бусяку всё, что хочешь. Уничтожь его окончательно!
Великан поглядел набеспомощного бусяку, распластавшегося наземле. Вид его был жалок.
–Добро должно победить зло раз инавсегда,– напомнил Подя.– Злу недолжно быть места наземле!
–Очень зло добро побеждает зло,– задумчиво сказал Калгама.– Правильноли это? Добро должно обходиться без зла. Иначе какоеже оно добро?
–Брось эти свои рассуждения!– прикрикнул Подя.– Бусяку жалеть ненадо. Он никого нежалеет.
–Ая инежалею его,– сказал Калгама.– Пусть он раскаивается, что был злобным бусяку. Вот сталбы Хондори-чако слизняком…
Итолько он это произнёс, как бусяку съёжился ипревратился восклизлого длинного слизняка. Испуганно извиваясь, он заполз под лист лопуха ипритаился там. Теперь любая птица могла его склюнуть, любой зверь– прихлопнуть лапой, ачеловек, даже незаметив,– раздавить.
Подя излюбопытства приподнял носком сапога лопуховый лист, чтобы посмотреть, как себя чувствует бывший бусяку. Трусливый слизняк струхнул изаполз под сухую ветку. Поцвету они были одинаковые. Неотличишь.
–Рождённый сильным может стать самым слабым,– удовлетворённо хмыкнул Подя.– Вот ипрячься теперь отвсех, да благодари Калгаму заего добро.
–Какоеж это добро?– удивился великан.– Быть слизняком– наказание!
–Эх, ничего-то ты непонимаешь,– махнул рукой Подя.– Молодой ещё! Потом поймёшь. Как станешь старше.
Разговаривая, они инезаметили, как кним тихонько подошла молодая симпатичная буссеу. Это была та самая щука, которая помогла друзьям найти заколдованный маньчжурский орех. Как кончилось действие чародейной силы, так иобрела она свой прежний облик.
–Хорошо, что мы встретили друг друга,– сказала она.– Без вас ябы ещё долго оставалась зубастой щукой. Лес меня заждался. Замаленькими деревцами нужен пригляд, грибы без полива плохо растут– надо дождик для них позвать, да иптицы что-то меньше петь стали, меня ожидают. Я запою– они подхватят. Ох, пора мне, пора!
–Спасибо тебе, Чикуэ,– растрогался Калгама.– Без тебя нам всем пришлосьбы трудно…
–Будешь влесу– только свистни, сразу появлюсь,– улыбнулась Чикуэ.– Нас, буссеу, как илеших, свистом вызывают. Некоторые считают это дурным тоном, ну ипусть считают. Ачтобы ты сФудин иногда вспоминали обо мне, возьми желудь. Он тоже твой помощник. Старался, какмог.
Нараскрытой ладони буссеу лежал тот самый желудь, который попросился вспутники Калгаме. Перенесённые испытания сказались нанём: он помялся, потрескался, нопо-прежнему блестел лакированными боками идаже, как показалось великану, стал крупнее.
–Дай-ка, посажу его натвою макушку,– сказала Чикуэ.– Как придёшь домой, поймёшь, что сним делать.
Прощаться всегда трудно. Кажется, уже сказал всё, что положено, нохочется ещё хоть немного побыть рядом. Аесли незнаешь, когда снова доведётся свидеться, то сердце почему-то сжимается истановится очень грустно. Ноэтого никак нельзя выказывать, уж лучше легко улыбнуться, помахать рукой и,уходя, сказать: «Пока!» или «Счастливо!», или кому как нравится. «Апечалиться лучше одной»,– решила Чикуэ. Она нелюбила, когда друзья грустили, пусть даже попричине расставания.
Подя, вотличие отнеё,прощаться нестал. Пока никто нанего несмотрел, он поднял над головой руку, что-то шепнул иобернулся лёгким дымком. Набежавший ветер его рассеял. Ноесли кто-то решит: Подя поступил невежливо, то это несовсем так. Потому что он насамом деле инерасставался: вкаждом доме горит очаг, пламя внём– частичка духа огня.
Чикуэ, определив желудь намакушку великана, заметила:
–Вот иПодя ушёл. Унего забот полно. Имне пора. Ивам сФудин нужно домой возвращаться. Кстати, нога унеёбольше неболит. Вон, смотри, как она задорно вышагивает вслед замедведем!
Фудин выглядела вполне здоровой, да ещё несла мешок Калгамы. Специально сходила заним впещеру бусяку. Положила вмешок поломанные вертел, колотушку имялку. Как их бросить-то? Ведь помогали Калгаме, как могли. Если их отремонтировать, вполне ещё вхозяйстве пригодятся. Амышку-помощницу Фудин посадила медведю наспину. Пусть совсеми удобствами путешествует, тоже старалась, малышка, неиспугалась страшного бусяку.
Чикуэ помахала всей честной компании, сказала «Пока!» ишагнула взаросли лещины. Ветви кустарника сомкнулись заеё спиной. Сорока излюбопытства полетела заней. Сначала она видела буссеу, новскоре Чикуэ слилась сзеленью, цветами, деревьями– попробуй, разберись, гдеона.
Калгама посадил Фудин наспину медведя, мышку взял себе запазуху– так итронулись впуть. Долголи, коротколи, пришли накрутояр. Сорока полетела всвоё гнездо, медведь вернулся втайгу, мышка– внорку.
Желудь, который буссеу Чикуэ посадила намакушку великана, впути дал росток. Он рос даже непочасам– поминутам! Когда Калгама подошёл ксвоему дому, наего голове красовался молодой дубок. Его-то иувидела Койныт. Увидела ирешила: дуб ходит покрутояру!
Калгама снял дубочек сголовы ипосадил его рядом сдомом. Ато, что над крутояром появилась радуга, так ничего удивительного вэтом небыло. Это был подарок Чикуэ. Она специально попросила радугу расцвести для Калгамы иего любимой Фудин. Есть такая примета: радуга-дуга над домом– ксчастью.
Кстати, немножко счастья досталось иКойныт сЧумбокой. Они поменяли золотую безделушку напрочную рыбацкую сеть ибольшую лодку-плоскодонку. Чумбока ещё больше рыбы ловил, её хватало исебе, инапродажу. Акак появились усемьи денежки, так иновый дом отстроили, инарядов для Койныт накупили. Аещё она меньше спать стала. Подружилась сФудин, та её научила шить-кроить, вышивать красивые узоры. Иэто занятие Койныт очень понравилось!
Это сэвэн– охранитель дома, по-нашему: домовой. Наверное, уКалгамы тоже был свой сэвэн. Пусть итвой дом охраняет добрый сказочный домовой!