слава вашего имени воссияла над нами». Так они [говорили] не без умысла, чтобы тем безопаснее [для себя] захватить его беспечного. В самом деле, вскоре исход событий показал их намерения. Прежде всего их города и укрепления оказывают сопротивление Лешку и восстают против него. Стерев их с лица земли и подчинив, он торопится окружить валом Галицию и ее завоевать. Но словно тучи песка появляются враги в бесчисленном множестве. Князь Лешек приказывает им через своих посланных, чтобы они отошли от границ Галиции или пусть будут готовы к открытой битве. А те в ответ заявляют, что немедленно готовы сражаться. Но когда заблестели железные ряды поляков, все воодушевление этого множества [воинов] сникло, во время сражения не оказали они никакого сопротивления и быстро обратились в бегство. Под предлогом заключения мира они испрашивают отсрочку военных действий и ее получают. Хотя галичане и колебались в своих размышлениях, тем не менее они распростерлись у ног князя Лешка смиреннее, чем прежде, и с искренним, а не поддельным воодушевлением просят его быть им князем, так как видят, что силы их князей, на которых они возлагали большие надежды, истощились. Они вынуждены принять князем Романа, которого страшатся, как молнии. Ведь они уже хорошо знали, какую изощренную тиранию и коварную жестокость проявляет он по отношению к своим [подданным] . Отовсюду они терпят притеснения, и нет никакой надежды на возможность восстания. К просьбам присоединяют просьбы, преподносят князю Лешку множество серебра и золота, бесчисленные драгоценности, сосуды и изысканнейшие одежды, всякого рода шелка и другие драгоценные вещи и обещают ежегодно приносить подобное в сокровищницу князя. Вновь обещают на любых условиях послушание и выплату податей, лишь бы не попасть под иго Романа, а склониться перед его [Лешка] властью. Хотя и были возражения, мнение всех лехитов сходится на князе Романе. Несмотря на сопротивление русских сановников (primis) и знатных (precipuis) лиц, князь Лешек назначает Романа галицким князем. Впоследствии за это благодеяние Роман плохо отплатил полякам, как станет известно ниже. Он был и по отношению ко всем черезвычайно жесток и вероломен и к своим относился с равным вероломством.
Глава 49. О жестокости князя Романа
Когда князь Лешек вернулся домой, Роман, войдя в роль жестокого тирана, захватывает не ожидавших этого знатнейших галицких сановников (satrapas). Кого убивает, кого живым закапывает в землю, у других срывает кожу, разрывает на куски, многих пригвождает стрелами. А у некоторых вырывает внутренности и уже потом убивает. Применяя все виды мучения, [он] является для своих граждан более чудовищным врагом, чем для неприятелей. А тех, кого он не может сразу схватить, потому что они, влекомые страхом, убежали в другие области, он, используя дары, лесть, разного рода хитрости, призывает обратно, одаряет их почестями и возвышает. А потом предписывает и приказывает казнить их в страшнейших, немыслимых мучениях для того, чтобы этим внушить страх соседям и, уничтожив могущественных, править безопасней. Отсюда и возникла эта известная поговорка «Нельзя безопасно попробовать мед пчел, пока не будет совершенно уничтожен их рой». И благодаря несчастью Других он благоденствовал и в короткое время стал могущественным настолько, что повелевал всесильно почти всеми русскими князьями и провинциями.
Глава 50. Каким образом Мешко Старый в третий раз хитростью овладевает Краковом
По свершении всего этого Мешко Старый, домогаясь Краковского княжества, [раздумывая], как он сможет его захватить, решает добиться его старанием и хитростью, поскольку твердостью и силами своих воинов он уступает могуществу племянников. И поэтому с почтительностью он выпытывает замыслы старших (maiorum), добивается их расположения и склоняет к исполнению своих планов. Но любовь к юношам до такой степени смягчила сердца всех, что казалось, будто решения всех зависят от решения их матери, и поэтому он стал тревожить мать письмами, посылать к ней послов, преподносить дары, говоря, что дело идет не о славе власти, а о спокойствии королевства и более устойчивом положении ее сыновей. Он добавляет, что в настоящее время он желает полного уничтожения возможных раздоров всякого рода, и чтобы и в дальнейшем ни по какому поводу не мог возникнуть новый пожар, и что все это может быть обеспечено только на основании следующего: «Пусть твой сын Лешек уступит мне княжество, которое я верну своему приемному сыну после того, как он будет опоясан мною рыцарским поясом для того, чтобы краковское владение, а именно княжество над всей Польшей, принадлежало твоему роду путем постоянного наследования. Ведь не может быть неизменным и постоянным то, что провозглашается простым народным гулом, если это не установил и не подтвердил своим авторитетом князь. Итак, сбрось с головы сына глиняную корону, это смешное украшение, возложенное искусством гончаров. Князьям приличествует носить диадему не глиняную, а золотую, которую щедрость нашего благоволения постановила возложить в настоящее время на твоего сына, а в будущем на его детей». И, так как женское легкомыслие легковерно, мать Лешка, склонная поверить своему деверю, опьяненная его обещаниями, убеждает и советует сыну, чтобы он на определенное время отступился от княжества. Она считает, [что] безопаснее почитать вместо отца дядю, чем постоянно сдерживать врага, и спокойнее получить королевство в дар от дяди и благодаря его авторитету укрепиться в королевстве, нежели всегда зависеть от воли народа. Они сходятся в установленное место и время и приносят торжественную клятву верности матери Лешка и сыну. Клянется Старый, приносят клятву знатные люди и той и другой сторон о точном выполнении подписанного договора, а если кто осмелится нарушить или дать какой иной совет, или будет способствовать нарушению. пусть он будет предан анафеме митрополитом и всеми епископами провинции. Итак, Мешко Старый хитростью получает княжеское достоинство и в году от Р. X. 1196 входит в Краков. И, когда он, наконец, овладел Краковом, оказалось, что он уже не помнил ни о принесении присяги, ни о договоре. И если когда-либо он и вспоминал об этом, побежденный кротостью племянника и его напоминаниями, то, насколько это было в его силах, старался не показывать вида. А если не мог притвориться, то, постоянно откладывая, препятствовал желаниям Лешка. Просит племянник и убеждает дядю посвятить его в рыцари, вспомнить о заключенном договоре и в свою очередь назначить его наследником Кракова. На это Мешко отвечает, что не следует общественное право ослаблять частными договорами. А ведь если оно подрывается, ухудшается положение республики. Кто сомневается, что это так и произойдет, если управление королевством будет доверено неопытному юноше. Насколько приличнее молодости повиноваться, нежели повелевать. Кто обладает [властью], пусть ею владеет, пока не устранится от общественной деятельности. Но так как Мешко стал строить козни в отношении имущества и достояния других, чтобы присоединить их себе под любым предлогом, то краковская знать (procerum) в негодовании изгнала его из Кракова и вновь призвала князя Лешка. Таким образом, изобличенный в нарушении договора и клятвы [Мешко] понес заслуженное наказание.
Глава 51. Как Мешко в четвертый раз завоевывает Краков
Мешко, не забывая о своих испытанных хитроумных действиях, снова пытается захватить Краков при помощи тех же махинаций, что и прежде, и с теми же уловками направляется к матери юношей Лешка и Конрада. Старается рассеять подозрение в вероломстве, уверяет, что договор и клятву соблюдал с величайшим почтением, но его опередили соперники и помешали ему. И что ответы эти, о которых они распустили слухи, не его словами были, но были сочинены завистью и хитростью этих же соперников. «А теперь, любезная невестка, лишь бы только была ваша благожелательность, и у меня не будет недостатка в обещанной верности. В самом деле, я не только Краков отпишу в наследство вашим сынам, но также обещаю возвратить и куявскую провинцию». Занял Мешко Старый Куявию, хотя она не была от него зависима. «Одного я желаю, — сказал он, — чтобы враг всех, общий всем, был обречен на изгнание, чтобы он не делал из князей себе забаву, то, проявляя свою волю, назначая князем, то снимая». Здесь он намекал на комита Николая, краковского палатина (palatino), о котором он знал, что в настоящее время мать [князей] его ненавидит, хотя ранее она его очень любила как мужа отличного и решительного. Она сама и дети ее в некоторых вопросах слушались его прозорливых советов, пока, наконец, благодаря хитрости завистников не получила поводов [для] ненависти по отношению к нему. И поэтому она по-женски склоняет всех знатных людей (procerum) Кракова, согласно желанию Мешко Старого, к тому, чтобы ни в чем неповинный муж был осужден на вечное изгнание. А затем они снова договариваются на том условии, что Мешко Старый тотчас вернет Куявию и до конца жизни будет князем в Кракове, а князь Лешек, согласно его решению, будет ему