В высказываниях пленных все чаще отмечается сознание безнадежности продолжения сопротивления. Рассказывают о многочисленных случаях, когда офицеры и эсэсовцы заранее переодеваются в гражданское платье с нарукавной повязкой фольксштурмовца. Назревает сознание, что приказ Гитлера — удерживать Берлин любою ценой и до последнего человека — невыполним, но открыто говорить о капитуляции еще не решаются.
О настроениях населения занятых нашими частями районов Берлина
У большинства населения занятых нашими частями районов Берлина по-прежнему отмечается готовность к выполнению приказа военного коменданта города. Приносят оружие, радиоаппаратуру. Владельцы предприятий и магазинов часто обращаются к работникам комендатуры с вопросами, касающимися их заведений. Спрашивают, например, как быть, если раньше предприятия начинали свою работу с 6 ч. утра, а теперь приказ не разрешает выходить на улицу ранее 8 ч. утра. Много вопросов, как и где получить работу. Немка Паш, 56 лет: «Я хочу работать, чтобы быть сытой. Когда мы получим работу?»
Население по-прежнему с большим интересом читает наши листовки: в случаях, когда листовки раздаются населению, их буквально вырывают из рук. Особенный интерес вызывают сообщения о ходе военных действий и политических новостях. 30.4.45 г. на одной из площадей Берлина была организована передача через ОГУ последних известий. Слушать ее собралось более 2,5 тыс. чел. Наряду с удовлетворенностью перспективой быстрого окончания войны и тем, что нацистская пропаганда об «ужасах большевизма» оказалась ложной, высказываются недовольства существующим положением. Так, некая Фрида Розен сказала, читая вывешенную на стене листовку: «Это хорошо, что нас информируют о событиях на фронтах, и очень хорошо то, что говорит о нас Сталин, но еще лучше было бы, если бы нам дали побольше хлеба».
Среди некоторой части населения имеется страх перед вервольфовцами. Так, жители недавно занятых пригородов утверждают, что на многих углах [234] улиц, еще не занятых нами зап. районов города, имеются повешенные за отказ участвовать в фольксштурме, причем казнь производилась вервольфовцами. В связи с этим, а также независимо от этого имеются элементы страха мести со стороны членов этой организации. Например, некто Иоганн Шер, уклонившийся в свое время от мобилизации в фольксштурм, заявил, что опасается того, что будет убит вервольфовцами. Совершено покушение на бургомистра Вейсензее, но связано ли это покушение с организацией «Вервольф», не установлено.
Об остатках окруженной южнее Берлина группировки противника
Сдаются в плен одиночки и группы солдат и офицеров противника как из числа тех, кто находится в составе окруженной группировки, так и из числа тех, кто разбрелся по лесам. К 30.4.45 г. сдачи в плен приняли массовый характер. Сдаются, однако, более или менее случайно собравшиеся группы, а не целые подразделения и части. С 29.4.45 г. начали сдаваться небольшими группами эсэсовцы. Из лесов продолжает выходить довольно значительное количество солдат, переодетых в гражданское платье, и некоторое количество гражданского населения, которое пыталось уйти на запад вместе с окруженной группировкой. Военнопленные показывают о больших потерях и о крайне жестоких репрессиях, применяемых командным составом в целях поддержания дисциплины. Так, перебежавшие в группе в 60 чел. солдаты 26-го зен. полка 392 пп 169 пд и 778-й штурмовой роты показали: «За эти дни мы понесли такие потери, что от наших подразделений ничего не осталось. Офицеры стали крайне придирчивы, за каждую мелочь угрожают расстрелом, постоянно напоминают о расстреле за попытку перехода на сторону русских. Немало солдат расстреляно на поле боя». В ряде показаний говорится о потере управления. Так, командир 1-го батальона 782 пп 712 пд капитан Тойбнер показал: «О том, что мы находимся в окружении, я узнал от одного товарища, который мне сказал по телефону: «Кик» (сокращенное: «камераден ин кессель», т. е. «товарищи в котле»). С 26.4.45 г. все перепуталось, я потерял связь со своими ротами и лишь спорадически мог поддерживать связь с полком. Я собирал отставших, но они снова отставали и, как мне кажется, умышленно разбредались в разные стороны. Затем я окончательно потерял управление своим батальоном». Обер-ефрейтор Платцер показал: «За последние дни мы ни к какой определенной части не принадлежали, а переходили из подразделения в подразделение. За последние 4 дня я сменил 5 командиров».
Из газеты «Дас Шварце Кор»
Захвачены два номера газеты «Дас шварце кор» от 5 и 12.4.45 г. В номере газеты от 5.4.45 г., в передовой статье, озаглавленной «Это будет последний и решительный бой» (буквально: «Народы, внимайте сигналу»), говорится: «Мы стоим перед примечательной ситуацией вынужденного признания того, что, может быть, нас оказалось возможным победить в военном отношении, но что наша вера в правильность взятой нами на себя задачи ни в малейшей степени не поколеблена. Мы можем представить себе, что задача, за которую мы в течение ряда лет боролись, как это должен признать мир — храбро и непримиримо, будет отодвинута на конец столетия, что она должна быть и будет осуществлена». В номере от 12.4.45 г. в статье «Не под одну гребенку» говорится о людях, потерявших ныне веру в нацизм: «Большинство из них за этот срок снова вернутся к себе и к своей немецкой душе. Если они это не сделают под влиянием внутренних побуждений, то в этом им помогут враги. Враги научат их, что воздушные бомбардировки прекратились вовсе не из-за любви к немецкому народу, но лишь потому, что нельзя сбрасывать [235]
авиабомбы на голову оккупационных частей. Враги научат их далее тому, что приготовлены другие методы уничтожения, которые вовсе не более гуманны и не менее опасны, чем воздушные бомбардировки, но выглядят по-другому: голод, разрушение производства, выселения. Довольно скоро придет время, когда можно будет снова осторожно взять заблудших за руку и вернуть их в общенародную общность немцев».
Начальник 7-го отдела ПУ 1 БФ полковник Мельников
РФ. Ф. 32. Оп. 11306. Д. 623. Л. 205–209. Подлиник.
№ 163. Донесение начальника политотдела 3-й ударной армии начальнику политического управления 1-го Белорусского фронта о работе по разложению берлинского гарнизона в ходе наступления
Май 1945 г.
Разгром германской армии на западном берегу Одера, стремительное продвижение наших войск и вступление их в пригороды Берлина оказали решающее влияние на моральную устойчивость войск противника. Наспех сколоченные и малообученные части фольксштурма, полицейских, а также остатки ранее разбитых регулярных частей не смогли сдержать натиска наших войск. Создались благоприятные условия для развертывания работы среди войск противника с целью их разложения.
В работе по разложению берлинского гарнизона приходилось учитывать то, что на поведение и моральную устойчивость немецких солдат оказало большое влияние настроение и поведение немецкого населения города Берлина после вступления наших войск в его пригороды. Поэтому работа проводилась одновременно как среди войск противника, так и среди немецкого населения занятых районов.
Характеристика противостоящих частей противника
К периоду начала нашего наступления на западном берегу Одера нашим частям противостояли следующие части противника:
309-я пехотная дивизия, носившая первоначально название дивизии «Берлин», в составе 652, 653 пп, пехотного полка «Великая Германия» и других спецподразделений.
Пехотная дивизия «Курмарк» в составе 1234-го и 1235-го народно-гренадерских полков, артполка и спецподразделений.
Мотодивизия «Мюнхеберг».
В первые 2–3 дня нашего наступления эти части противника были разгромлены. Остатки этих частей вместе с подброшенными батальонами фольксштурма (713, 803 и др.) пытались остановить наше наступление на ближних подступах к Берлину.
Части нашей армии, прорвав оборонительные укрепления вокруг Берлина, 21 апреля ворвались в его пригороды.
Начался бой на улицах города. К этому периоду в Берлине было сконцентрировано большое количество остатков разгромленных регулярных частей, батальонов фольксштурма, отрядов полицейских и СС. В том числе остатки [236] дивизии «Беренфенгер», дивизии «Нордланд», батальона фольксштурма, 811-го батальона «Роланд», батальона берлинского фольксштурма № 320, 4-го учебного батальона ВВС, зенитного батальона «Айлерс», танко-истребительной группы союза «Гитлерюгенд», лейпцигского учебного полка летчиков, 1113-го зенитного тяжелого дивизиона 23-й зенитной дивизии и др.
На настроение этой наспех сколоченной группы войск противника, входившей в состав берлинского гарнизона, оказали исключительно большое влияние разгром немецких войск на Одере, последующее окружение Берлина и занятие частями Красной Армии и армии союзников большей части Германии.
Так, унтер-офицер Бернер Баренбад из 1-й зенитной батареи 23-й зенитной дивизии, взятый в плен 24 апреля, показал: «Немецкое командование мобилизовало на оборону города все мужское население. Воля к сопротивлению у основной массы солдат сломлена, за исключением нацистов, которые под страхом расстрела заставляют солдат удерживать занимаемые рубежи».
Часть солдат из состава войск СС, полицейских и отрядов гитлеровской молодежи оказывала яростное сопротивление.
Так, военнопленный лейтенант Герберт Трикке из дивизии «Беренфельд», захваченный в плен 25 апреля, показал: «Резервы немецкой армии исчерпаны. Берлин защищают 15- и 16-летние юнцы и пожилые солдаты фольксштурма в возрасте 50–60 лет. Большинство из молодых солдат настроены фанатически и оказывают яростное сопротивление. Гитлеровская пропаганда среди молодых солдат пользуется до сих пор большим влиянием».
Германское командование Берлинского гарнизона принимало самые жестокие меры к пресечению дезертирства. О том, какие размеры приняло дезертирство, свидетельствует показание унтер-офицера Макса Рюгера из 309-й команды выздоравливающих. Он показал: «Сейчас в частях, находящихся в Берлине, развито дезертирство. В нашем взводе было 30 человек, из них за 25 апреля дезертировало 6 человек. Каждый день в Берлине — Шпандау публично расстреливают до 30 человек за дезертирство. Население злится на солдат. Оно требует, чтобы солдаты бросили воевать».