В начале того года вице-король Толедо столкнулся с многочисленными случаями проявлений жестокости со стороны поселенцев по отношению к индейцам, и он принял решение по возможности гуманизировать обращение с индейцами. Обнаружилась острая нехватка священников. Например, во всей епархии Кито имелся всего один священник (территория, позднее ставшая Эквадором, была в то время частью вице-королевства Перу, поскольку ранее ею владели инки). Многие индейцы утверждали, что не понимают, почему новые хозяева зачастую ведут себя с ними так, а не иначе. Даже те, кого крестили, нередко возвращались к былым тайным практикам. Это объясняет, почему Толедо в итоге затеял общую проверку вице-королевства и попытался искоренить доколумбовские религиозные пережитки, а также почему помогал чилийским поселенцам против индейцев-арауков, что обитали и сражались на юге.
Вскоре вице-король отправился в тщательно продуманное путешествие по своим обширным владениям, и его сопровождали, в частности, иезуит Акоста, судья Хуан де Матиенсо и проницательный наблюдатель лисенсиадо Поло де Ондегардо. По возвращении в Лиму Толедо разделил вице-королевство на пятьдесят районов, каждый из которых имел собственных коррехидора и губернатора. Каждому городу отныне полагалось иметь городской совет (cabildo) во главе с мэром или судьей, которому при обычных условиях будут подчиняться различные магистраты. Что касается туземцев, ими должны были управлять их касики, то есть вожди. Это разделение на два типа управления с тех пор стало отличительным признаком испанского владычества. Те касики, у которых было более 100 подданных, звались пичаками (pichacas), а те, у кого было 500 и более подданных, пичо-пичаками (picho-pichacas). Данные меры отчасти напоминали схему управления провинциями Перу, принятую в империи инков.
Индейцам возбранялось владеть каким-либо европейским оружием, чернокожим и мулатам запрещалось жить среди индейцев, дабы они не могли заразить последних радикальными взглядами. Касики обычно передавали свою власть по наследству и сами были избавлены от необходимости выплачивать дань, но несли ответственность за сбор дани с взрослых мужчин в своих поселениях (данью облагали мужчин от восемнадцати до пятидесяти лет).
Кроме того, вице-король Толедо выделял средства на изучение истории инков и их обычаев, и были собраны свидетельства 200 индейцев из одиннадцати разных областей; исследование проводилось с января 1570 по март 1572 года. Чем-то оно походило на те общие «инспекции», которые исправно осуществляли сами инки‹‹305››. Вопросы задавались следующие: верно ли, что первый инка, Манко Капак, насильно подчинил индейцев Куско оружием и прогнал их со своих земель? правильно ли говорить, что последующие правители делали то же самое до тех пор, пока четвертый инка, Майта Капак, не завершил завоевание территории? верно ли, что индейцы никогда добровольно не признавали инков своими владыками и подчинялись им, опасаясь жестокости, с какой те могли бы подавить возмущение покоренных племен? Кроме того, «правда ли, что ни вы, ни ваши предки не выбирали инков своими повелителями и что они установили свою тиранию силой оружия и насаждением страха»?
Эти и другие ответы на вопросы позволяли установить (что было весьма кстати для испанцев), что инки совершали жертвоприношения наиболее красивых детей, многие проводили дни в праздности и предавались людоедству. Общий смысл показаний и их интерпретаций сводился к тому, что история Перу при инках была историей жестокости и насилия. А потому вице-король и прочие испанцы смело могли утверждать, что их прибытие стало освобождением местного населения; Толедо писал в завершение изложения своих изысканий королю Филиппу: «Ваше Величество законный правитель этого королевства, тогда как инков справедливо воспринимать как тиранов и узурпаторов… Ваше Величество обоснованно простерли свою длань над индейцами, и, учитывая их слабое разумение и скверное понимание, Вашему Величеству надлежит составить законы для сохранения этого народа и потребовать от них соблюдения оных законов». Толедо надеялся, что разнообразие мнений по подобным важным вопросам положит предел старинным разногласиям и что «король, его советники и народ Перу» более не станут испытывать угрызений совести, как было прежде, когда «всякие невежественные личности (к примеру, Лас Касас) осмеливались разевать рты и взывать к горним высям»‹‹306››.
Толедо мудро заручился поддержкой судьи Хуана де Матиенсо, внука первого прокурора Каса-де-ла-Контратасьон (1505). Судья Матиенцо сочинил трактат «El gobierno del Peru»[60], где описывались былые зверства инков и говорилось, что они часто убивали и приносили в жертву детей, а также истребили тысячи людей. Судья писал: «Индии завоеваны нами справедливо с одобрения папы римского, либо потому, что испанцы нашли эти королевства опустевшими, либо вследствие из-за отвратительных преступлений naturales против природы, либо из-за язычества оных туземцев. Пускай одной последней причины было бы достаточно, сама по себе тирания инков служит доказательством того факта, что королевское владение Перу завоевано справедливо». Покорение Нового Света привело к тому, что индейцы научились торговать и, следовательно, стали получать доходы, не говоря уже об освоении ими европейских механизмов и сельскохозяйственных инструментов, что явилось дополнительным благом‹‹307››.
За счет увеличения налогов вице-король Толедо нарастил доходы короны в Перу с 100 000 дукатов до миллиона дукатов, а общая сумма поступлений в Севилью достигла в 1580 году 64 миллиона дукатов. Какой контраст с 1560-ми годами, когда эта цифра составляла всего 30 миллионов! К концу столетия Перу обеспечивала Испанию двумя третями от общего количества драгоценных металлов из Америки.
Толедо всегда хотел заключить мир с последним правителем инков. Это подразумевало приглашение в город наследника правителя, Тупака Амару. Но Тупак долго отказывался. Тогда вице-король направил к нему фра Мартина Гарсию де Лойолу, ибо Тупак говорил, что согласен отдаться в руки родственника святого Игнатия, человека, о котором слышал даже он у себя в горах. Инка тронулся в путь со свитой из 250 человек, полагая, что встреча состоится в Чили. Однако его заставили пойти на Куско, где быстро схватили, пытали и, что самое замечательное, в конечном счете казнили по невероятному обвинению в измене. Женщины Куско кричали: «Инка, какие преступления ты совершил, чтобы заслужить такое? Вели своему убийце прикончить нас всех. Мы будем счастливы умереть с тобою, мы не хотим крепостными и рабами твоих убийц!»‹‹308›› Толедо же удостоился порицания от короля Филиппа, который, повторяя упрек своего отца в адрес Писарро за смерть Атауальпы, сказал, что вице-короля послали в Перу не убивать правителей, а служить им‹‹309››.
Еще Толедо поручил Педро Сармьенто де Гамбоа составить текст, который опроверг бы ложные измышления Диего Фернандеса (по прозвищу Эль-Палентино, поскольку он был родом из Паленсии), опубликованные в 1571 году в Севилье под названием «La Historia del Peru y la historia del alzamiento y tiranía de Gonzalo Pizarro»[61]; в этом сочинении утверждалось, что, вопреки уверениям Матиенсо, инки правили Перу на законных основаниях, ибо их правителей избирали. Совет по делам Индий запретил распространение книги Фернандеса среди широкой публики, и испанцы в Перу горячо одобрили этот запрет. Городской совет Куско заявил 24 октября 1572 года: «Когда мы читаем книги, написанные о нас [конкистадорах], нам кажется, что в них выведены какие-то другие люди»‹‹310››.
Сармьенто, один из самых дееспособных подчиненных вице-короля Толедо, объездил все вице-королевство, аккуратно записывая воспоминания старейшин. Полагаясь в некоторой степени на официальные отчеты (informaciones) конкистадоров о том, что и как они делали, но также используя собственные сведения, полученные от информаторов, Сармьенто представил Толедо свою работу на проверку 29 февраля 1572 года. Толедо прочел сей труд вслух наиболее влиятельным коренным жителям, и те внесли кое-какие исправления. В целом они признали, что, за исключением ряда незначительных ошибок, сочинение соответствует истине, и схожее мнение выразили немногочисленные престарелые конкистадоры из числа тех, кто приплыл вместе с Писарро. Подправленную версию книги отправили королю.
Естественно, с выводами книги согласились далеко не все. Блестящий Акоста осудил «ложные притязания на владычество, каковые отдельные личности пытаются нам навязать, без нужды защищая королевскую власть, и я бы назвал их обманщиками, что норовят доказать свои утверждения, настаивая на будто бы имевшей месте тирании инков… Оной мы не принимаем и не признаем, поскольку не по закону грабить вора, и преступление, совершенное кем-то другим, отнюдь не избавляет нас самих от ответа перед правосудием». Возможно, показательно, что король Филипп так и не одобрил печать книги Сармьенто. Она увидела свет лишь три столетия спустя, когда ее опубликовал в 1906 году Рихард Пьетчманн в германском Геттингене.
В апреле 1577 года в Лиме открылось новое здание университета Сан-Маркос, в бывшем августинском монастыре Святого Марцелла; поскольку открытие состоялось в день святого Марка, именно второй святой «поделился» своим именем с университетом‹‹311››. Верховный суд (audiencia) по настоянию вице-короля Толедо разрешил свободные выборы ректора, и в итоге избрали судью-мирянина Педро Фернандеса де Валенсуэлу, уроженца Кордовы