[27]. Тот татарин, который предлагал ехать хватать черкесов, не удовольствовался добычей, но в одиночку бросился в погоню за беглецами, хотя мы все кричали ему: «Ты же не вернешься, никогда ты не вернешься!». Он возвратился спустя почти целый час и, присоединившись к нам, жаловался, говоря: «Горе мне, не смог я поймать ни одного!» – и сильно сокрушался. Судите сами, каково было его безумство, – ведь если бы хоть четверо из черкесов обернулись против него, они изрубили бы его на мелкие куски. Более того, когда мы упрекали его, он все обращал в шутку» (10).
Вернемся к татарам Московии, которые были «более стойкими воинами, чем сами московиты» – но, как видим из сведений Барбаро, о черкесах подобного не скажешь. Так что прав были и Вернадский, и Олеарий, и, в принципе, относительно данного вопроса и Горсей – никто из них не «путал» татар с черкесами и прочими народами. Просто многие историки-западники намеренно вносят путаницу, стараясь «убавить» татар в Московии XVI–XVII веков и в целом исключить в своей историографии любую их значительную и положительную роль в истории Отечества.
Поэтому уточним, что в описанном выше случае невесту царя Московии и будущую «вторую жену Ивана Грозного», звали Мария Айдарова, была она из рода князей (мурз) черкасских татар.
Здесь также заметим: скорее всего, правы Г. В. Носовский и А. Т. Фоменко, обоснованно, с приведением убедительных аргументов утверждающие, что в «период правления Ивана Грозного» на самом деле на троне Московии – Ордынской империи – сменилось несколько правителей (81).
По крайней мере, даже официальные историки признают тот факт, что на троне Московии Ивана Грозного сменил татарский хан Саин-Булат (или, по-другому, Саин-Бикбулат) – притом задолго до окончания «периода Ивана Грозного». Ниже мы еще вернемся к тому, как нелепо и смешно пытаются официальные историки-западники «исключить» из историографии этот весьма неудобный им факт, пытаясь представить хана Саин-Булата «ненастоящим правителем Московии». Но здесь интересно то, что примерно в то же время, когда царем Московии после Ивана Грозного стал татарский хан Саин-Булат, царь Московии женится (берет «вторую» жену). К тому же, как мы видим, и невеста царя – татарка, и, главное, «обряды и празднества» на свадьбе царя опять-таки «языческие» – в понимании Горсея – то есть, отнюдь не христианские.
Исходя из приведенных сведений, мы можем уверенно заключить, что черкасские князья были вовсе не черкесами (то есть, не были «не тюрками», «не татарами»), как хотят это представить историки-западники. Существенное отличие татар от черкесов, которое красочно и притом реалистично показал отважный Барбаро в своих записях, мы уже приводили чуть выше. И вряд ли могло «могущество Московского царя, его сила и власть» возрасти от обилия приближенных в его окружении, подобных тем черкесам – скорее всего наоборот, каждый согласится. Так что описываемые как Горсеем, так и другими летописцами черкасские князья Московии в этническом смысле были именно черкасскими татарами, и язык, и обычаи и прочие этнические особенности которых были общими с другими татарами» (83), именно об этом говорят и имена черкасских князей Московии: Айдар, Темрюк, Салтанкул, Урусхан. Имена эти татарские – или, если выразиться по-другому, тюркские. Поэтому уточним также, что черкесы – это не тюрки, с этим согласны и официальные историки – то есть, черкесы не относятся к сообществу тюркоязычных народов, к которым, как известно, относятся и относились татары – как современные, так и средневековые и древние (6), (41), (42), (43).
«Языческие обряды и празднества» на свадьбе Московского царя, которые поразили христианина Горсея, были обычаями именно татарскими. Ниже мы узнаем, о каких еще обычаях и признаках предков современных татар и русских – жителей Московии XVI–XVII веков – сообщают иностранцы, довольно хорошо узнавшие татар и их страну, которую эти татары издревле населяли.
Именно «благодаря родству московитов с татарами», и именно потому, что татары – как «черкасские», так и «другие» – были самыми непосредственными участниками создания государства Московии и были представлены во власти этого царства, и появилось Московское царство. И не только появилось это царство, а своим могуществом и богатством ошеломляло иностранцев. Именно «благодаря родству с татарами» и мощь Московии, и ее влияние в мире только росли – притом как в XV, так и в XVI и еще и в XVII веке. До наступления романо-германского ига в России, до самой попытки «выведения татар в России» Романовыми, и особенно Петром I. А вот с началом европеизации-растатаривания и начались, как становится известно, беды России – сравнимые с описаниями мифического «монголо-татарского нашествия и ига» в сочинениях историков-западников.
Необходимо, полагаю, отметить здесь также и следующее. До первой своей публикации в начале XVII века отчет Горсея о его работе и наблюдениях в Московии, соответствующим образом подготовленный к публикации, был вначале внимательно изучен сэром Фрэнсисом Уолсингемом – главным государственным секретарем английского правительства, и «был им признан достойным публикации для всех, кто находит удовольствие в чтении иностранных историй» (31).
Да и позднее того отчет Горсея, подобно многим запискам иностранцев, посещавших Московию в рассматриваемый период, проходил еще множество редактирований и правок, дополнений и исправлений (там же).
Естественно, исправления и дополнения вносились «в свете» официальной историографии правительства Романовых, с прозападной группировкой которых вряд ли стремились портить отношения редакторы записок Горсея, включая и первого их редактора – сэра Уолсингема. Поскольку деловые англичане стремились придерживаться наиболее благоприятных для своей страны отношений с Романовыми и их окружением – чтобы использовать их преклонение перед Западом с наибольшей для своего Отечества выгодой. Еще больших правок и исправлений, а то и антитатарских и антиордынских дополнений, несомненно, внесли в записки Горсея и ему подобных многие наши отечественные западники – переводчики и научные редакторы. В предыдущих книгах мной приводились примеры особо пристрастных переводов и «толкований-пересказов» исторических источников. Например, иногда слово «татарский» заменяли везде словами «монгольский» или «тюркский». А то и просто выбрасывались из текста «неудобные» для западнической версии истории Отечества слова, иногда «дополнялись» древние тексты – по необходимости, для подтверждения официальной, европоцентристской версии истории России и Евразии (41), (42).
Но, тем не менее, как мы видели – и далее еще будем иметь возможность убедиться – сведения Джерома Горсея, как и других иностранцев, посещавших наше Отечество в рассматриваемые времена, содержат много фактов, разительно отличающихся от официальной, романовской трактовки истории Московии-России, несмотря на многочисленные дополнения и исправления, внесенные редакторами-цензорами разных времен и национальностей.
Глава 3Московия и ее соседи (территория современной России и стран СНГ) в XV – начале XVII века
Обратим внимание на карты (Приложения № 1; № 2; № 3; № 7). Подобных карт Великой Татарии и территорий с указанием мест проживания татар, мягко говоря, не соответствующих утверждениям официальных историков «об отсутствии в истории татар», в России и в других странах мира было составлено и опубликовано, – и главное, сохранилось – довольно много, например (80, с. 131).
В отличие от продукции агитационно-пропагандистского характера, к которой относятся многие «произведения» романовской и особенно советской историографии, карты, подобные приведенным, – серьезные документы, и составляли их, как правило, вполне ответственные и уважающие свое дело профессионалы. Притом составлялись подобные карты именно для практического применения – в дальнем военном походе, в служебной или купеческой поездке, либо для подготовки к ним, и неточности карты были чреваты для ее пользователей как минимум серьезными неприятностями, которые могли, с большой долей вероятности, естественно, отразиться и на составителях карты. Поэтому испокон веков в подобные карты вносились только считавшиеся достоверными и в основном проверенные в предыдущих поездках сведения. Например, сведения о населенных пунктах, особенностях рельефа местности, о водоемах – реках, озерах и морях и, естественно, о народах, населяющих данные территории. И, главным образом, в карты вносились сведения о народах не столько населяющих, а именно о господствующих на этих территориях. То есть сведения о тех народах, чей язык преобладал (являлся общеупотребительным) в конкретных местностях, о тех, кто преимущественно мог встретиться путешественнику на указанных территориях и оказать содействие и помощь в критических ситуациях, и о тех, кого следовало опасаться.
При составлении карт, подобных приведенным (Приложения № 1; № 2; № 3; № 7), в основном использовались сведения западноевропейских путешественников (миссионеров, послов и купцов, а по совместительству, само собой, и разведчиков), которые, как мы уже видели и увидим ниже, довольно часто посещали Евразию-Татарию. Данные для карт были, естественно, получены не только путем визуального наблюдения и «опроса местного населения», но и с использованием геодезических, навигационных знаний и приборов – довольно совершенных уже в то время, – подобных тем, которые применялись и в мореходстве (