиться в любом возрасте. У брата она началась в младенчестве — это самый тяжелый и неизлечимый вариант. Но есть вероятность, что она возникает даже после тридцати лет.
— Она поражает спинной мозг? — переспросил я. — Значит, влияет на весь организм комплексно?
— Именно так, ваше сиятельство. Нарушается работа мускулатуры ног, головы и шеи. Нарушаются произвольные движения — ползания младенцев, ходьбы, удержания головы, глотания. Мышцы рук обычно не страдают. Самое страшное, что чувствительность сохраняется, да и разум развивается как положено. Человек словно заперт внутри своего тела и становится немощным. И, разумеется, долго такие больные не живут. Со временем начинаются трудности с дыханием и глотанием. Больной может питаться только через трубку, а дышит за счет аппарата.
— И все это, находясь в сознании? — ужаснулся Костя.
Софья угрюмо кивнула.
— Именно так. Получается такая медленная и мучительная смерть.
— Похоже на проклятие…
— И я прокляла этим собственных детей, — упавшим голосом сказала императрица. — Принесла этот ужас в сильнейший род Империи и уничтожила наше будущее…
Государь крепко сжал ладонь супруги.
— Мы давно решили, что это — наш крест, что мы должны его вынести, раз Господу было угодно подвергнуть нас этому испытанию. Просто в один момент нам показалось, что все осталось позади. При поддержке Осколка Петя начал двигаться, ходить, смог даже стать наездником и упражнялся в фехтовании. Мы слишком быстро потеряли бдительность…
Значит, вот какой был выбор на самом деле — государь или наследник. Но Ира отдала это на откуп роду, и род Романовых принял жесткое, но верное решение.
Подруга зашевелилась у меня на руках, не открывая глаз. Застонала, сонно зевнула и лишь затем моргнула.
— Ох… Привет.
Я молча кивнул и приставил палец к губам. Она молча проследила за моим взглядом и, увидев цесаревича, кивнула.
— Я предупреждала…
«Ты многое пропустила», — сказал я ментально.
«Я все знаю. Я видела. Мне показали. Просто не успела сказать…»
Ира выбралась из моих объятий и, шатаясь, подошла к императору.
— Ваше императорское величество…
Государь и Елизавета Федоровна обернулись на ее голос. Ира все еще была совсем без сил, и ей пришлось ухватиться за колонну.
— Ирина Алексеевна, — император печально улыбнулся, и в этот момент он стал поразительно похож на своего экстравагантного брата. — Я должен вас поблагодарить.
— Не уверена.
— Должен. Не думаю, что вы сделали этот выбор самостоятельно.
Ира молча кивнула.
— Великий князь… Он успел передать мне знание. Объяснил, что нужно сделать и как воспользоваться связью крови. Я хочу, чтобы вы знали: перепривязать Осколок ко мне было единственным вариантом, чтобы он не достался Юсупову, — принялась объяснять она. — Ваш брат… Александр Константинович пожертвовал собой, чтобы я успела все сделать… И я готова немедленно перепривязать артефакт обратно к вам.
Елизавета Федоровна изучающе глядела на новую родственницу. Интересно, они давно знали, что Ирина фон Штофф вовсе не Штофф? Теоретически, Ирка ведь могла тогда засветиться на балу… Но даже если ее засекли, никто ничего не сделал.
Или сделали?
Может Великий князь с самого начала решил держать Иру в качестве подстраховки? Может потому он и настоял на ее присутствии на операции в Константинополе, что хотел иметь план «Б»?
Император переглянулся с супругой.
— И вы так легко откажетесь от этой власти?
Этот вопрос, казалось, сбил подругу с толку.
— Как можно отказаться от того, что не считаешь своим?
— Но ведь мы с вами одной крови.
— Это не повод, ваше императорское величество. Я просто оказалась в нужное время в нужном месте. Прошу, заберите все обратно. Мне не нужна эта сила, меня к ней не готовили, я не умею с ней управляться…
— Нет, Ирина Алексеевна, — ответил государь. — Если у вас получилось перепривязать Осколок на себя и даже воспользоваться его силой для моего исцеления, значит, у вас достаточно силы и твердости, чтобы справляться с таким потенциалом. Поэтому я желаю, чтобы пока что все осталось так, как есть.
Ира задыхалась от шока. Да и я не верил собственным ушам. Как это вообще возможно, чтобы император добровольно отказался от силы и превратил себя в легкую мишень?!
— Но ваше величество… — прошептала Ирина. — Простите, но это неправильно! Я не могу взять то, что мне не принадлежит. Пусть по крови я связана с вашим родом, но я Штофф. Я росла, воспитывалась и жила как Штофф, и ею я останусь. Прошу, восстановите равновесие и привяжите Осколок обратно к себе. Вам сейчас нужна эта сила как никогда!
Государь печально покачал головой и кивнул на цесаревича.
— Сегодня наш Род и Осколок, который с ним соединен, уже достаточно наказали нас за упрямство и дерзость. Законы рода, любого рода, просты: слабейший, немощный и опасный не должен получать силу и власть. А я собирался передать их немощному единственному сыну, чье здоровье держалось лишь на моем умении конфигурировать потоки. Стоило вам дернуть за нужную ниточку и начать собирать силу для моего исцеления — и порвалось самое тонкое место…
Да уж. Расклад, прямо скажем, так себе.
А вот мне было интересно другое. И, кажется, я начал понимать, к чему мог вести император. Ведь если Елизавета Федоровна передала эту страшную хворь сыну, то могла передать и дочерям. А ведь одна из них — старшая, Софья — теперь становилась наследницей… А если она тоже передаст этот недуг своим детям или внукам? Тогда, выходит, вся линия наследников будет поражена!
Твою ж маман! Не потому ли Ксения Константиновна решилась на этот шаг? Наверняка она знала, она ведь, в конце концов, Великая княгиня, сестра государя. Она должна была знать об этой тайне.
Так что, если Ксения Константиновна совершила то, что совершила, чтобы просто убрать из рода пораженную ветвь? Как отрезают больные части от дерева, чтобы спасти его…
Но тогда зачем она допустила гибель Александра Константиновича? Он-то был здоров. В самом худшем случае можно было передать трон ему…
— Простите, ваше императорское…
— Алексей Константинович, — поправил Ирину государь. — После всего, что произошло, довольно формальностей.
— Простите, Алексей Константинович, но я пока не улавливаю взаимосвязи.
— Все просто, — ответила с разрешения отца Софья Алексеевна и указала на остальных Великих княжон. — Отец хочет проверить, не заболеем ли мы с сестрами после того, как всех нас перестал поддерживать Осколок. Совершенно очевидно, что во второй раз такой ошибки допускать нельзя. Империей должен управлять здоровый человек.
Умница Софья подтвердила мои догадки. Только вот незадача: а если эта болячка, как и гемофилия, передается по женской ветви? Тогда старания будут напрасны. Но, быть может, император знал больше. Возможно, были способы как-то это проверить на, так сказать, раннем этапе.
И все же меня терзали смутные сомнения. Я ни черта не смыслил в генетике, но разве не могли эти болячки, как и многие другие проявления, аукнуться даже через несколько поколений?
Короче говоря, у нас тут имел место скомпрометированный императорский род. И дорвавшаяся до власти Ксения Константиновна, которая такими недугами не страдала.
Ну, в общем-то, бьется…
— И я хочу, чтобы вы оставались носительницей привязки, — добавил император. — Понимаю, ответственность громадная, но… Как вы сами понимаете, особого выбора сейчас нет.
Ира озадаченно что-то прикидывала в голове и, наконец, кивнула.
— Если вы приказываете, мне остается лишь повиноваться.
— Дело не в приказе, а в том, что я вам доверяю, Ирина. Сейчас тот редкий случай, когда я вынужден полагаться не на авторитет и силу, а на надежду. Хрупкая это вещь… Но ничего другого у нас сейчас нет.
— Будьте уверены, у меня нет грязных намерений. Я давала клятву.
— Знаю. И раз уж вам в руки попала такая сила, то я попрошу вас еще об одной услуге. Сейчас почти никто не знает, чем вы обладаете, и я хочу, чтобы так и осталось. Я хочу, чтобы вы стали моим тайным оружием в Петрополе, дорогая Ирина. Я хочу, чтобы вы отправились туда и выяснили, что там происходит. Я должен быть на сто процентов уверен, что наш враг — тот, на кого я думаю.
Глава 3
— А это… Сам Константин Павлович? — Денисов указал на мраморную статую в человеческий рост. Каменный мужчина с приятными чертами лица казался знакомым, только скульптор решил изобразить его в традиционных древнегреческих одеждах.
— Да, — отозвалась Ирина. Поерзав на диванчике, она вскочила и принялась измерять небольшой зальчик нетерпеливыми шагами. Нервничала.
Императорская семья разместилась в роскошном дворце, выстроенном в византийском стиле. После изгнания Османов из Константинополя первый правитель Новой Византии Константин Павлович не захотел перебираться в турецкие дворцы и повелел построить новый. Османское наследие раздали министерствам и прочим ведомствам, а позже и вовсе превратили в музеи. Может и к лучшему: там было на что посмотреть.
Так что сейчас мы с Ирой и Костей нервно переминались с ноги на ногу в украшенной затейливой мозаикой комнатке, что предваряла приемный зал. Сам дворец был поистине роскошным, хотя нисколько не походил на привычные нам петропольские постройки. Константинополь считался столицей Юга, и здесь это подчеркивалось в каждом камушке.
Вместо строгих линий классицизма или пышного барокко преобладала тяга к Античности и романскому периоду. Здание производило впечатление массивного, давящего — дворец был выстроен из светлого кирпича и в какой-то степени походил на укреплённый замок. В некоторых местах стены были очень толстыми — не меньше полутора метров. А на тех стенах, где размесили окна, они были расположены очень высоко, и лишь третий этаж здания имел дворцовый вид.