[557] «Левые» коммунисты во главе с Н. Бухариным и «левые» эсеры во главе с В. Карелиным пошли еще дальше. Чтобы сорвать подписание мирного договора с Германией, они готовили заговор, целью которого было свержение советской власти и арест Ленина и Сталина, чтобы потом их физически уничтожить[558].
Ленин на заседании ЦК 24 января 1918 года настаивал на немедленном подписании мирного договора с Германией. Его доводы были обескураживающие: «Несомненно, мир, который мы вынуждены заключить сейчас — мир похабный, но если начнется война, то наше правительство будет сметено, и мир будет заключен другим правительством»[559]. Члены ЦК не поддержали Ленина, и тогда было решено всячески затягивать подписание мира с потаенной надеждой, что события на Западном фронте могут косвенно повлиять на улучшение положение дел и на Восточном фронте. Тактика затягивания переговоров о сепаратном мире какое-то время поддерживалась представителями Германии в Брест-Литовске, и делалось это ими преднамеренно, чтобы оторвать Украину от России и заключить с ней отдельный мирный договор. Немцы, захватив большую часть Украины, стали вооружать казаков Дона для борьбы с большевиками, и они также вооружали добровольческие белогвардейские отряды генерала Юденича на северо-западе России. Но как только немцы добились успеха в этом деле — мирный договор с Украиной был заключен 9 февраля 1918 года — советской делегации в тот же день был предъявлен ультиматум, в котором советскому правительству были выставлены крайне тяжелые требования — отказ России от Польши, Литвы, Украины, части Латвии, Эстонии и Белоруссии. Таким шел мир в Россию, о котором так долго ратовал Владимир Ильич — мир без аннексий и контрибуций. Аннексии немцами были предъявлены, впереди ожидались огромные контрибуции в 6 млрд. золотых марок, которые потребует кайзеровская Германия с России в обмен на мирный договор и поддержку немцами советской власти.
Л. Троцкий, заранее зная условия ультиматума, прервал переговоры и заявил, что Советская Россия войну прекращает и армию демобилизует. Переговоры были прерваны, а 18 февраля австро-германские войска, численностью до 50 дивизий, начали наступление на двух направлениях: на Ревель, достигнув в первый же день линии реки Западной Двины и заняв Двинск (группа фельдмаршала Эйхгорна), и на Ковель, Ровно (группа генерала Лизингена). В центре этого широкого фронта часть войск продвигалась к Минску, и к вечеру 18 февраля они вступили в Молодечно[560]. Остатки старой русской армии Северного и Западного фронтов первой мировой войны покатились назад, бросая артиллерию, боеприпасы и колоссальное количество военного снаряжения. Продвижение турецких войск на юге и австро-германских в центральной части России также шло успешно. 20 февраля группа генерала Лизингена овладела Ровно, а на следующий день Новоград-Волынским, где она соединилась с гайдамацкими войсками Украинской центральной рады. На севере группа Эйхгорна 21–22 февраля овладела всей Эстонией, а в центре в эти же дни был захвачен Минск. Наспех сформированные новые части Красной Армии растворялись в волне стихийного отступления старой русской армии. Под угрозой находились центры революции — Петроград и Москва.
23 февраля ЦК РСДРП принял предложение Ленина и Сталина подписать германские условия мира, а 24 февраля, на рассвете, ВЦИК после бурного заседания фракций большевиков и «левых» эсеров, длившегося всю ночь, 116 голосами против 85 при 26 воздержавшихся вынес свое решение о принятии условий мира, продиктованных немцами[561]. Ленин немедленно телеграфировал в Берлин о решении ВЦИК, но германские войска продолжали вести наступление, и 24 февраля их войска заняли г. Остров и Псков.
Предвидя неизбежность поражения Советской России в столкновении с австро-германской армией, Англия в конце февраля начала высадку десанта в Мурманске, чтобы оградить этот важнейший регион от вступления туда немецких войск. В Берлине незамедлительно был замечен этот упреждающий стратегический выпад англичан, и там, несмотря на то, что многие советники из окружения кайзера предлагали ему продолжить наступление на Москву и Петроград, чтобы свергнуть большевиков и водворить там монархический режим, было решено и дальше поддерживать большевистское правительство Ленина, так как продвижение немцев вглубь России удлиняло их коммуникации и сталкивало их на востоке с английской армией. На тот период немцам лучше было иметь плохого союзника в лице большевиков, чем опасного врага в лице англичан. М. Эрцбергер, хорошо разбиравшийся в тонкостях высокой политики своей страны, не случайно вынес впечатление, что «Германия осуждена рука об руку с большевизмом вызывать на бой весь свет не потому, что она заключила с ним мир, но потому, что заключает теперь с ним договор, который только укрепляет силу большевиков»[562].
3 марта в Брест-Литовске советскими представителями Советской России, с одной стороны, и представителями стран Четверного союза (Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции), с другой, был подписан Брест-Литовский мирный договор. Договор состоял из 14 статей и множества различных приложений и протоколов, которые предписывали советским властям мучительные и трудные формы принуждения в политике и экономике своей страны в интересах государств Четверного союза. По договору от России отторгались значительные части территории: Польша, Литва, часть Белоруссии и Латвии. Судьба этих областей должна была определяться Германией и Австро-Венгрией. Одновременно Советская Россия должна была очистить Лифляндию и Эстляндию (современные Латвия и Эстония), куда вводились германские войска. Германия сохраняла за собой Моонзундские острова и Рижский залив. Советские войска должны были покинуть Украину, Финляндию, Аландские острова, а также округа Ардагана, Карса и Батума, судьба которых отдавалась в руки Турции. Советская Россия утрачивала около 1 млн. кв. км. своих земель. Договор обязывал Россию провести полную демобилизацию армии и флота, в т. ч. и частей, сформированных советским правительством, признать мирный договор Украинской центральной рады с Германией и ее союзниками и, в свою очередь, заключить мирный договор с Радой и определить границу между Россией и Украиной. Договор предусматривал возобновление дипломатических и консульских отношений между Советской Россией и Германией, а также другими государствами Четверного союза[563]. Брестский договор восстанавливал крайне невыгодные для России таможенные тарифы, уступленные немцам еще царем Николаем II в 1904 году, устанавливал право наибольшего благоприятствования в экономических и торговых отношениях, что открывало перед Германией и ее союзниками возможность ввоза, вывоза и провоза товаров в Россию и из нее без всяких ограничений. По дополнительному соглашению советское правительство должно было выплатить Германии 6 млрд. золотых марок в течение одного года и отдавать немцам каждую вторую тонну нефти и каждую четвертую тонну угля и зерна. Чтобы рассчитаться с немцами, большевистское правительство обложило всех богатых и среднего класса людей различными податями, основным содержанием которых являлась сдача ими в фонд советской власти всех серебряных и золотых предметов и украшений, имеющихся в их семьях, и все это сотнями тонн в прессованных слитках отправлялось в Германию. Потом, по предложению Троцкого, золото и серебро стали изымать и из церквей. Такова была плата русского народа за проезд Ленина и его соратников из Швейцарии в Россию в запломбированном вагоне и под охраной германских агентов.
Вышедшая из войны Россия испытывала страшный гнет со стороны Германии, расхищавшей ее национальные богатства для продолжения войны со странами Антанты. И это побуждало берлинские правящие круги усилить поддержку советского правительства и сообщать Ленину обо всех угрозах советской власти, исходящих как от внешних сил — разведок Англии, Франции и США, так и внутренних врагов — эсеров и монархистов. Такая политика Берлина противоречила интересам ее правящего класса и долговременным интересам Германии в Европе и мире, но кайзер Вильгельм II и германский Генштаб не могли иначе поступить — они оказались заложниками своей ставки на большевиков, и отказ от этого вел их к скорому поражению в войне. «…Германия …слишком связалась с большевиками; величайшей ошибкой является то, что Германия сделала в ней уступку большевикам, признав отмену частной собственности; за такую ошибку предстоит чрезвычайно тяжелая историческая расплата… — писал известный депутат рейхстага Эрцбергер»[564]. Когда Антанта убедилась в союзе немцев с большевиками, она стала поддерживать всех их врагов — Белое движение. Генералы Корнилов, Юденич, Деникин, адмирал Колчак — вообще всякое выступление против большевиков содержалось и снабжалось за счет денежных средств Англии, Франции и США. Англия, Франция и США стремились разорвать политические связи Советской России с Германией или хотя бы нарушить их с целью ограничения немецкого влияния в Москве и воспретить продвижению Германии на север и юг России, где были незамерзающие порты, и нефть, и воюющая на стороне Тройственного союза Турция.
После заключения Брестского мира Германия в бешенном темпе перебрасывала на Западный фронт дивизии, действовавшие против русской армии, оставив там свои подвижные части — кавалерийские дивизии и слабые австро-венгерские дивизии, которые на глазах разлагались и были непригодны для участия в боях. 21 марта германское командование начало крупную наступательную операцию на Западном фронте ударом на Амьен, с целью отрезать британские войска от французских, разгромить их и выйти к морю. Превосходство в силах и средствах было на стороне Германии (62 дивизии, 6824 орудий и около 1000 самолетов, против 32 дивизий, 3000 орудий и около 500 самолетов у англичан). Серьезной ошибкой германского командования было то, что оно не имело в своем распоряжении подвижных войск, необходимых для развития тактического прорыва в оперативный. Вся кавалерия была оставлена на Восточном фронте. Не сумели в Германии своевременно оценить и значение танков, игравших все большую роль в наступлении и обороне. Все было готово к наступлению, однако веры в победу над врагом у немцев не было — как у простого солдата, так и в высшем командном звене. «…Наступление не решит исхода войны, для этого у нас недостаточно сил», — говорили генералы в германском Генштабе и в штабах армий