Однако со временем в «чешской версии» происхождения Марии начали выявляться определенные противоречия и нестыковки. Это привело к появлению работ, авторы которых выступили с аргументами в пользу ясского происхождения Марии[189].
Так, вопреки мнению Л.С. Кишкина, оказалось, что русско-ясские контакты в XII в. являлись достаточно регулярными, что служит лишним доказательством в пользу мнения о ясских корнях Марии. Ю.А. Лимонов (1933–2006) обратил внимание на известие В.Н. Татищева о том, что второй женой Андрея Боголюбского также была «ясыня»[190]. По мнению автора, именно контактами с ней был обязан своей быстрой карьерой ясин Амбал, ключник великого князя, ставший впоследствии одним из его убийц: «Вторая жена Андрея была, видимо, уроженка либо половецких степей, либо Северного Кавказа… Во-первых, после смерти отца Юрий Андреевич эмигрирует в половецкие степи, а оттуда – на Кавказ … Во-вторых, совершенно необъяснимо появление одного из организаторов заговора Амбала Ясина во Владимире. Нищий осетин через несколько лет превращается в „ближнего“ слугу князя, заведовавшего всем его хозяйством. Метаморфоза… непонятная, если не предположить каких-то связей княгини с этим персонажем трагедии… Существование подобных контактов позволяет допустить и участие жены Андрея в заговоре… Жена Андрея, только не Кучковна, а „яска“, была участницей заговора и контактировала не только с Амбалом, своим земляком, но и с Кучковичами… Возникает вопрос, не было ли прямой связи жены Андрея с женой Всеволода Марией, тоже яской – осетинкой? Возможно, она знала о заговоре и об участии своей землячки (дальней родственницы?). Тогда и Всеволод не был столь безгрешен и располагал сведениями о катастрофе, грозящей своему верховному сюзерену и „брату старейшему“». И далее исследователь задается риторическим вопросом: «Не были ли женаты родные братья Андрей и Всеволод Юрьевичи на единоплеменницах? То, что Всеволод был женат на яске, надо считать доказанным. Одна из сестер его жены была выдана в 1182 г. за Мстислава Святославича. Может быть, другая осетинка, соплеменница этих двух, была замужем за Андреем? На это… показывает совпадение времени брака владимирского „самовластца“ – конец 60-х – начало 70-х гг. XII в. – и активизирующаяся роль на юге Руси … молодого Всеволода Юрьевича, только что вернувшегося из эмиграции и сразу деятельно использованного Андреем… И женитьба на ясках способствовала вхождению младшего Юрьевича в орбиту политики владимирского князя?»[191]
Неразрешенность вопроса о происхождении Марии привела к появлению в 2006 г. работы А.Ф. Литвиной и Ф.Б. Успенского, посвященной этой проблеме[192].
В частности, они обратили внимание на то, что в 1206 г., согласно Лаврентьевской летописи, постригшись в монахини, она получила то же самое имя, что было дано ей при крещении. Данное обстоятельство специально подчеркивается: «…и нарекоша еи имя Мария, в тоже имя крещена бысть преж»[193].
Но это противоречит показанию Степенной книги, где о Марии говорится, что она «пострижеся во иноческии чинъ, и претворено бысть имя ей Марфа», а также свидетельству Н.М. Карамзина, якобы лично видевшего во Владимире надгробную плиту с именем Марфы Шварновны[194].
И хотя предыдущие исследователи считали, что Марфа – это монашеское имя Марии, А.Ф. Литвина и Ф.Б. Успенский вывели более сложную конструкцию, попытавшись объяснить указанный факт тем, что у Марии была сестра (жена князя Ярослава Владимировича). О ней известно, что в 1201 г. она была погребена «в церкви Пречистой Богородицы в манастыре сестрине», т. е. в той же церкви, что и Мария спустя пять лет[195]. О точном имени этой княгини надежных сведений нет: как указывают авторы, очень поздний источник именует сестру Марии Всеволожей Еленой («княгиня Ярославля Елена»), но подтверждения этому нет. Отсюда возможно предположить, что Марфой Шварновной звали не супругу Всеволода Большое Гнездо, а его свояченицу.
Из летописного свидетельства 1182 г. о том, что князь Святослав Всеволодович женил своего сына Мстислава на «ясыни из Володимеря Соуждальского», свояченице Всеволода[196], узнаем, что у Марии была еще одна сестра. Из этого именования свояченицы Всеволода исследователи делали вывод об этнической принадлежности двух других сестер, жен Всеволода Большое Гнездо и Ярослава Владимировича: они также объявлялись «ясынями», что вступает в противоречие со свидетельствами позднейших летописных источников, говорящих о чешском происхождении Марии.
Данную «нестыковку» источников исследователи объяснили разницей в возрасте сестер. Как известно, первое косвенное упоминание о жене Всеволода относится к 1176 г., а сообщение Ипатьевской летописи о браке «ясыни» – к 1182 г. Таким образом, брак одной отделен от брака другой шестью годами. Столь большая временная разница позволяет думать, что младшая и старшая сестры могли быть рождены от разных браков их отца. Иными словами, отец Марии мог вступить во второй брак с женщиной ясского происхождения или носившей соответствующее прозвище. Дочь этой женщины – в противопоставление сестрам от другого брака – могла именоваться «ясыней» по роду или прозванию своей матери. Тем самым отпадает необходимость приписывать ясское происхождение всем сестрам, поскольку в источниках две из них называются дочерями чеха.
Судя по отчеству, отцом жены Всеволода был некий Шварн. Однако ни в чешском, ни в других западнославянских языках встречающееся в них слово švarny (в значении ладный, опрятный, красивый)[197] не использовалось в качестве имени собственного. Более того, ни в одном знатном чешском роду имя Шварн не зафиксировано. Вместе с тем оно встречается в русских памятниках. Самым известным носителем данного имени был князь Шварн Данилович, сын Даниила Романовича Галицкого. Но он родился около 1230 г., т. е. много позже жизни Марии, а значит, ее предполагаемого отца следует искать среди людей, живших и действовавших в XII в.
Поскольку три дочери Шварна были выданы замуж за князей, можно уверенно утверждать, что он был человеком достаточно заметным, а его имя должно встречаться в летописях. В них известен киевский воевода Шварн, упоминаемый в Ипатьевской летописи под 1146, 1151, 1162 и 1167 гг.
В этих сообщениях он включен в самый тесный круг княжеских приближенных и был боярином. Лаврентьевская летопись под 1152 г. рассказывает, что князь Изяслав Мстиславич послал Шварна охранять брод. Но сторожи, которые он возглавлял, бежали. Летописец объясняет это тем, что «не бяше ту князя, а боярина не вси слушаютъ»[198].
Из рассказа поздней Никоновской летописи о событиях 1167 г. – битве с половцами за Переяславлем – становится известным, что существовали два Шварна – дядя и племянник («сестрич»). Старший из них имел отчество Жирославич, и у него был брат Андрей. Согласно тексту этой летописи, братья, Андрей и Шварн, погибают, а их племянника, «такоже Шварня нарицаемого», захватили в плен половцы[199]. Именно его, Шварна-племянника, А.Ф. Литвина и Ф.Б. Успенский полагали возможным отцом Марии.
При этом они обратили внимание, что в Тверской летописи сообщение о пленении младшего Шварна представлено несколько иным образом: «…половци побиша Шварна, Чьского князя, и яша его, и много окупа взяша на немъ»[200]. К тому же из той же Тверской летописи узнаем, что «свесть» (свояченица) Всеволода Большое Гнездо была дочерью «Ческого короля»[201], а о Марии, соответственно, сказано под 1204 г., что она была «дщи Шварлова Ческаго»[202]. Аналогично в статьях, предваряющих Комиссионный список Новгородской первой летописи, о Марии говорится: «Мариа Всеволожа Щварновна, дщи князя чешьского»[203].
На взгляд А.Ф. Литвиной и Ф.Б. Успенского, Шварн не был князем. По их мнению, княжеское достоинство присвоили ему позднейшие летописцы, поскольку считали его отцом двух княгинь. Откуда же тогда взялся «чешский след»?
Пытаясь выстроить внутренне непротиворечивую генеалогию жены Всеволода Большое Гнездо, исследователи предложили следующую схему. Киевский боярин Шварн Жирославич и его брат Андрей имели сестру, выданную замуж за чеха. Сын этой сестры был назван Шварном в честь своего дяди. В свою очередь, младший Шварн имел двух дочерей, которые вышли замуж за двух князей – Всеволода Большое Гнездо и Ярослава Владимировича. При этом они полагают, что знатность этого чеха со временем могла легко преувеличиваться (вплоть до наименования его «королем»), коль скоро это было в интересах его внучек, выданных замуж за русских князей.
В 2015 г. чешскую версию происхождения Марии Шварновны продолжила развивать обстоятельная статья А.А. Казакова, сосредоточившегося в первую очередь на анализе источников[204].
Он попытался определить время возникновения версий о ясском и чешском происхождении Марии. Если первая содержится исключительно в Ипатьевской летописи, то чешская версия впервые появляется в одном из списков Новгородской первой летописи младшего извода первой четверти XV в. Эту датировку он обосновал упоминанием в рукописи великого князя Василия Дмитриевича, которым завершается перечи