А вот что о приказе № 227 писал генерал-майор гитлеровской армии Ганс Дерр: «Русские, хотя и осуществили планомерный отход за Дон, под давлением немецких частей вынуждены были отступить к Волге и Кавказу раньше намеченного срока, на некоторых участках их отступление превратилось в бегство. Это нашло свое отражение в знаменитом с различных точек зрения приказе Сталина, изданном в конце июля. В этом приказе, который можно назвать скорее обращением к армии и народу, Сталин указывает на серьезность сложившейся обстановки, обусловленной тем, что русские войска не задержали немцев на Дону; он останавливается на огромных потерях России в территории, полезных ископаемых, сельскохозяйственных районах и в населении с начала войны. Этот приказ был характерен также стилем изложения: отеческий тон обращения к солдатам и народу, никакого приукрашивания, никаких упреков, никаких угроз, никаких пустых обещаний. Одна горькая непреложная истина. Он возымел действие: примерно с 10 августа на всех участках фронта немецким командованием было отмечено усиление сопротивления противника».
Иосиф Сталин принимает личного представителя Президента США г-на Уэнделла Уилки. 1942 г.
Н.К. Байбаков, занимавший в 1942 году пост заместителя наркома нефтяной промышленности СССР, вспоминал: «В один из жарких июльских дней 1942 г. меня вызвал в Кремль Сталин. Когда мы встретились, он неторопливо пожал мне руку и тихим спокойным голосом сказал:
– Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ. Фашистский фюрер решил сам руководить операцией, прибыв для этого в Полтаву. Он уже заявил, что если не завладеет кавказской нефтью, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам. Вы должны вылететь на Северный Кавказ. Если нужно, дадим, кого хотите. Мы можем вам выделить специалистов для уничтожения там нефтепромыслов.
Я задаю вопрос:
– Товарищ Сталин, а кто даст команду по уничтожению нефтепромыслов?
Сталин отвечает:
– А вы с товарищем Буденным решайте вопрос на месте[25].
Затем Сталин меня предупредил:
– Имейте в виду, товарищ Байбаков, если вы хоть одну тонну нефти оставите немцам, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы, а противник не сумеет захватить эту территорию, и мы останемся без нефти, мы вас тоже расстреляем.
Набравшись храбрости, спрашиваю:
– Товарищ Сталин, а какова же альтернатива? Вы мне не оставляете выбора.
Он мне показывает двумя пальцами на висок и отвечает:
– Молодой человек, здесь выбор… Вот вы туда летите и, повторяю, вместе с Буденным этой вопрос и решайте, когда и что делать.
…В итоге вот что получилось: мы уничтожили около трех тысяч скважин, компрессорные станции, электростанции и т. п. Оккупанты находились на Северном Кавказе шесть месяцев, но за это время не получили ни одной тонны нефти».
В Москве с 12 по 15 августа 1942 года проходило совещание глав правительств СССР и Великобритании и представителя президента США по военным и политическим вопросам.
Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль вспоминал: «Я прибыл в Кремль и впервые встретился с великим революционным вождем и мудрым русским государственным деятелем и воином, с которым в течение следующих трех лет мне предстояло поддерживать близкие, суровые, но всегда волнующие, а иногда даже сердечные отношения. Наше совещание продолжалось около четырех часов. Поскольку наш второй самолет, в котором находились Брук, Уэйвелл и Кадоган, не прибыл, присутствовали только Сталин, Молотов, Ворошилов, я, Гарриман, а также наш посол и переводчики… Первые два часа были унылыми и мрачными. Я сразу же начал с вопроса о втором фронте, заявив, что хочу говорить откровенно, и хотел бы, чтобы Сталин тоже проявил полную откровенность… Сталин, мрачное настроение которого к этому времени значительно усилилось, сказал, что, насколько он понимает, мы не можем создать второго фронта со сколько-нибудь сильными силами, и не хотим даже высадить шесть дивизий. Я сказал, что дело обстоит так… В конце концов Сталин сказал, что если мы не можем произвести высадку во Франции в этом году, он не вправе требовать этого или настаивать на этом, но он должен сказать, что он не согласен с моими доводами».
Грузовики по ленд-лизу
Перед отлетом английского премьера из Москвы Сталин встретился с ним в ночь с 15 на 16 августа на своей квартире в Кремле.
На беседе присутствовали также переводчики В.Н. Павлов (с советской стороны) и майор А.Х. Бирс (с английской стороны). Позже к беседе присоединились министр иностранных дел СССР В.М. Молотов и заместитель министра иностранных дел Великобритании А. Кадоган. Записал по памяти В.Н. Павлов.
Во время беседы имел место обмен мнениями по общим вопросам военной стратегии, в частности по военно-морской стратегии. Черчилль коснулся вопроса о нападении на Северную Норвегию и заявил, что он имеет желание и намерение осуществить эту операцию совместно с советскими силами зимой этого года. Он обещал позже снестись по этому плану лично с тов. Сталиным.
Тов. Сталин ответил, что было бы хорошо осуществить эту операцию, и заявил, что он готов выделить для участия в операции 2–3 наши дивизии. Тов. Сталин сказал, что мы испытываем острую нужду в грузовых автомашинах для нашего фронта. Он заявил, что был бы благодарен, если бы Англия могла поставлять нам 20–25 тысяч грузовиков, даже вместо танков. При этом мы готовы принимать только шасси, так как кузова мы можем изготовить сами.
Черчилль ответил, что он постарается удовлетворить эту просьбу, но одновременно указал, что недостаток тоннажа затрудняет переброску в СССР грузовиков, которые производятся в Англии в достаточно большом количестве.
Затем Сталин просил помочь нам поставкой алюминия, в котором мы будем испытывать недостаток до будущего года. Черчилль ответил, что он изучит возможность удовлетворить эту просьбу, хотя Англия также испытывает недостаток в алюминии.
В дальнейшей беседе Черчилль поинтересовался колхозами и судьбой кулаков. Сталин ответил, что коллективизация ликвидировала нищенство, поскольку каждый член крестьянской семьи получил возможность самостоятельно зарабатывать и независимо жить. Сталин рассказал о том, что коллективизация была вызвана желанием внедрить в сельское хозяйство крупные машины, поднять его производительность. Это было возможно осуществить только в крупном хозяйстве. В результате коллективизации в СССР сильно возросли урожайность, особенно благодаря внедрению высококачественных семян. Что касается кулаков, то некоторое количество их было выселено в северные области СССР, где они получили участки земли. Остальные кулаки были перебиты самими крестьянами – настолько была ненависть к ним со стороны крестьян.
Американские продукты по ленд-лизу
Черчилль, внимательно выслушав Сталина, заметил, что коллективизация была, вероятно, весьма трудной работой. Сталин ответил, что действительно коллективизация была очень трудной работой, на которую было истрачено несколько лет.
Сталин сообщил Черчиллю, что в ближайшее время мы предпримем налет на Берлин. Конечно, мы, ввиду дальности, можем послать только 150 бомбардировщиков. Англичане находятся в лучшем положении, но у нас ходят слухи, что англичане с немцами заключили соглашение о том, чтобы воздержаться от взаимных бомбардировок Лондона и Берлина.
Черчилль с некоторым раздражением ответил, что никакого соглашения по этому поводу нет, и что они начнут бомбить Берлин, как только позволят метеорологические условия и ночи станут достаточно продолжительными. Нам нужно согласовать, сказал он, налеты английских и советских самолетов на Берлин, во избежание столкновений между ними. Сталин ответил, что это, конечно, нужно сделать.
Касаясь Германии, Черчилль заявил, что в Германии нужно уничтожить прусский милитаризм и нацизм и разоружить Германию после войны. Сталин ответил, что нужно перебить военные кадры Германии. Кроме того, необходимо ослабить Германию путем отделения от нее Рурской области.
Сталин спросил Черчилля о количестве сил в Англии на островах. Черчилль ответил, что количество войск в самой Англии достигает 40 дивизий, но при дальнейших уточняющих вопросах Сталина не дал вразумительного ответа.
В конце беседы было согласовано коммюнике о переговорах Черчилля со Сталиным. По настоянию Черчилля была принята формулировка о решениях, охватывающих область войны против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе. Черчилль предложил также добавить в коммюнике заявление о том, что «эту справедливую освободительную войну оба правительства исполнены решимости вести со всей силой и энергией до полного уничтожения гитлеризма и всякой подобной тирании». Эта формулировка была также принята.
Об этой встрече Черчилль на следующий день отправил отчет военному кабинету министров своей страны и президенту США Рузвельту: «Я отправился попрощаться с г-ном Сталиным вчера в семь часов вечера, и мы имели приятную беседу, в ходе которой он дал мне полный отчет о положении русских, которое казалось весьма отрадным. Он, безусловно, весьма уверенно говорит о том, что удержится до зимы. В 8 ч. 30 мин. вечера, когда я собирался уходить, он спросил, когда он увидит меня в следующий раз. Я ответил, что уезжаю на рассвете. Тогда он сказал: “Почему бы вам не зайти ко мне на квартиру в Кремле и не выпить немного?” Я отправился к нему и остался на обед, на который был приглашен также г-н Молотов. Г-н Сталин представил меня своей дочери, славной девушке, которая робко поцеловала его, но которой не было разрешено остаться на обед. Обед и редактирование коммюнике продолжалось до трех часов утра. У меня был очень хороший переводчик, и я имел возможность говорить более свободно. Преобладала атмосфера особенной доброжелательности, и мы впервые установили непринужденные и дружелюбные отношения».
Сталин в присутствии Молотова 23 сентября 1942 года принял приехавшего в Москву лидера республиканской партии США Уэнделла Люьиса Уилки (1892–1944). Беседа продолжалась около двух часов в присутствии В.М. Молотова.