мэргэнов.– Его дочери пора замуж выходить. Вот он ирешил выбрать ей мужа…
–Азовут её Фудин,– добавил другой мэргэн.– Очень она красивая. Даже солнце зажмуривается, когда нанеёсмотрит!
–Апочему отец ей жениха выбирает?– изумился Калгама.– Девушка сама должна решить, кто ей посердцу.
–Отец лишь смотрины устраивает,– пояснил третий мэргэн.– Фудин жениха посвоему уму выберет. Говорят, особенное испытание женихам готовит. Кто его пройдёт, тот иснимет снеёсвадебный халат…
–Мы любое испытание пройдём,– похвалился четвёртый мэргэн.– Силой необижены, голова наплечах нетолько, чтобы шапку носить. Кого-то изнас Фудин выберет!
–Ачто?– вдруг сказал пятый мэргэн.– Может, иты снами отправишься? Ты молодой, крепкий, нежадный– самой вкусной едой накормил, ничего непожалел. Что, если ты Фудин понравишься? Ну, попытай счастье! Давай поедем вместе снами!
–Испугается она его,– усмехнулся первый мэргэн.– Калгама, конечно, молодой, нокрасоты внем мало,– иподбоченился эдак гордо: сам-то он красавец хоть куда.
–Аэтих девушек сам келе-чёрт иногда непоймёт,– заметил пятый мэргэн.– Итот им нетакой, иэтот неэдакий… Посмотришь: красивый парень страдает, сохнет отлюбви, адевушка– никакого внимания: ей другой нравится, совсем немэргэн.
–Ну, мы-то уж обязательно приглянемся!– несомневался первый мэргэн.– Аты, Калгама, для интереса тоже можешь снами поехать. Хоть налюдей посмотришь…
–Путь дальний,– сказал третий мэргэн.– Мы налошадях. Атебе, Калгама, ехать неначем…
Тут Калгама вспомнил омедведе. Этого зверя все представляют ленивым инеповоротливым: увалень, мол! Аон, между прочим, быстро бегает, даже оленя догоняет. Его, как коня, можно оседлать. Ведь обещал, если потребуется, Калгаме помочь.
–Есть наком ехать!– воскликнул Калгама. Икак свистнет, аж дуб кземле пригнулся.
Наего свист медведь прибежал. Мэргэны, как увидели его, залуки схватились.
–Стойте, нестреляйте внего!– остановил их Калгама.– Это мой медведь. Будет мне всё равно, что лошадь.
Акони мэргэнов надыбы взвились, глазами закосили, заржали, копытами забили. Испугались косолапого!
–Ну, какже мы вместе поедем?– засомневались мэргэны.– Лошади понесут. Боятся они медведей. Да икак-то неприлично: мы всадники, всё честь почести, арядом– намедведе кто-то сидит… Что онас подумают?
Калгама уже привык: люди онём всякое думают, чаще всего плохое. Потому что он нетакой, как все. Ну, так чтож этого? Пусть считают, что хотят. Всё равно всю правду осебе только он сам знает.
–Ладно,– сказал Калгама.– Езжайте сами посебе. Ая вселение Тунгу путь найду. Позже впуть отправлюсь.
Сели мэргэны наконей иускакали. Лошади отиспуга, что медведь их задрать может, быстрее птицы унеслись.
АКалгама переделал всё подому, медведя снова изтайги позвал:
–Отвези меня вТунгу!
Отправились они впуть. Медведь дороги неразбирает: где побуреломам продирается, где речки переплывает, вболотах путь находит, да исопки необходит– напрямки прёт! Захотят попить– воду изродников зачерпывают, проголодаются– ягоды полно: ималина, исмородина, ижимолость. Косолапый ещё исочных корешков нароет, луковиц саран накопает, чилим– водяной орех добудет. Едут, ивус себе недуют.
Натри дня позже мэргэнов впуть отправились, авТунгу раньше их приехали. Вот какой медведь быстроходный!
Тунгу пустое стоит. Ни одного человека вселении нет. Куда все подевались? Вездесущая сорока подсказала:
–Калгама, отправляйся наберег реки. Там амбар увидишь, наверху Фудин сидит…
Великан удивился. Зачем, думает, девушка наамбар залезла. Отженихов спасается, чтоли. Как-то непонятно всё это. Новспомнил, как пятый мэргэн оповедении красавиц отзывался, иуспокоился. Что девушке иногда вголову взбредёт– она исама заранее незнает. Обычное дело.
Велел Калгама медведю влес идти. Неровен час, кто-нибудь увидит большущего топтыгина– перепугается, да иубить могут. Асам великан пошёл наберег реки. Там людей видимо-невидимо. Смотрят навысокий амбар, накрыше которого Фудин сидит. Нокак Калгама подошёл, все нанего оборотились:
–Ой, какой большой да страшный!
Отец Фудин выступил вперёд, сказал:
–Ты смахиваешь назлого духа! Люди остроголовыми итрехметровыми небывают, да ишерсти нанас нет. Зачем сюда явился? Вот, позову шамана– он хорошо камлает, все келе его боятся. Уходи подобру-поздорову!
–Меня зовут Калгама. Виноватли, что таким насвет народился? Какой уж есть!
–Сдобромли явился?– допытывается старик.
–Пять мэргэнов проезжали, сказали: ты жениха дочери ищешь, вот изахотел наФудин посмотреть…
–Хэ! Глаза есть– смотреть незапретишь. Нокакбы ты Фудин неперепугал! Ещё заикой станет, атакая комуж понравится? Нет, уходи!
Тут пятеро мэргэнов подъехали. Увидели Калгаму– обрадовались:
–А!Друг! Как ты нас сумел опередить?
–Спасибо медведю, выручил!
Подивились мэргэны, аотцу Фудин сказали: знают, мол, великана, нечего его бояться, он имухи зазря необидит.
–Ладно, пусть остаётся,– согласился старик.– ОтФудин неубудет, если он нанеёглянет.
Адевушка сама наКалгаму смотрит. Он, считай, вровень скрышей амбара– как незаметить такого? Ичто интересно, ненапугалась она его. Напротив, пожалела:
–Все опасаются тебя, наверное. Потому ты одинокий, бедолага.
Перед Фудин свёрток лежал. Она развязала его, достала шапку иобъявила:
–Эту шапку я сама сшила изшкурок самых лучших соболей. Три года старалась, орнаментом избисера украсила её, ни одна мастерица таких узоров незнает! Брошу шапку, ккому она упадет, тот истанет моим женихом. Ктобы ни был– богатый или бедный, красивый или урод, поймает шапку– станет моим суженым!
Фудин размахнулась ибросила шапку втолпу людей. Парни бросились ловить её, ношапка, как заколдованная, кружилась над головами ини накого непадала. Калгама смотрел, как его знакомые мэргэны, распихивая других парней, тоже пытаются схватить шапку, носам даже инепытался достать её. Ему очень понравилась Фудин, однако он идумать несмел оней как оневесте. Куда уж ему, страшиле остроголовому, дотакой красавицы!
Ашапка покружилась-покружилась, да иопустилась наголову Калгаме. Все так иахнули!
–Если Фудин тебя выбрала, то так тому ибыть: станешь её мужем,– сказал отец девушки.– Наверно, ты этого заслуживаешь.
АФудин спустилась самбара, подошла кКалгаме исмущённо глаза потупила:
–Сама непойму, как так получилось, что шапка натебя упала. Но,коли она тебе досталась, делать нечего– пойду затебя замуж.
Илукаво улыбнулась.
Глава четвёртая,вкоторой появляются злые Амбакта иХондори-чако
Вернулся Калгама домой смолодой женой. Сорока ещё дотого, как они приехали, разнесла весть: великан женился!
Люди всоседнем стойбище– кто порадовался, кто злословить принялся. Койныт, та прямо извелась:
–Что-то тут нето! Ну, небывает, чтобы такая куколка полюбила эдакое страшилище! Неиначе, околдовал онеё…
–Аможет, она сама колдунья?– шепчутся вответ соседки.– И-и! Старики рассказывают: бывают такие волшебницы– притворятся красавицами, умужчин отних голова несвоя, аони дождутся удобного момента исъедают их, воттак!
–Какбы эта красотка инас несъела,– забеспокоилась Койныт.– Улюдоедок, слыхала, аппетит отменный: всё стойбище одним махом проглатывают.
–Ой, страшно-то как!– жмутся сплетницы друг кдружке.– Что делать, как жить теперь?
–Аведь мне сон намедни приснился,– вспомнила Койныт.– Будтобы наши мужчины отправились нарыбалку, поймали рыбу: большая, как осётр, чешуя золотистая, как усазана, плавники всеми цветами радуги переливаются как уокуня-аухи. Красивая! Никогда такой невидела. Положили её вместе сдругими рыбами, аона пасть разинула и– ам, ам!– весь улов заглотала, непоперхнулась даже. Как насытилась, ещё больше стала– таймень посравнению сней жалкий ротан!
–Ай, злой дух, неиначе!– испугались женщины.– Ичтоже эта рыба ещё сделала?
–Онабы ирыбаков проглотила, да хорошо, я проснулась,– самодовольно ухмыльнулась Койныт.– Проснулась– исама несвоя. Кчемубы, думаю, эдакое привиделось? А!Вон, оказывается, кчему! Неиначе, Фудин всё равно что та рыба…-
Чумбока услышал эти перешёптывания и,как ни обижен был наКалгаму, заругался:
–Тёмная ты женщина, Койныт! Вечно своими снами всех пугаешь! Хотьбы раз тебе что-нибудь доброе приснилось. Как ни послушаешь тебя, людей одни неприятности ожидают, ничего хорошего вжизни небудет.
–Авней итак ничего хорошего нет,– поморщилась Койныт.– Один итотже халат уже второй год ношу, удругих женщин то соболья шапка, то норковая, ауменя– старая, лисья, обдергайкой хожу.
–Так взялабы, да как другие женщины, скроила себе новый халат,– заметил Чумбока.– Ашапки? Разве я недобыл наохоте самые лучшие меха? Для тебя! Вон, вамбаре они лежат, пылятся, какбы моль непобила!
–Сам шей!– заругалась Койныт.– Некогда мне этими глупостями заниматься. Мне сны нужно глядеть. Вдруг что-нибудь путное прогляжу? Недосуг мне шитьём заниматься!
АФудин, кстати, все наряды шила себе сама. Такая рукодельница! ИоКалгаме незабывала. Сшила ему куртку-капчима, украсила её пуговицами-палима: их Фудин связала изузелков– кропотливая, тонкая работа; некаждая мастерица её выполнит, легче деревянные пуговки упроезжих купцов купить или вообще монетки пришить. Номолодая жена всё любила сама делать.
Капчиму она расшила повороту инаманжетах ярким орнаментом– замечательно получилось, отвосхищения все языками цокали. Исразу нанайскую поговорку вспоминали: «Красивый узор невышьет женщина сплохим характером».
Калгама наохоту ходил, рыбу ловил. Хорошо молодые жили, неголодали. Нето, что некоторые, которые только чужому достатку завидовали, асами ни лука вруках держать неумели, ни невод вреку закинуть. Ктоже виноват, что плохо живут?
Фудин умела выделывать рыбью кожу. Изнеёшила одежду. Давахса– кожа кеты годилась для изготовления халатов, наколенников, обуви. Изкурахсы– кожи амура нанайские женщины издревле халаты кроили, да инанаколенники она годилась. Гачахса