– Неопытные девушки вечно вкакие-нибудь истории попадают.
Как ни старалась Амбакта-Фудин изменить голос, анеполучался он унеётоненьким да звонким. Калгама это, конечно, заметил.
–Что стобой?– спросил.– Почему утебя голос срывается?
–Чачаку собирала, жарко мне отсолнца стало, вот ипопила холодной воды изродника,– соврала Амбакта-Фудин.– Простыла, горло теперь болит…
–Давай чаю горячего попьём,– предложил Калгама.– Я тоже ноги промочил.
Попили они чаю, только Амбакта-Фудин всё равно хрипит– вороной каркает, непохож выговор наголос жены.
–Молчи, ничего неговори,– посоветовал Калгама.– Так горло быстрее вылечится…
Легли они спать, аужены тело какое-то колючее. Удивился Калгама:
–Что это стобой? Кожа как уорехов маньчжурской лещины– такаяже колючая.
–Вкорзинку посмотри! Старалась, собирала орешки, хочу приготовить краску изних,– сказала Амбакта-Фудин.– Вот, наверно, иналипли наменя колючки…
–Аизо рта почему так пахнет?– принюхался Калгама.– Раньше ты дышала, будто весенний ветерокдул.
–Юколы поела,– соврала Амбакта-Фудин.– Лежалая она была, нонепропадатьже добру.
Поверил ей Калгама. Ноинаследующий день– жена сипит, кожа унеёгрубая, колючая, изо рта пахнет, чтоже происходит? Обличьем вроде Фудин, ночто-то вней нето. Амбакта-Фудин, однако, находила оправдание:
–Крапиву рвала– стала колючая, как она. Ато, что голос такой, невиновата: рыбу ела– косточкой подавилась, насилу откашлялась. Это ты костлявую рыбу-косатку поймал! Ичто делать, если юколу грызть люблю? Хороший муж незапрещает жене кушать, что ей нравится.
–Ладно,– кивнул Калгама.– Невиню я тебя ни вчём! Только одна сказка мне вспоминается, никак изголовы неидёт.
–Ой! Люблю сказки слушать!– обрадовалась Амбакта-Фудин.– Никогда ты мне их нерассказывал. Расскажи!
Асама думает: «Интересно, что это засказка? Вдруг вней есть для Калгамы подсказка, а?Как ни доверчив, аума-то нелишён. Неровен час, обо всём догадается!»
–Да малоли что старые люди навыдумывали?– сказал Калгама.– Даже рассказывать неохота!
–Ой, нетоми! Расскажи! Люблю всякие истории слушать,– попросила Амбакта-Фудин иголову наколени мужу положила– приготовилась слушать
–Давно это было,– начал рассказывать Калгама.– Так давно, что уже инепомнит никто тех времен. Жила одна девушка. Красивая, как ты. Увидел её Мэргэн– полюбил. Она его женой согласилась стать.
–Ашапку самбара бросала ему?– перебила Амбакта-Фудин.
–Нет,– ответил Калгама.– Уних всё иначе было. Жили-поживали, все их счастью завидовали, особенно одна бусяку. Пришла она вотсутствие Мэргена кего жене, притворилась доброй женщиной. «Пойдем,– говорит,– чилим-водяной орех собирать. Хорошее место знаю. Мэргэн чилим любит, приготовишь ему угощенье». Привела её наозеро да иутопила, асама обернулась молодой женой. Мэргэн подмены незаметил.
–Да какже это так?– притворно удивляется Амбакта-Фудин.– Бусяку ведь наобычную женщину непохожа!
–Такая уж она хитрая– смогла Мэргэна обмануть,– вздохнул Калгама.– Мужчина, когда любит, слепым становится. Неперебивай меня. Вобщем, живут они по-прежнему душа вдушу, адевушка под водой томится. Мужа, дом вспоминает, авылезти неможет: камень нашее. Год надне пробыла. Стало ее илом ипеском заносить.
Анедалеко был один дом. Жили внем старик состарухой. Раз вгоду кним снеба табун оленей спускался. Старик их пас, возере купал ипоил. Вот пришло время– спустился табун снеба. Старик повел оленей наводопой. Заметил: что такое, никогда раньше наозере лотосов небыло, теперь они появились– листья большие, цветы– свежие, красивые, вводе отражаются.
–Сказки всё это!– фыркнула Амбакта-Фудин.– Небывает таких стариков инебесных оленей!
–Иногда насвете бывает такое, что ивыдумать нельзя,– рассмеялся Калгама.– Ноты дальше сказку слушай! Спрятался старик вкустах, сидит, прислушивается…
–Аолени-то куда девались?
–Они нанебо улетели,– сказал Калгама.– Побоялись кводе подойти. Астарик сидит, ждёт: что будет? Вдруг слышит: над озером стон раздается: «Последнее дыхание испускаю… Мэргэн, услышь меня: умираю я!» Старик волшебником был. Достал серебряное зеркальце, глянул внего, видит: Мэргэн живет недалеко отозера, рядом сним женщина-бусяку сидит. «Э!– понял старик.– Вон оно что!» Унего была маленькая птичка, вынес он ее наулицу, шепчет ей: «Ты всегда была осторожной, послушной. Лети кМэргэну, всё ему расскажи…» Как-то утром Мэргэн наулице сидит, что-то ножом тешет. Птичка подлетела кнему, запела. Мэргэн по-птичьи понимает. Выслушал ее, пошел кстарику. Поклонился ему. Тот Мэргэну говорит: «Э-э-э, скем ты живешь? Ты сбусяку живешь, она твою жену погубила».
–Ай, негодяйка какая!– Амбакту-Фудин притворилась испуганной, кКалгаме плотнее прижалась.– Страшно-то как! Ах, уж эти бусяку!
–Если боишься, перестану рассказывать,– забеспокоился Калгама.– Да что стобой? Дрожишь, руки похолодели. Неуснёшь теперь.
–Нет-нет, рассказывай!– просит Амбакта-Фудин.– Стобой ничего небоюсь.
–Мэргэн выслушал рассказ старика изаволновался: «Какже спасти жену?» Ауволшебника-дедушки был шелковый невод. Бросили его возеро, стали им несчастную утопленницу ловить. Вытащилиее.
–Неиспугался её Мэргэн?– спросила Амбакта-Фудин.– Ведь долго вводе лежала. Наверно, кожу рыбы объели– одни кости остались. Зачем такая жена Мэргэну нужна?
–Странные ты речи говоришь,– оторопел Калгама.– Мэргэн её любил! Ато, что стала скелетом, нееё вина. Ктомуже, старик состарухой умели людей лечить. Долго пришлось им врачевать жену Мэргэна, аон всё расстраивается: «Ничего-то я незнал, непонимал, что бусяку меня обманула. Жене надо было рассказать, что кней женщина-бусяку ходила. Ябы её убил!» Аволшебник говорит: «Небрани жену! Она сама ничего незнала». Долголи, коротколи, авылечили старики жену Мэргэна. Обрадовался он: «Поехали домой!» Астарик ему советует: «Пока жену ссобой небери. Пусть унас останется. Отправляйся домой один, накажи бусяку!»
–Однако, мало того, что бусяку хитрые, они ещё исильные,– сказала Амбакта-Фудин.– Эта женщина-колдунья могла проглотить Мэргэна! Он нешаман, незнает, как бусяку победить.
–Непереживай занего,– засмеялся Калгама.– Мэргэн находчивый. Приезжает домой, видит: неспокойна бусяку, вещи побрасывает, сердится. Догадалась, видно, что нашёл он жену. Мэргэн, как ни противно ему было, обнял ее ипредлагает: « Жена, помоги мне гиол-весло тесать». Бусяку согласилась: «Давай!» Мэргэн большое толстое дерево срубил, стал делать весло. «Жена, держи другой конец дерева»,– говорит. Она старается, держит, ноглаз сМэргэна несводит. Может, ты, любимаяжёнушка, незнаешь: вся сила бусяку вглазах. Пока глядит натебя– ни зачто верх над чёртом невозьмёшь. Ну, он её обманывает: «Гляди-ка, кто это пореке плывет?» Бусяку заинтересовалась: «Где? Невижу никого! Вкакую сторону смотреть?» АМэргэн изловчился итопором ей голову отрубил. Чтобы она неожила, развёл костёр, да исжёг бусяку. Только пепел отнеёостался. АМэргэн забрал жену отстариков, вернулись они домой истали жить, как прежде.
Лже-Фудин дослушала сказку идаже зубами заскрипела отзлости: непонравился ей счастливый конец. Жалко ей женщину-бусяку, которую Мэргэн погубил, всё-таки она сАмбактой одного рода-племени.
–Что это ты зубами скрипишь?– встревожился Калгама.
–Да вот, орех ворту катаю,– Амбакта-Фудин незаметно орешек врот положила.– Крепкий! Никак немогу разгрызть…
Асама глазами так исверкает!
Калгама, хоть ипростодушный, непросто так сказку рассказывал. Заподозрил он: непохожа Фудин насаму себя прежнюю, что-то тут нето. Неиначе, бусяку обернулась его женой. Акак узнать? Рассказ, вроде, никакого впечатления непроизвёл. Колдунья непременно выдалабы себя: пожалелабы бусяку. Ножена ивправду орех грызет. Только отчего унеёвглазах будто молнии мелькают?
Решил Калгама по-другому Амбакту-Фудин проверить.
–Женушка любимая, апочему ты перестала называть меня ласково?– спросилон.
Все влюблённые придумывают друг другу ласковые прозвища: кто-то кисой или зайкой зовёт другого, кто-то– ласточкой или белочкой, абывают ивообще странные: мой любимый крокодильчик, кпримеру. Состороны, может, исмешно такое слышать, новлюбленные ведь выдумывают ласкательства для самих себя, анедля других.
Калгама называл жену ласково: чагдян чалбан– белая берёза. Фудин стройная, весёлая, волосы наветру, как березовые гибкие ветви, играют. Запоёт песню– сладко, звонко, будто горный ручеёкпокамушкам бежит, далеко слышною Вместе сеё песней иптицы начинают петь, итравы колыхаться-шелестеть.
Старые люди рассказывают: давным-давно белая берёзанедеревом была, адевочкой. Вбольшой семье росла: шестеро братьев, одна уних сестричка. Очень любила Чагдян Чалбан петь. Когда играла сбратьями, всегда песни заводила. Услышал их однажды злой дух Сахари Дябдян-Чёрный Змей. Когда людям хорошо, ему всегда плохо. Обязательно какую-нибудь мерзость придумает, чтобы перестал народ улыбаться. Хорошее разрушал, злое пестовал.
Вот, непонравились ему весёлые песенки Чагдян Чалбан. Ибратья её, радостные иотчаянные, непонравились. Подлетел он кним, взмахнул колдовским кнутом– сразу все семеро превратились вкамни. Номимо шёл добрый дух Хадо. Э, что такое? Дети камнями стали. «Увы, немогу вернуть им человеческий облик, невмоей это власти,– вздохнул он.– Могу девочку вбелую берёзу превратить. Пусть она всегда гибкая икрасивая будет, люди любоваться ею станут. Старших братьев дубами сделаю– как богатыри стоять будут, любую бурю выдержат. Младшие братья станут чёрными берёзами, пусть зеленеют ивесело шумят наветру».
Всё так исделал. Стех пор истоит Чагдян Чалбан, под ветром качается, ветви играют-переливаются, словно длинные девичьи волосы.
Очень нравилось Фудин, что Калгама называл её белой берёзой. Асама она придумала ему прозвище– кочоа, что означает маньчжурский орех. Это высокое дерево, листья красивые, резные как узаморского грецкого ореха, только плод гораздо крепче: непросто его расколоть, шибко постараться нужно. Калгама такой