дастся склонить их санкционировать новые налоги, преодолеть оппозицию парламента и поднять годовой доход государства до уровня расходов. Вследствие этого Ассамблея нотаблей, состоящая из почти ста пятидесяти человек, названных поименно королем, собралась 22 февраля 1788 г. Министр (Калонн) объявил им, что годовое превышение расходов над доходами при вступлении на трон Людовика XVI составило тридцать семь миллионов ливров, что четыреста сорок миллионов были взяты взаймы на восстановление флота, что война в Америке обошлась в один миллиард четыреста сорок миллионов (двести пятьдесят шесть миллионов долларов) и что проценты с этих сумм вместе с другими возросшими расходами увеличили годовой дефицит еще на сорок миллионов (на пятьдесят шесть миллионов, согласно более позднему и более точному подсчету). Он предложил им универсальные средства возмещения расходов, подробно перечислил их, указал на действенные меры и, нарисовав картину огромных масштабов, изобразил дефицит в виде маленькой детали, едва привлекавшей внимание.
Приглашенные были самыми способными и независимыми людьми королевства, и ему было бы достаточно их поддержки, если бы ее удалось добиться. С их помощью шансы на возмещение убытков возрастали. Они согласились, что нужды государства должны быть удовлетворены, но взялись за расследование причин перерасхода. Полагали, что Калонн понимал, что его отчеты не выдержат проверки. Говорили и считали, что он просил короля отправить четырех членов Ассамблеи, одним из которых был маркиз де Лафайет, в Бастилию, убрать еще двадцать членов Ассамблеи и двух министров. Король решил, что проще убрать его самого.
Его преемник продолжил работу в полном согласии с Ассамблеей. В результате были увеличены государственные доходы, дано обещание экономно расходовать средства и ежегодно давать Совету отчет о расходах государственных средств. Контролер финансов, обязанный до этого отчитываться только лично королю, прежде никогда, конечно, этого не делал. Было признано, что король не может вводить новые налоги, реформировано уголовное законодательство, отменены пытки, запрещена барщина, изменен налог на соль, упразднены внутренние таможни, введена свободная внутренняя и внешняя торговля зерном, учреждены ассамблеи провинций – все это вместе намного улучшило положение страны. Учреждение провинциальных ассамблей уже само по себе явилось значительным достижением. Они должны были избираться народом и ежегодно обновляться на одну треть в тех провинциях, где не созывались штаты, что приблизительно составляло три четвертых территории королевства. Провинциальные ассамблеи частично сами были исполнительными органами, а частично – исполнительным советом при интенданте, которому до того в провинции принадлежала вся исполнительная власть.
Избранные народом ассамблеи смягчали бы исполнение суровых законов и, имея право представления королю, осуждали бы несправедливые законы, предлагали бы справедливые, разоблачали злоупотребления; а их представления, взятые в совокупности, внушали бы уважение. К другим достижениям можно отнести сам прецедент созыва Ассамблеи нотаблей, который, возможно, станет привычным. Надеялись, что эти обещанные изменения к лучшему будут осуществлены, что они будут соблюдаться на всем протяжении нынешнего царствования, а оно окажется достаточно продолжительным для того, чтобы эти перемены укоренились и стали рассматриваться как часть основных законов государства и были бы защищены временем и поддержкой народа.
Граф де Верженн умер за несколько дней до Ассамблеи и вместо него министром иностранных дел был назначен граф де Монморен. Вилледей сменил Калонна на посту генерального контролера финансов, а Ломени де Бриенн, архиепископ Тулузский, а затем Санский и в конечном счете кардинал Ломени, был назначен главным министром, с которым остальные министры должны были вести дела по своим департаментам, до этого решавшиеся лично с королем. В Совет вошли герцог де Нивернуа и г-н де Мальзерб. После назначения главного министра ушли в отставку из военного и морского департаментов маршалы де Сегюр и де Кастри, не пожелавшие быть в подчинении или разделять ответственность за действия, предпринятые не ими самими. Их заменили граф де Бриенн, брат премьер-министра, и маркиз де Ла Люзерн, брат прежнего посланника в Соединенных Штатах.
В связи с тем что мне неудачно вправили вывихнутое запястье, мой хирург посоветовал попробовать в качестве укрепляющего средства минеральные воды из источника Экса в Провансе. По этой причине 28 февраля я выехал из Парижа в Экс. Мой путь лежал вверх по Сене через Шампань и Бургундию и затем вниз по Роне через Божоле мимо Лиона, Авиньона, Нима до Экса. Убедившись, что вода не приносит мне никакой пользы, я решил осмотреть рисовые поля Пьемонта, с тем чтобы выяснить, нельзя ли там чему-нибудь поучиться в интересах усиления способности к конкуренции нашего каролинского риса, а оттуда совершить поездку по портовым городам южного и западного побережья Франции, чтобы выяснить, что можно сделать для развития торговли с ними. Поэтому из Экса я поехал через Марсель, Тулон, Йер, Ниццу, через тоннель Тенда, Куне, Турин, Верчелли, Новару, Милан, Павию, Нови, Геную. Возвращаясь назад, я ехал вдоль побережья через Савону, Ноли, Альбенгу, Онелью, Монако, Ниццу, Антиб, Фрежюс, Экс, Марсель, Авиньон, Ним, Монпелье, Фронтиньян, Сет, Анд и вдоль Лангедокского канала через Безье, Нарбонн, Каркассон, Кастельнодари, через тоннель Сен-Фериоль и снова через Кастельнодари до Тулузы. Оттуда до Монтабана и вниз по Гаронне через Ланган до Бордо. Оттуда в Рошфор, Ла-Рошель, Нант, Лориан, затем обратно через Ренн до Нанта и вверх по Луаре через Анже, Тур, Амбуаз, Блуа до Орлеана и далее – напрямую в Париж, куда я и прибыл 10 июня. Вскоре после возвращения из этой поездки, а именно – во второй половине июля, ко мне приехала из Виргинии через Лондон моя младшая дочь Мария. Самая младшая моя дочь умерла незадолго до этого.
О вероломном предательстве принца Оранского, штатгальтера и капитан-генерала Объединенных Нидерландов в войне, которую вела с ними Англия из-за заключения торгового договора с Соединенными Штатами, известно всем. Являясь главой исполнительной власти, которому было вверено ведение войны, он ухитрялся мешать любым мерам, предпринимавшимся Генеральными Штатами, расстраивать все их военные планы и при малейшей возможности играл на руку англичанам против интересов своей страны, уверенный в их покровительстве и покровительстве прусского короля, брата его жены. Возмущенные таким предательским поведением Генеральные Штаты обратились за помощью к Франции в соответствии с положениями договора, заключенного между ними в 1785 г. Заверения в оказании помощи Генеральным Штатам, составленные в сердечных выражениях, были без задержки переданы в письме графа де Верженна маркизу де Вераку, послу Франции в Гааге, отрывок из которого приводится ниже.
«Отрывок из депеши графа де Верженна маркизу де Вераку, послу Франции в Гааге от 1 марта 1786 г.
Король предоставит помощь, насколько это будет в его возможностях, чтобы обеспечить успех дела, и со своей стороны предлагает патриотам сообщать ему о своих взглядах, планах и своих недовольствах. Вы можете заверить их, что король проявляет искренний интерес к ним самим и к их делу и что они могут положиться на его покровительство. Они могут тем более полагаться на него, поскольку мы не скрываем, что, если штатгальтер восстановит свое прежнее влияние, возобладает система английских связей и наш союз станет простой фикцией.
Патриоты легко поймут, что такое положение было бы несовместимо ни с достоинством, ни с соображениями Его Величества. В случае, если лидеру патриотов придется опасаться раскола в их рядах, у них будет достаточно времени, чтобы переубедить тех, кого англоманы ввели в заблуждение, и устроить все так, чтобы этот вопрос, когда он снова возникнет, мог бы быть решен как они того пожелают. В такой гипотетической ситуации король разрешает вам действовать вместе с патриотами в том направлении, которое они сочтут для вас подходящим, используя все средства для увеличения числа сторонников справедливого дела.
Мне остается сказать о личной безопасности патриотов. Вы можете заверить их, что при любых обстоятельствах король возьмет их под свое прямое покровительство, и вы можете объявить, где только сочтете нужным, что Его Величество будет рассматривать как личное оскорбление любое посягательство на их свободу. Хотелось бы надеяться, что эта позиция, изложенная в столь энергичных выражениях, сможет оказать воздействие на дерзость англоманов и что принц де Нассау поймет, что он рискует многим, вызывая недовольство Его Величества».
Это письмо патриоты прислали мне, когда я находился в Амстердаме в 1788 г., а его копию я переслал г-ну Джею в своем письме от 16 марта 1788 г.
Целью патриотов являлось создание представительного республиканского правительства. Большинство депутатов Генеральных Штатов было на их стороне, но большинство населения городов было на стороне принца Оранского. И это настроение населения успешно использовалось триумвиратом, в который входили… английский посол Харрис, впоследствии лорд Малмсбери, принц Оранский, человек, не отличавшийся умом, и принцесса, не уступавшая своим партнерам-мужчинам в наглой дерзости, предприимчивости и жажде властвовать. В Гааге они натравливали толпу против депутатов Генеральных Штатов – их оскорбляли, на них нападали на улицах, вламывались в их дома. А принц, обязанностью и долгом которого было пресекать такие нарушения порядка и наказывать за них, не предпринимал ничего.
Вследствие этого Генеральные Штаты были вынуждены ради собственной безопасности передать милицию под командование своему комитету. Принц наводнил Лондонский и Берлинский дворы жалобами на узурпацию его прерогативы. Забыв, что он всего лишь первый слуга республики, он повел свои регулярные войска на Утрехт, где заседали Штаты. Милиция отразила их атаку. Теперь интересы принца слились с интересами врагов общества и были направлены против его родины. Поэтому Штаты, используя свое право носителя суверенной верховной власти, лишили его всех полномочий.