Первые кавалеристы врага оказались в зоне видимости почти через час, после прибытия наших разведчиков, их было пятьсот восемьдесят, а за ними следовали не менее трёх тысяч пехотинцев, во всяком случае именно такие цифры называли захваченные в плен разведчики врага. Пробравшись через завал из брёвен, кавалеристы противника начали строиться для таранного удара, по войску прошёлся ропот, впрочем, пара оплеух от сержантов и ропот стих.
Построившись, кавалеристы с рыцарями в первых рядах и лёгких конниках в задних начали набирать разгон, топот копыт заставлял землю вибрировать. Как только несущаяся на нас лавина попала в зону поражения луков, тут же произошёл первый залп. Двести стрел взлетели в воздух и обрушились на врагов, и если сами всадники пострадали не так сильно, то вот множество лошадей от внезапной боли споткнулись и закувыркались, что, впрочем, не особо замедлило лавину. Следующими в бой вступили маги, начав обстрел флангов огненными шарами, заставляя кавалеристов и из лошадей сбиться в одну кучу, и финальным аккордом стал поток молний от Изабеллы. Однако он не нанёс такого же опустошительного эффекта как во время первой битвы, перед идущими в первых рядах рыцарями возник защитный купол, который сдерживал заклинание. Хреново.
Так как я не особо рассчитывал повторить тот же трюк, то как только молнии перестали бить по щиту, затрубил рог, обозначающий команду отступления. Пехотинцы наперегонки устремились в разрывы между телегами, стараясь как можно быстрее оказаться в относительной безопасности. Кавалеристы, видя такой манёвр пытались затормозить, но было уже поздно, слишком большую скорость набрала масса конницы. Поэтому едущая на нас лавина налетела на полной скорости на телеги, гружённые камнями с воткнутыми в них кольями. Сила удара была такова, что гружённые телеги опрокидывало на бок, а ржание раненых лошадей и крики людей заполнили всё вокруг, в этот же момент в бой вступили пики. Крики ярости и отчаяния стали сильней, особенно когда лучники начали прицельную стрельбу с минимального расстояния, а маги стали посылать разрушительные чары, взрывающиеся среди оставшихся в седле всадников
Разгром был полным, вместо того, чтобы смять хлипкие ряды пехоты первым же наскоком, кавалеристы врага сами угодили в ловушку, слава богам, что я вспомнил про некого Яна Жижку, который проворачивал подобную схему с европейскими рыцарями во времена гуситских войн. Финальным аккордом в этой битве стал удар нашей собственной кавалерии, которая хоть и была не так многочисленна, но прекрасно справилась с ударом в тыл, а перелезшие через опрокинутые телеги, подчинённые Громаша закончили дело. Победный рёв разнёсся над полем боя, наёмники и крестьяне, несколько десятков минут назад пачкавшие портки от вида конной лавы не могли поверить, что почти без потерь расправились с силой, которая должна была их смести в один момент.
Но не время расслабляться, нам ещё предстоит бой с пехотой противника, поэтому воодушевлённые пехотинцы начали восстанавливать строй телег, а лучники отправились собирать стрелы. В это же время прибежал гонец от отряда, оставленного охранять ворота, и сообщил, что вылазка противника обернулась неудачей, потерь так же почти нет, а защитники замка потеряли минимум двадцать человек. Хорошо, что оставленная там командовать Лирис не сплоховала.
Ожидать пехоту врага пришлось долго, она прибыла только через несколько часов и кажется была полностью не готова к тому, что увидела. Вместо осаждённого лагеря или разбитого противника, они увидели только гору из перемешанных тел коней и людей. Видимо имея отличного командира, солдаты всё же справились с наваждением и начали выстраиваться в боевые порядки. Всё же пленные не соврали, их в двое больше нас, впрочем, я не заметил ни одного балахона на фоне, а значит у них, возможно, всё очень плохо с магами, что крайне хорошо для нас. Вражеский командир решил задействовать людоедскую тактику и выставил в первом ряду крестьян, в надежде что мои лучники потратят на них все стрелы, а солдаты устанут их убивать.
Моей первой командой был приказ лучникам начать обстрел задних рядов, в то время как маги должны были сконцентрироваться на середине строя, если задумка удастся, то уже сейчас дрожащие от страха вчерашние крестьяне, которых насильно сорвали с земли просто разбегутся, оставив только более-менее подготовленных солдат. Расчёт удался и как только в центре строя разорвались обычные и усиленные огненные шары, отправляя на тот свет людей десятками, и ещё столько же заставляя падать на землю живым факелом, ополченцы дрогнули и побежали. Воя от ужаса, толпа бежала куда угодно, только подальше оттуда, где они находились сейчас, и если бежать назад они не могли, по причине упирающихся в спину копий своих надсмотрщиков, а спереди их ждала только смерть, то вся их масса побежала либо направо, либо налево, показывая рекорды по групповым забегам.
Избавившись от большой части войска противника, ситуация стала чуть-чуть лучше, ведь теперь передо мной находилось всего-то две тысячи вооружённых солдат. По причине начала обстрела, большая часть моих магов переключилась с метания огненных шаров на поддержание защитного барьера, и только Изабелла продолжала кошмарить врага своей магией. Лучники делали что могли, но не добивались особого успеха, наличие у противника неплохих доспехов и больших щитов делало их почти неуязвимыми для стрел, лишь изредка случайная стрела находила брешь в защите. Когда же вражеский строй разделился и начал обходить стену из повозок и братскую могилу кавалерии, пришлось экстренно командовать перестроение, деля имеющуюся пехоту на две части, чтобы прикрыть фланги, а свою кавалерию отправить беспокоить тылы противника, чтобы хоть как-то снизить натиск.
Столкновение двух строёв было громким, тут же окрестности наполнились криками ярости и боли, солдаты с обеих сторон падали от полученных ран. Пытаясь сдержать натиск врага на левом фланге, я отправил туда отряд Громаша, через стену телег и они временно отвлеки на себя часть внимания. В это же время правый фланг начал проседать, поэтому к нему устремилась первая наёмничья рота, стабилизировав ситуацию. Вторую роту пришлось отправить на помощь первой через несколько минут, когда здоровяк с двуручным мечом смог прорвать строй и устроить бойню вокруг себя, однако был быстро снят Джанессой. Всё резервов больше нет, остался только я.
Видя, что скоро левый фланг скоро падёт, мною было принято решение вступить в бой, оставив общее командование на Джанессу, дополнительно оставив Фригу в качестве личного телохранителя Изабеллы, магическая поддержка которой была единственным, что отделяло нас от поражения. Перехватив шестопёр поудобнее и проверив крепление щита, я кивнул Бруни и Фельду. Моё с родичами появление на левом фланге смогло стабилизировать ситуацию, нанося размашистые удары, мы расчистили небольшой участок от врагов и продолжили натиск.
Наблюдая за миром через узкую щель, я только и успевал отклонять голову и сам наносить удары. Несмотря на отличные доспехи, клинки противника всё же находили в них бреши, и всё больше и больше ран появлялись на моём теле, особенно от этого страдали ноги. Удар, ещё один, закрыться щитом, и ещё раз ударить, повторить. В веренице боя я потерял счёт времени, а боль от ран постепенно выводила меня из себя, и пелена ярости начала застилать мне глаза.
Перестав уклоняться, я только крушил всё, что оказывалось передо мной, ревя как раненый медведь, шлем мешал мне и я его сорвал, разрывая ремешки, фиксирующие его. Получив нормальный обзор, я продолжил наносить размашистые удары, бросаясь вперёд на новых врагов. Не обращая внимания на мелкие порезы, кровавая просека за мной продолжала увеличиваться, тела вражеских солдат разлетались в разные стороны, их кости хрустели, а щиты трещали сминаемые шестопёром. В себя я пришёл только тогда, когда передо мной никого не оказалось, только несколько фигур бежали подальше от меня, обернувшись назад, я понял, что прошёл строй врага насквозь и сейчас в образованной мной бреши бились мои солдаты. Поэтому развернувшись, я вновь бросился в бой.
Круша одного противника за другим я не о чём не думал, только дикая ярость заполняла моё сознание, отдавая меня во власть инстинктов. В этот момент осознанная часть моего разума наблюдала со стороны что творит тело, фиксируя только самые яркие моменты. Вот мне в сторону головы летит стрела, оставляющая глубокую царапину на виске и срезая край уха. Вот правую руку пронзает сразу два копья, заставляя её разжаться и выпустить шестопёр. Вот в щит прилетает огненная стрела, заставляя его вспыхнуть как спичку. Вот я стою в окружении копейщиков, которые смыкают вокруг меня кольцо.
Осознание что другого выхода нет, я пробуждаю в себе дар оборотня и начинаю меняться, пара секунд, и посреди строя копейщиков стоит не израненный гигантский воин, а ещё более огромный медведь. Уже используя клыки и когти я продолжил свою жатву. Удары лапами рвали не только плоть, но и сталь, а мощные челюсти перекусывали шеи за один укус. Дух зверя полностью захватил управление и метался от одного противника к другому, не обращая внимания на полученные повреждения, которых было не так много, перепуганные до усрачки солдаты просто старались отмахнуться от медведя гиганта и оказаться как можно дальше от его когтей и клыков. Только увидев перед собой Громаша, который стоял передо мной и махал руками я пришёл в себя, медведь послушно отступил вглубь сознания, возвращая мне контроль над телом.
— Командир! Эрик! Обливион тебя подери! Приди в себя! — кричал мой первый друг.
— Громаш! Отойди от него, он сейчас тебя порвёт! — а вот и Джанесса, только почему она покинула лучников и на кого оставила командование.
— Ты что не видишь? Он перестал сражаться и просто стоит. Эрик! Давай, приходи в себя!
Запустив процесс обратного оборота, я постепенно стал возвращаться к человеческим очертаниям. Исчезающий звериный облик принёс не только ощущение всепроникающей слабости, но и боль, много боли. От накатившего упадка сил я рухнул на колени и начал заваливаться на бок, но был подхвачен с двух сторон.