— Матильда Карловна, — вставая, проскрипел он. — Постарела ты, Мотя.
— С тебя, старый, и вовсе песок сыпется, — проворчали из соседнего кресла.
Дама почтенных лет восседала боком к нам. Грузная, с волосами, убранными под чепец, она внимательно сверялась со схемой и вышивала на пяльцах. Вот кто был автором этих затейливых гобеленов!
Матильда улыбнулась и шагнула навстречу бывшему начальнику.
— Николай Федорович, — робко улыбнулась она и покосилась на нас. — Позвольте представить вам…
Впервые я видел, чтобы Матильда кого-то застеснялась. Покраснела почти что как школьница перед строгим учителем! Да уж, ну и денек…
Старик сверкнул влажными глазами.
— Да кого ж тут представлять, Мотя? Все знакомые лица, сплошь знакомые… Грасс Анна Петровна — первое место среди аристократии по штрафам за превышение скорости. Воронцов Сергей Андреевич, из грязи в князи перепрыгнувший. Флюгером крутящийся. Ну и куда же без Михаила Николаевича Соколова, — едко улыбнулся хозяин дома. — Самый дорогой сотрудник Управления. Ибо столько денег, сколько Отделение потратило, чтобы залатать дыры после ваших приключений, не влезет ни в один бюджет!
— Вижу, вы великолепно осведомлены, — не удержался я. — Это у вас такое хобби на пенсии?
Матильду перекосило.
— Миша!
Но генерал-адъютант лишь каркающе рассмеялся.
— Дерзкий мальчишка. Теперь понятно, чего Вальтер так с ним носится. Макарыч у нас всегда любил ребят с характером.
Грузная дама отложила вышивку и поднялась с кресла.
— Этот старый хрыч уже и свое имя забыл, так что я сама представлюсь, — она медленно поплыла к нам, сияя добродушной улыбкой. — Катерина Васильевна Козлянинова. Видно, за грехи свои уже шестой десяток лет как супруга Николая Федоровича.
Мы поклонились, но женщина лишь отмахнулась и оценивающе на нас уставилась.
— Да, ребятки, вы явно в передрягу попали. Ну расскажите все его благородию, а я пока что похлопочу о чае. Время позднее, повара будить не будем. Но чем согреться точно найдем. Давайте-давайте, не толпитесь на проходе. Сейчас все организуем, — она зыркнула на супруга. — И не смей пугать юнцов, старый деспот! И так дрожат, как листы осиновые.
Она вышла за дверь, двигаясь с удивительным изяществом для женщины ее возраста и комплекции. А генерал-лейтенант жестом велел нам рассесться. Пыхтя трубкой, он выслушал короткий рассказ Матильды. Как и предупреждала, баронесса старалась говорить по делу и с минимумом деталей.
— Дела… — выпустив колечко дыма, проговорил Козлянинов. — И ты, Мотя, значит, решила приплести меня, старика? Знаешь же, что после отставки я в стороне остался.
Матильда насмешливо на него взглянула.
— Не вы ли, Николай Федорович, вдалбивали мне в голову, что бывших сотрудников не бывает?
Генерал-адъютант усмехнулся в роскошные усы.
— Так от меня чего хочешь? С шашкой наголо на Зимний не пойду — чай, возраст не тот. Права моя Катерина — песок с меня уже сыпется.
— Нам нужно просто где-то укрыться, — выпалил я, забыв о предостережении баронессы. — Ваше благородие, мы вас приплетать не хотели. Да место, где планировали отсидеться… В общем, нет его больше.
Аня стиснула кулаки, но ничего не сказала. Матильда укоризненно на меня взглянула, но подтвердила мои слова.
— Только укрытие, Николай Федорович. На день, не более. Потом найдем, куда пойти и как связаться с остальными.
— С остальными — это с кем? — лукаво улыбнулся хозяин.
— С Бестужевым — для начала. Может он получил весточку от Вальтера. Без него все равно никаких планов строить нельзя.
Козлянинов отложил погасшую трубку на столик и поднялся, опираясь на трость с массивным набалдашником.
— Ну, Макарыча я тебе не обещаю, но как-то помочь смогу. Останетесь у меня — сюда уже совались да ушли с носом. Больше не придут. А если и придут, то удачи им… — генерал-адъютант медленно доковылял до небольшой, едва заметной двери, что располагалась в стене, от пола до потолка занятой книжными шкафами. — Выходи, дочка. Хватит прятаться, дела зовут.
Дверь медленно отворилась, и на свет вышла Ирина фон Штофф.
Глава 22
Ира улыбнулась, а в следующую секунду бросилась в объятия Матильды. Я не ревновал — понимал, что баронесса имела все права поприветствовать девушку первой. И все же Ирка взглянула на меня из-за плеча тетки. Улыбнулась, хотя глаза оставались серьезными.
Матильда отстранилась и взглянула на хозяина дома.
— Как это понимать, Николай Федорович?
Козлянинов вернулся к своему креслу и жестом велел Ирине сесть.
— Так и понимай, Мотя, — проворчал он. — Не одна ты решила, что раз я в отставке и не участвую в делах государственных, то можно у меня кое-что припрятать. Или кое-кого…
Мы с Матильдой переглянулись, и она кивнула.
— Вальтер привез, значит. И мне не сказал… Где же тогда он сам?
Ира по очереди поприветствовала остальных, задержала недоверчивый взгляд на Воронцове и села подле меня на диванчике. Словно случайно дотронулась пальцами до моей ладони — единственная нежность, которую мы могли позволить себе на людях. И все равно на душе стало чуть светлее.
— Привет, — едва слышно шепнула она.
Козлянинов поставил трость у кресла и грузно, как-то неуклюже опустился. Было заметно, что он испытывал боль, когда менял положение тела. Старая рана? Или рана, которую он не мог или не хотел лечить? Рана-напоминание?
— Разрешите мне все объяснить, — улыбнулась Ирэн, и генерал-адъютант кивнул. — Я здесь всего пару дней. Дяде Вальтеру нужно было меня где-то спрятать ненадолго, и так, чтобы меня уж точно не отследили. Решили, что здесь — самое подходящее место. А сам Вальтер Макарович… Полагаю, все еще где-то в городе. Знаю, что он собирался увидеться с Бестужевым и еще кое с кем.
Глаза Матильды негодовали, но она сдержалась, позволив себе лишь тяжкий вздох.
— Ну Гаврила… Все же знал, зараза такая.
— Мы решили, что пока что никто не должен знать, — виновато улыбнулась Ира. — Прости, тетушка. Сама понимаешь, теперь все иначе…
— Понимаю, — отозвалась баронесса, и вряд ли ее это радовало.
— Ну, особняк у меня большой, но не резиновый, имейте это в виду, — вмешался Козлянинов. — Так что если еще кто-нибудь решит искать здесь убежища, то знайте, что уже не поместится. И все же я помогу по старой памяти. Не нравится мне то, что Ксеня Константиновна устроила. Всегда была бабищей себе на уме да многовато дружила с иноземцами… Но пока сидела тихо, это никого не волновало. А ведь братец ее, Александр Константинович, царствие ему небесное, ходил ко мне. Предупреждал, что мутила она воду. Только государь хода делу не дал — не поверил. Приказал оставить ее в покое и давил на неприкосновенность рода. Мне отставкой грозил. Сейчас, думаю, пожалел сотню раз… Страшно ведь не то, когда не видишь чего-то. Страшно, когда видеть не хочешь.
— Простите, Николай Федорович, я не совсем понимаю, о чем вы, — сказал я. — Чего государь не хотел видеть? Почему наступил снова на те же грабли?
— Это фигура речи, — поспешил ответить генерал-адъютант. — Не берите в голову.
Но я так не думал. Козлянинов проболтался. Точнее, случайно выдал нечто, чего выбалтывать не хотел.
— Выходит, вы давно знали, что Великая княгиня была в чем-то замешана, — Матильда подняла глаза на бывшего шефа. — И раз государь оказался в курсе, значит, работали долго и что-то да нашли. Но почему вам запретили продолжать, да еще и с угрозами?
Николай Федорович нервно барабанил сухими, в старческих пятнах, пальцами по подлокотнику.
— Романовы всегда тщательно охраняли свои секреты, — сухо ответил он. — Особенно если раскрытие их тайн могло повредить семье. Впрочем, как и всякий влиятельный род. Александр Константинович пришел ко мне как частное лицо. Поделился кое-какими подозрениями, просил аккуратно поискать подтверждения или опровержения. Но довольно быстро я понял, что полез не туда. Не по Сеньке шапка оказалась.
Это главе Управления шапочка оказалась не по размеру?! Что же Козлянинов нашел?
— А Вальтер? Он тоже работал над этим?
— Не знал он ничего. По крайней мере, тогда. Не до того ему было, да и я не хотел бы ничего знать. Не мое это дело — соваться в дела правящей семьи.
— И все же вы сунулись, — возразил я. — Раз получили запрет от государя. Значит, все же до чего-то докопались.
Козлянинов молча отвел глаза.
Знал! Дед точно что-то знал! Нечто важное, ценное, что могло сейчас пригодиться. Но почему не хотел говорить? Боялся? Был связан клятвой?
Для Ирины его заявление тоже явно стало сюрпризом. Девушка подалась вперед и прикоснулась к подлокотнику его кресла.
— Николай Федорович, милый… Я же знаю, что эта тайна вас тяготит. Чувствую, как она давила на вас многие годы. Может дядя Вальтер как раз и прислал меня к вам затем, чтобы вы сбросили эту ношу?
Лицо старика исказилось злой гримасой, но под этой злостью была боль. И… стыд.
— Не все тайны стоит раскрывать даже после смерти тех, кого они касаются, — прошелестел бывший глава Управления. — Особенно если эти тайны могут опорочить тех, кого считают непорочными. Мы ведь говорим о правящей семье!
Ира взмахнула рукой, и над нами повис толстый непроницаемый купол. Жест бессмысленный — наверняка в доме Козлянинова не было лишних людей, да и подслушивать никто бы не стал. Все же кадры генерал-адъютант наверняка умел выбирать. Но так Ира хотела показать, что уважала само понятие тайны и хотела защитить хозяина дома.
— Но если эта правда нам поможет, какой бы страшной она ни была, ее стоит знать. Стоит знать тем, кто идет на смерть за тех, кого считают непорочными, — ответила Ирина и взглянула на нас. — Я оказалась замешана в эту историю против своей воли, как и все, кто здесь присутствует. Но нам нужно нести этот крест, нужно остановить Великую княгиню. Так помогите, Николай Федорович. Скажите, что вам известно. Почему вам запретили копать под Ксению Константиновну? Что вы выяснили?