Война со Швецией окончилась победой русских. На южном фронте воевали своим чередом. Вторая турецкая война прочно связана с именем великого полководца А. В. Суворова (1729–1800 гг.). Он начал службу капралом в Семилетней войне, а дослужился до генералиссимуса. Суворов гениальный стратег и автор работ по военной теории: «Полковые учреждения» и «Наука побеждать». У Суворова была собственная тактика ведения боя – наступательная, свой взгляд на воспитание солдат. Суворов не только опередил свое время, многие его военные заповеди дожили до наших дней. За всю свою жизнь Суворов не проиграл ни одного сражения. При дворе он был человеком вредным, едким, но Екатерина II прощала ему любые чудачества.
Еще до заключения мира со шведами в сентябре 1789 года Суворов одержал победу при Рымнике. В битве участвовали и австрийские войска, но весь план битвы был разработан Суворовым. Отношения Потемкина и Суворова в общем можно назвать хорошими. На фронте все бывает, особенно при эксцентричности характеров этих двух героев, но Потемкин очень ценил военные и человеческие качества нашего великого полководца. Именно он добился, чтобы императрица добавила к фамилии Суворов – Рымнинский и пожаловала ему титул графа. Екатерина писала Потемкину: «Графу Суворову хотя целая телега с бриллиантами уже накладена, однако кавалерия Егория Большого креста по твоей просьбе посылаю: он того достоин».
В том же 1789 году Потемкин без боя взял Анкерман и Бендеры. «Нет ласки, мой друг, которой бы я не хотела сказать вам, – пишет Екатерина. – Вы очаровательны за то, что взяли Бендеры без потери одного человека». Во время войны тон писем императрицы к Потемкину очень теплый, в них слышится отзвук прежних любовных отношений. Во всех вопросах, касающихся военных действий, Екатерина всегда принимала сторону Потемкина. Она верила ему безгранично, исполняя не только его желания, но и капризы. Она не дала ему отставку, потому что князь действительно был болен, кроме того, императрица лучше самого Потемкина знала, что ему нужно. Подчиняясь его требованию, она таки дала согласие на объединение Украинской армии, которой командовал Румянцев, с Екатеринославской армией Потемкина, поставив последнего во главе объединенных сил. Румянцев очутился не у дел. Можно представить обиду и негодование заслуженного полководца, который мог дать грамотную оценку нашим неудачам в турецкой войне. Конечно, он во всем винил Потемкина, часто и несправедливо, но князь не желал слышать никакой критики. Он откровенно называл ее клеветой и искренне сам в это верил. Как часто люди не видят себя со стороны и не могут оценить себя справедливо и беспристрастно. Что оставалось делать Румянцеву-Задунайскогму? Он писал императрице жалобные письма, просил отставки, а Екатерина отмахивалась от него, как от докучливой мухи.
А Потемкин вел беспечную и веселую жизнь в Бендерах. Кто прилепил к нему это понятие – гарем? Видно, сама жизнь. Вот рассказ молодого Ришелье, названного впоследствии Эммануилом Осиповичем. Речь идет о дюке Ришелье – основателе Одессы, который оставил Францию еще до Великой революции, желая послужить в русских войсках. Чтобы принять участие в штурме Измаила в 1790 году, Ришелье должен был получить разрешение Потемкина. Штаб стоял тогда в Бендерах. Потемкин принял Ришелье в огромной, залитом светом свечей, комнате. В ней было полно офицеров, а на диване под огромным балдахином сидело шесть дам-красавиц. Рядом, естественно, Потемкин в халате.
А вот описание этой же залы в Бендерах князя Ланжерона: «Князь во время моего отсутствия велел уничтожить одну из зал дома, где жил, и построил на том месте киоск, где были расточены богатства двух частей света, чтобы прельстить красавицу, которую он желал покорить. Золото и серебро сверкали, куда ни посмотришь. На диване, обитом розовой материей с серебром, обрамленном серебряной бахромой и убранном лентами и цветами, сидел князь в изысканном домашнем туалете рядом с предметом своего поклонения, среди нескольких женщин, казавшихся еще красивее от своих уборов. А перед ним курились духи в золотых курильницах. Середину комнаты занимал ужин, поданный на золотой посуде». Но оставим эту тему, о безумной роскоши Потемкина и его неуемной любви к слабому полу можно рассказывать бесконечно.
После взятия Бендер путь на Константинополь был открыт, но Екатерина решила – пора заключать мир. Пруссия грозила России войной, верный союзник Иосиф II был болен (он умер 9 февраля 1790 года). «Постарайся, друг мой, сделать полезный мир с турками, – пишет императрица Потемкину, – тогда хлопоты многие исчезнут, и будем почтительны: после нынешней твоей компании ожидать можем».
В феврале 1791 года Потемкин поехал в Петербург. Это был его последний приезд в столицу. У него уже не было сил сражаться, доказывать, интриговать. Он был болен и всерьез говорил о монастыре. Последним широким жестом, щедрым подарком Екатерине был устроенный им апрельский бал в только что отстроенном Таврическом дворце. Все, что могла внушить князю его экзотическая фантазия, любовь к роскоши и показухе, было пущено в ход для устройства этого праздника. Петербуржцы не могли забыть о нем многие годы и пересказывали друг другу подробности этого бала. Во время пиршества Потемкин сам стоял за креслом государыни и прислуживал ей, подчеркивая – он слуга императрицы на веки вечные, но это более походило на поминки по прошлому.
24 июля 1791 года Потемкин направился в действующую армию. В дороге он почувствовал себя очень плохо, с трудом добрался до Ясс. Врачи назвали его болезнь перемежающейся лихорадкой. Была высокая температура, полный упадок сил, иногда больной терял сознание и бредил. Он велел вести себя в город Николаев, он считал его «здоровым местом». Потемкина перенесли в «постельную» коляску. Ехали медленно, но уже на следующий день князь вдруг приказал вынести его на воздух, «чтоб не дали ему в коляске жизнь кончить». Его вынесли, положили на землю. Здесь в степи Потемкин и умер. Это случилось 5 октября 1791 года. Курьер донес до дворца скорбную весть только 12 октября. Императрице стало так плохо, что врачи были вынуждены сделать кровопускание.
1790 год ознаменовался победой адмирала Ушакова на море и взятием крепости Измаил. Осада Измаила началась в сентябре. Крепость была великолепно защищена артиллерией, да и гарнизон был огромный – около 35 тысяч человек. 10 декабря крепость Измаил была взята русскими войсками.
29 декабря 1791 года в Яссах (через два с половиной месяца после кончины Потемкина) был заключен мир с турками. Русскую сторону представлял Безбородько. Был подтвержден Кючук-Кайнарджийский мир, признано присоединение Крыма, Россия приобрела территорию между Бугом и Днепром, где со временем был построен замечательный город Одесса.
Шведская война
Воспользовавшись войной России с Турцией, шведский король Густав III решил вернуть земли, отошедшие к Росси после Ништадтского мира 1721 года, и в июле 1788 года объявил России войну. Англия и Пруссия горячо поддержали его идею, обещав финансовую и военную помощь. Король сразу сделал две ошибки. Первая – он понадеялся на помощь Англии.
У России с Англией были свои счеты. Отношения этих государств испортились еще в 1780 году, когда Екатерина объявила Декларацию о невооруженном нейтралитете. Дело касалось Америки, там велась война Североамериканских колоний с Англией. Америка выигрывала, и Англия стала искать союзников. В частности, ее интересовала Россия, англичане рассчитывали, что русские направят в Америку экспедицию – военный корпус. Россия отказалась. Не было отклика на призыв Лондона и в других странах Европы.
Тогда англичане, «гроза всех морей», стала пиратским способом грабить без разбора все корабли, которые якобы подозревались в перевозе в Америку оружия и хлеба. В ответ Екатерина II и объявила Декларацию о невооруженном нейтралитете. Суть Декларации состояла в том, что судам нейтральных государств разрешается плавать у берегов держав, которые находятся в состоянии войны, при этом все грузы кораблей под нейтральным флагом, являются собственностью этих стран. К Декларации присоединились Дания, Швеция, Голландия, Франция, Испания и Северо-Американские соединенные штаты.
Исполняя обещание, данное Швеции, Лондон стал формировать эскадру военных кораблей, с тем, чтобы идти к Кронштадту. Война войной, но Россия активно торговала с Англией, поставляя ей сырье. Екатерина объявила, что при любом раскладе в военных делах путь английским торговым судам в Петербург открыт. До «санкций запада» (столь знакомых нам в 2014 году) дело не дошло. Наш дипломат в Лондоне Семен Романович Воронцов (родной брат Дашковой) поднял бум в английской прессе. Англичане быстро сообразили, что торговать выгоднее, чем воевать.
Вторая ошибка Густава III – он поторопился с объявлением войны. Озабоченная неудачами на нашем южном фронте, Екатерина собиралась послать в Средиземное море флот, и послала бы, но король шведский ее опередил, начав военные действия.
Начало шведской войны с Россией несколько похоже на театральное действо. По шведской конституции, которая свято соблюдалась, король имел право только на оборонительную войну, нападать самому запрещалось. Тогда Густав III решился на провокацию. Он переодел своих солдат в русскую форму и направил их в Финляндию, где они (по заданию) принялись бесчинствовать, грабить, устраивать поджоги и т. д. Финляндия принадлежала Швеции, для всего мира должно было быть очевидным, что войну развязала Россия.
В июне 1788 года, без объявления войны, шведы осадили две крепости – Нейшлот и Фридрихсгам, а уже потом, в июле, объявили войну России. Шведский посол Нолькен в каждом отчете в Стокгольм сообщал, что Россия истощена войной, что Петербург защищать некому и т. д. Густав III геройствовал, он был уверен в своей победе. Он обещал, что скинет с постамента бронзовую фигуру Петра Великого, и поставит на этом месте свою.
Объявляя войну, Густав потребовал возвращения Швеции земель в Финляндии и Карелии, полученных Россией по Ништадскому миру, а поскольку Швеция заключила союз с Турцией, он требовал принятии шведского посредничества при заключения Россией мира с Турцией на следующих условия: вернуть Турции Северное причерноморье, Крым и часть Грузии. Дерзость неслыханная!