— Нет, не знаем.
— А раз так, то всё будем делать по сигналу рожка. — Дядя снимает со стены медный рожок и дует в него изо всех сил. — Когда услышите этот сигнал, сразу же закрывайте и люк, и дверь. Поняли?
Ну, конечно, мы поняли. Я стремглав взлетаю по лестнице на самую верхнюю площадку и открываю люк. Ветер, чуть не выхватив у меня из рук крышку люка, с воем врывается в башню. Он обрушивается на книжную полку, срывает со стола газету «Вестник смотрителя маяка», бешено кружится внутри башни и с рёвом устремляется вниз. Вот тут-то и раздаётся сигнал дяди Амброзиуса. Я быстро закрываю люк изнутри и слышу, как внизу Карлина захлопнула дверь. Теперь слышен только рёв бури. Я спускаюсь вниз и вижу дядю Амброзиуса и Карлину. Вижу, что они хохочут, но смеха не слышу. Его заглушает звук рожка. Но кто же трубит в рожок? Он висит на гвозде, на стенке. А! Видно, бродяга Расмус нашёл своё последнее пристанище и жалобно трубит:
Я пролетаю по морю и суше,
Топлю корабли я с людьми и мышами,
Крыши срываю с домов и конюшен,
Сосны валю, пролетая лесами.
Песни пою я, и песни те страшны,
И не снести мне позора и горя;
Вы заманили меня в эту башню,
Расмус в темнице, и дверь на запоре![1]
Дядя Амброзиус кивает головой в такт словам ветра.
— Расмус, старый проказник, — говорит он. — Ты когда-нибудь делал что-нибудь полезное?
Ветер отвечает:
По свету цветов семена разношу я,
Луга одеваю я пёстро и ярко,
И мельницы все ветряные верчу я,
И приношу холодок, когда жарко,
Для всех матерей пелёнки сушу я,
Воздушного змея по небу ношу я.
— Послушай, дядя, — говорит Карлина. — Может, отпустим Расмуса, старого проказника? Осенью мы ведь хотим запустить змея. Пусть Расмус носит его по небу!
Я знаю, что без ветра змей не полетит, но всё же возражаю:
— Подумай о кораблях в открытом море, о сорванных крышах… Как же мы отпустим его, Карлина?
— Да нет, мы, конечно, отпустим Расмуса, старого проказника, — говорит дядя Амброзиус. — Но отпускать его будем не сразу, а по частям, маленькими ветерками.
— Может быть, ты разольёшь его по бутылкам? — догадываюсь я.
— Ветер по бутылкам не разольёшь, — отвечает дядя Амброзиус. — Но мы сделаем так, что он сам полезет в бутылку.
— А если он не захочет? — спрашивает Карлина.
— Не захочет — заставим, — отвечает дядя Амброзиус и обращается к ветру: — Эй, Расмус, старый проказник, если ты сейчас же не войдёшь в бутылки, ты вообще никогда отсюда не выйдешь!
Ветер бормочет:
Закрыты все двери, закрыты все щели.
И мне никогда не спастись неужели?
И я просижу в этой башне века?..
Но как без меня поплывут облака?
Придётся смириться, стать маленьким надо,
Забраться в бутылки из-под лимонада…
— Ребята! — кричит дядя Амброзиус. — Закрывайте-ка все бутылки, да покрепче!
Мы закрыли все бутылки и вышли на улицу.
Шторм прекратился. Море успокоилось. Из порта доносится рокот моторов. Это рыбаки Габуна вышли в море ловить рыбу. Тепло. Тихо. Мы упрятали ветер в лимонадные бутылки.
Дядя Амброзиус, Карлина и я возвращаемся в прохладную башню. К дяде Амброзиусу пришёл начальник пожарной команды Габуна. Он следит, чтобы в лесу не разводили костров. В такую жару лес может легко загореться.
— Добрый день, Амброзиус, — говорит главный пожарный Габуна. — Жарища… — Большим носовым платком он вытирает пот со лба.
— Добрый день, — отвечаем мы хором.
— Целых три ящика лимонада! — удивляется пожарный. — Зачем вам столько?
— Да так, на всякий случай, — отвечает дядя.
— Ну, одну-то бутылочку ты мне подаришь, — говорит пожарный.
Карлина хочет что-то сказать, но он открывает бутылку и… падает на стул. Из бутылки с силой вырывается ветер и через дверь мгновенно вылетает на улицу. На пляже он с разбега валит несколько шезлонгов, и все курортники вскрикивают от неожиданности.
— Я так и знал, — говорит пожарный, придя в себя. — Я так и знал, что это ты запер ветер.
— Ну и что же? Разве нельзя? — спрашивает дядя.
— Почему нельзя? Можно, конечно, — говорит пожарный. — Теперь я по крайней мере буду знать, к кому обращаться, когда понадобится ветер.
Главный пожарный Габуна подаёт всем на прощание руку и, весело насвистывая, уходит.
Весть о ветре, запертом в лимонадные бутылки, быстро разнеслась по округе. Из газеты приходили корреспонденты, фотографировали ящики с бутылками. На следующий день об этом знали все. Телефон на маяке звонил непрерывно. Мы трое, дядя Амброзиус, Карлина и я, по очереди подходили к аппарату. Все обращались к нам с просьбой. Где-то нужен ветер, чтобы просушить бельё. Мы откупориваем бутылку. В другом месте должны состояться парусные гонки. Мы, конечно, открываем ещё бутылку. В каком-то городе люди изнывают от жары. Как тут не помочь! Откупориваем очередную бутылку.
С каждым днём бутылок с ветром становится всё меньше и меньше. К сожалению, и прекрасное время каникул тоже подходит к концу. Остался только один день. И осталась лишь одна бутылка с ветром.
Дядя Амброзиус говорит:
— Откроете её только в крайнем случае.
Мы прощаемся с дядей и идём на вокзал. Через каждые два шага мы оглядываемся. Дядя Амброзиус сидит на верху башни и курит свою трубку.
— Жаль, что бутылки так быстро опустели, — печально говорит Карлина.
— Ничего, — говорю я, — на будущее лето мы снова поймаем Расмуса.
— Конечно, — Карлина подпрыгивает от радости. — Мы поймаем ветер! И облака! И солнечные лучи! Мы сделаем погоду такой, как нужно людям!
И в этом нам поможет Амброзиус Танкгабель, наш добрый дядя.
Барбара АугустинАнтонелла и ее Дед Мороз
Эта история произошла в небольшом городе на берегу моря, в одном из горных районов Италии.
Лето в Италии жарче, чем у нас, и длится оно дольше, но зима со снегом и морозами тоже бывает. Дети там, как и везде, ходят в школу. Но только у итальянских детей имена не такие, как у нас. Итальянских мальчиков и девочек зовут Лючия, Бригелла, Паоло, Антонио… Есть, конечно, и другие имена.
Женщину в Италии называют синьорой, девушку синьориной, а мужчину синьором.
Теперь вам будет легче представить себе город, где живёт девочка Антонелла, о которой и пойдёт речь в нашем рассказе.
Приближался Новый год, и Антонелла на листочке бумаги нарисовала то, что хотелось бы ей получить в подарок к этому празднику от Деда Мороза. Антонелла ходила в первый класс и писать ещё не умела. Она нарисовала красные роликовые коньки, положила листочек с пожеланием на подоконник и стала ждать. Она ждала день, другой…
Но всё напрасно. Прошло уже много дней, но никто за листочком не приходил.
Антонелла пала духом, приуныла.
Однажды это заметила даже учительница, синьорина Мерегалли.
— Что с тобой, Антонелла? — спросила она.
— Дед Мороз не берёт мой листок с пожеланием, — ответила девочка.
Не успела Антонелла договорить, как весь класс громко рассмеялся.
— Дед Мороз бывает только в сказках. На самом деле никакого Деда Мороза нет, — наперебой кричали ребята, не переставая смеяться.
— Неправда! — чуть не плача, защищалась Антонелла. — Дед Мороз есть! Есть! Есть!
Синьорина Мерегалли строго сказала:
— Перестаньте смеяться над Антонеллой! Прекратите шум!
У Антонеллы началось трудное время. Не было дня, чтобы одноклассники не дразнили её:
— Посмотрите-ка на эту глупенькую Антонеллу, она верит в Деда Мороза!
— Ну, Антонелла, как у тебя дела с Дедом Морозом?
Антонелла с большим трудом сдерживала слёзы. Нет, ходить в школу она больше не будет.
Но и дома печаль её не оставляла. Почему Дед Мороз до сих пор не взял её листок? Неужели он забыл про неё? Ведь она не сомневалась, что Дед Мороз существует. А может, его нет? Ответить на все эти вопросы сможет только Джино.
Мальчику Джино уже десять лет, и, несмотря на разницу в возрасте, он лучший друг Антонеллы. Джино знает всё.
— Джино, скажи, пожалуйста, есть Дед Мороз или нет?
Джино сделал серьёзное лицо и как-то сразу повзрослел. Он долго думал и наконец сказал:
— Гм, значит, так, Антонелла. Понимаешь ли… Дед Мороз, конечно, есть.
Антонелла просияла.
— Но… детей очень много, поэтому родители должны ему платить за подарки. Понимаешь?
Антонелла заплакала. Крупные слёзы текли по щекам и скатывались на воротник.
Джино испугался. Когда Антонелла плачет, он становится беспомощным. Он и сам готов заплакать — так ему бывает жалко свою подругу.
— Не плачь, Антонелла. Перестань, пожалуйста.
— Значит, я ничего не получу к Новому году. Мои родители бедные и не смогут заплатить Деду Морозу.
И Антонелла опять заплакала.
— Знаешь что, Антонелла? — сказал Джино. — Напиши-ка Деду Морозу письмо и объясни ему всё, как есть.
Вот это мысль! Антонелла перестала плакать и, повеселевшая, обняла своего друга.
— Ты мне поможешь, Джино?
— Конечно! Разве мы не друзья, Антонелла!
Вдвоём они быстро придумали письмо:
Дорогой Дедушка Мороз!
Две недели лежит мой листок с пожеланием на подоконнике и ждёт тебя. Может быть, ты и был у нас, но ждёшь, пока мои родители тебе заплатят. Но мои родители, к сожалению, не смогут тебе заплатить. У них много других забот. Зима наступила рано, буря порвала сети, и у родителей не было рыбы для продажи.
Дорогой Дедушка Мороз, я очень хочу роликовые коньки. Только коньки — и больше ничего.
Но если у тебя есть какие-нибудь лоскутки, пришли, пожалуйста. Я сошью моей обезьянке Анджеле штанишки. Мама говорит, что обезьянам штанишки не нужны. Но как же так? Им-то ведь тоже холодно! Подумай, пожалуйста, и о моём друге Джино. Он помогал мне писать это письмо. Дедушка Мороз, будь добр, не забудь мою просьбу. Очень тебя прошу. Очень!