А вот отрывок из донесения в Париж французского посла Брейтеля: «В больших собраниях при дворе любопытно наблюдать тяжелую заботу, с которой императрица старается понравиться всем, свободу и надоедливость, с которой все толкуют о своих делах и о своих мнениях. Зная характер этой государыни и видя, с какой необыкновенной ласковостью и любезностью она отвечает на все это, я могу себе представить, чего это ей это должно стоить… В одно из последних собраний, когда она была утомлена более обыкновенного разговорами с разными лицами, и особенно с пьяным Бестужевым, с которым у нее был долгий и живой разговор, несмотря на ее старания избегать его, императрица подошла ко мне и спросила, видел ли я охоту за зайцев?.. «Так вы должны находить большое сходство между зайцем и мною: меня поднимают и гонят изо всех сил, как я ни стараюсь избежать представлений, не всегда разумных и честных».
И еще из отчета Бекингема: «Изумительно, как эта государыня, которая всегда была мужественной, слаба и нерешительна, когда дело идет о самом неважном вопросе, встречающем некоторое противоречие внутри империи. Ее гордый и высокомерный тон чувствуется только во внешних делах, во-первых, потому что здесь нет личной опасности, во-вторых, потому, что такой тон нравится в отношении к иностранным державам ее подданным».
Оставим последнее замечание на совести французского дипломата, но в главном они правы – это было очень трудное для Екатерины время. Вначале она решила восстановить власть Сената. До отъезда в Москву на коронацию она присутствовала на заседаниях Сената шестнадцать раз. Скоро она поняла, что это бюрократический, крайне неповоротливый, но сплоченный в желании выжить орган. Хоть и не хотелось Екатерине идти по стопам мужа, она была вынуждена со временем повторять все его нововведения, потому что они соответствовали духу времени. Но это потом, а пока надо противопоставить Сенату Имперский совет, только действовать следует не так ребячливо и бесцеремонно, как Петр III, а постепенно и своевременно.
Все годы правления Екатерина пыталась доказать Европе, ближайшему окружению, потомкам и самой себе, что переворот был благом для России и что она по праву занимает трон. А как же иначе, если убитый муж в силу своих природных качеств был не в состоянии управлять империей.
Петр III упразднил Тайную розыскных дел канцелярию, но создал Тайную экспедицию при Сенате во главе с Шешковским. Сотрудники в большинстве своем остались прежними, только вывеску поменяли. Екатерина «улучшила» указ мужа, переведя Тайную экспедицию из Сената в подчинение генерал-прокурору.
Требовалось разобраться с указом Петра III о секуляризации монастырских земель. Церковь негодовала, хотя еще никто у неё ничего не отобрал. Петр успел только создать Коллегию экономии. «Спасая отечество», Екатерина первым делом распустила Коллегию экономии и указом 12 августа 1762 года вернула монастырям отобранные на бумаге вотчины.
Затем была коронация. Двор оставался в Москве до конца года и начало 1763-го прихватил. В Москве императрица много работала. Необходимо было провести преобразование главного органа управления. Главным лицом в преобразовании Сената был, конечно, Н.И. Панин. Предваряя все обсуждения, он написал некую бумагу, которую и доложил в Сенате. Это была записка о фаворитах. Речь шла о правлении Елизаветы, при котором Шуваловы сильно досадили Панину, он и Бирона вспомнил, но общий тон записки был таков, что всякий угадал бы в нем намек на возросшее влияние Григория Орлова. «Ее величество вспамятовала, – писал Панин про Елизавету, – что у ее отца государя был домовой кабинет, из которого кроме партикулярных приказаний, ордеров и писем, ничего не выходило, приказала у себя такой учредить. Тогдашние случайные и припадочные люди воспользовались сим домашним местом для своих прихотей и собственных видов и поставили средством оного всегда злоключительный общему благу интервал между государя и правительства. Они, временщики и куртизаны, сделали в нем, яко в безгласном и никакого образа не имеющем месте, гнездо всем своим прихотям…» и так далее, доклад был длинный.
Оговорюсь сразу, слово «припадочный» в данном тексте не описка. Словарь Даля дает пояснение – это люди, припадавшие к кому-либо, например, к государыне, то есть фавориты и временщики.
С.М. Соловьев пишет: «Можно представить, какое впечатление на Екатерину должен был произвести этот доклад». Но, видимо, она просто не отнесла его на свой счет, и когда 14 февраля 1763 года была создана комиссия (названная так вместо Императорского совета) из восьми человек, то туда был включен и Григорий Орлов. Каждый член комиссии имел четкие обязанности: Панин – секретарь внутреннего департамента, Воронцов – иностранного, Захар Чернышев – военного и т. д. Обязанности Орлова не были обозначены. Екатерина просто хотела приспособить своего возлюбленного и «припадочного» к государственным делам.
В задачу комиссии входило рассмотреть Манифест Петра III «О вольности дворянства» и дополнить его новыми статьями, если в этом будет нужда. Какими именно? – поинтересовались члены комиссии. А такими именно, чтоб дворянство поняло и оценило «новый залог нашего монаршего к нему благоволения», и при работе над манифестом изобрести такие статьи, которые бы «наивяшше поощряли их честолюбие к пользе и службе нашей и нашего любезного отечества». Туманные пояснения, не правда ли?
Речь шла о вольности дворян, а Петр III много им наобещал. Теперь его надо было переплюнуть, то есть еще больше расширить дворянские привилегии. Н.И. Павленко пишет: «Историк А.А. Кизеветтер удачно классифицировал предложения комиссии, разбив их на три группы. К первой группе он отнес статьи, имевшиеся в манифесте Петра III (освобождение дворян от обязательной службы и право выезда за границу); ко второй группе отнесены новые статьи (освобождение от телесных наказаний и от внесудебных репрессий, отмена конфискации имущества у лиц, подвергшихся наказанию, и передачи этого имущества родственникам); к третьей группе отнесены статьи, отменявшие действующее законодательство (например, получение дворянства по выслуге)». Это значит, получи некто по выслуге первый офицерский чин – вот ты уже и дворянин.
Через полтора месяца комиссия представила проект нового документа о вольности дворян. Душой проекта был Панин. Хоть и невнятно, но он ратовал за конституционную монархию. У Екатерины были другие планы. Это потом ее назовут представительницей «просвещенного абсолютизма», а пока ей конституционная монархия ни в каком виде не была нужна. Она согласна вознаградить дворянское сословие: они дали ей трон. Но слишком много свобод им явно не по карману. Что значит: «дворяне освобождаются от обязательной службы? И как можно награждать дворянством кого не попадя! Но она вынуждена была затеяться с манифестом, потому что покойный муж поставил ее в безвыходное положение. Предложенный Паниным документ «О вольности дворянства» Екатерина нашла дерзким и отменила до лучших времен, но комиссию не распустила.
Теперь комиссия должна была заниматься реконструкцией Сената. И опять восемь сановников не поняли государыню. Екатерина думала с помощью комиссии ограничить власть сенаторов, а Панин с сотоварищами решили усилить Сенат, видя в нем гаранта дворянских вольностей.
Пришлось распустить комиссию и реконструировать Сенат по собственному ее величества желанию и усмотрению. 15 декабря 1763 года Сенат был поделен на шесть департаментов и весь перетасован. Был удален от должности генерал-прокурор Глебов, обвиненный в махинациях с откупщиками. Екатерина спешила избавиться от соратников Петра III.
Здесь под шумок сенатских бурь гетман К.Г. Разумовский подал прошение о признании за родом Разумовских наследственного гетманства. Этим он как бы приравнивал свой недавно крестьянский род к царской фамилии. Екатерина пришла в негодование, но в объяснения входить не стала, а просто указом от 10 декабря 1764 года отменила гетманство. Вместо него учреждалась Малороссийская коллегия. Президентом коллегии и генерал-губернатором Украины был назначен талантливый военачальник П.А. Румянцев.
Дальше волей-неволей необходимо было вернуться к вопросу о секуляризации монастырских земель. Казна была пуста, денег взять было неоткуда, и 12 мая 1763 года Коллегия экономии была восстановлена, на этот раз в нее вошли и духовные лица. Дело довели до конца. Вотчины монастырей были отданы под власть Коллегии экономии, жившие на них крестьяне стали называться «экономическими» и облагались налогом в полтора рубля.
Конечно, духовенство было против нововведения Екатерины, и нашлись бунтари. Одним из них был митрополит Ростовский Арсений Мацеевич (1697–1772 гг.). За свое ослушание он поплатился саном и свободой. Он был властным человеком, в речах не сдержан, в поступках упрям. И наказала его Екатерина не столько за неприятия закона о секуляризации монастырских земель, сколько за обидные и дерзкие слова, за оскорбления императорского величества, мол, не имеет она прав на трон, «величество наша неприродная и в законе нетверда и не надлежит ей престол принимать, но следовало бы Ивану Антоновичу». Наказание было не только жестким, но и оскорбительным. С митрополита Ростовского сняли сан. Вначале ему назначили местом ссылки Ферапонтов монастырь, тот самый, в котором жил в ссылке непокорный митрополит Никон. Но уже в дороге сопровождение получила приказ – везти в Никольский монастырь Архангельской области. Там Мацеевич должен был жить простым монахом, но под охраной, а три раза в неделю использоваться на тяжелых работах.
В Никольском монастыре характер Арсения не изменился, и смирения не прибавилось. После получения известия о смерти Ивана Антоновича он произнес с амвона разоблачительную проповедь. А потом в канцелярии Архангельска появился донос на строптивого монаха, началось следствие. Чем-то Арсений сильно досадил императрице. На этот раз уже и монашеский чин был с него снят. И имя у него отняли. Теперь его рекомендовали называть Андреем Вралем. Его перевели в Ревель, запретив общаться даже со стражей. Солдаты, его охранявшие, не знали русского языка. Есть в этом наказании какая-то изощренная жестокость, недостойная Екатерины. Жалко Арсения Мацеевича!